— Ты нам не родня, не смей приходить! — Жена брата сказала мне в лицо, когда маме нужны были деньги на лечение
Наташа сидела на кухне у мамы, крутила в руках пластиковый контейнер с таблетками и пыталась не думать о том, как опять дёрнется глаз. В аптеке она только что оставила половину зарплаты.
— Мам, вот тебе расписание приёма. Утром эти две, вечером вот эту, — Наташа аккуратно разложила лекарства по дням недели.
Мама кивнула рассеянно, уставившись в телевизор, где шёл какой-то старый сериал.
— Спасибо, доченька, — сказала она тихо.
Наташа вздохнула. В этот момент в дверях появился Илья, её младший брат. Он зашёл быстро, с телефоном у уха, и бросил:
— Мама, я к тебе только на минуту. У нас встреча.
Сзади маячила его жена Вика — яркая, ухоженная, в новом пальто. Она тут же нахмурилась, заметив Наташу.
— А ты опять здесь, — её голос прозвучал холодно.
Наташа кивнула:
— Я лекарства привезла.
— Ну да, конечно. Лекарства, расходы, отчёты… Ради квартиры стараешься! — Вика закатила глаза и повернулась к мужу. — Илья, поехали, мы опаздываем.
Брат смущённо пожал плечами и исчез за дверью.
Через пару дней Наташа решила зайти к ним домой — хотела отдать чеки и обсудить оплату новой терапии. Постучала. Дверь открыла Вика.
— Нам сейчас не до гостей, — отрезала она.
— Я не в гости, — Наташа протянула папку. — Вот траты на маму. Нужно разделить.
Вика сжала губы, а потом склонила голову набок и процедила:
— Знаешь, а ты мне вообще никто. Не смей приходить сюда без приглашения.
Эти слова прозвучали как удар. Наташа растерялась, но сумела спокойно ответить:
— Хорошо. Я учту.
Она развернулась и ушла, крепко прижимая к себе папку с бумагами. Сердце гулко билось.
Вечером Наташа долго сидела над записями. Даты визитов в поликлинику, суммы за лекарства, квитанции — всё разложила по папкам. Она понимала: Вика выдавливает её из семьи, но у неё не будет шансов, если всё держать только «на словах».
На следующий день в чате появился брат:
«Наташ, у нас туго с деньгами. Давай с мамой потом, ладно?»
Наташа стиснула зубы. Она знала, что у мамы нет «потом».
Через неделю она пригласила Илью и Вику в кафе. Хотела обсудить график ухода и общий счёт для мамы.
— Давайте честно, — сказала Наташа. — Нам нужен прозрачный бюджет. У мамы лечение, расходы серьёзные. Если скидываться поровну, будет легче.
Вика сложила руки на груди:
— Мы сами решим, что и как. Без твоего контроля.
Илья опустил глаза в чашку кофе и тихо пробормотал:
— Может, правда, потом…
Наташа почувствовала, что разговор зашёл в тупик. Но решила: отступать нельзя.
На маминых именинах всё сорвалось окончательно. Наташа принесла пирог, помогала накрывать на стол. Вика, улыбаясь гостям, вдруг громко бросила:
— Спасибо, конечно, но командовать здесь не надо. Ты же нам не родня, верно?
И, выдержав паузу, словно наслаждаясь вниманием, добавила:
— Или ты забыла, что тебя вообще в эту семью из детдома взяли?
В комнате повисла тишина. Гости опустили глаза, будто боялись вдохнуть. Мама побледнела, у неё задрожали руки.
Наташа словно окаменела. Эти слова ударили больнее, чем все прошлые оскорбления. Она подошла к матери, положила ладонь ей на плечо, и в этот момент внутри у неё всё оборвалось.
— Викочка… зачем ты это сказала?.. — прошептала она, не поднимая глаз.
Наташа глубоко вдохнула. Она чувствовала, как кровь стучит в висках, но голос её звучал твёрдо:
— Да, я приёмная. И я никогда этого не скрывала. Но знаешь, Вика… быть приёмной дочерью — это не стыд. Стыд — пытаться выгнать из семьи тех, кто заботится о матери больше, чем родной сын с женой.
Гости переглянулись. Илья побледнел и опустил взгляд в тарелку.
— Наташа… — мама подняла голову, и в её глазах стояли слёзы. — Ты для меня всегда родная. С того самого дня, как я взяла тебя за руку.
— Вот именно, — Наташа сжала мамину ладонь. — Родство не в крови, а в том, кто рядом, когда тяжело.
Вика попыталась усмехнуться, но голос предательски дрогнул:
— Красиво говоришь… Ради квартиры и не такое скажешь.
Наташа посмотрела на неё прямо, без тени страха.
— Я говорю правду. И ты можешь сколько угодно твердить «не родня», но маме я дочь. А тебе стоит задуматься, какое место займёшь ты — рядом или за дверью.
Мама всхлипнула, но её плечи впервые за вечер расправились. Вика же отвернулась, пряча глаза.
Наташа теперь знала: пора действовать по-другому. Не скандалить, не доказывать в лоб, а всё оформить так, чтобы не было лазеек.
Вечером Наташа открыла ноутбук и нашла контакты юриста, к которому обращалась коллега. На следующий день она сидела в кабинете, где пахло бумагой и кофе.
— Вам нужно оформить доверенность на представление интересов матери, — спокойно объяснил юрист. — Тогда никакие «ограничения посещений» или «сами решим» не пройдут.
Наташа кивала, делая пометки.
— И ещё, — добавил юрист. — Подайте заявление в Росреестр. Это защитит квартиру от внезапных сделок без ведома вашей мамы.
Сидя в маршрутке с папкой документов, она впервые за долгое время почувствовала твёрдую почву под ногами.
Через пару дней ей позвонила Вика. Голос был сладким, как липкий сироп.
— Наташ, слушай… Не могла бы ты одолжить мне до пятницы? У Ильи неудобно спросить, вот я…
Наташа закрыла глаза и медленно выдохнула.
— Дам, — сказала она. — Но только если вы сначала внесёте свою часть на мамину терапию. И распишетесь в расписке.
На том конце повисла пауза, а потом раздался резкий смешок.
— Ты серьёзно? Мы никому ничего не должны!
— Тогда и я не должна, я же вам никто, — спокойно ответила Наташа и положила трубку.
Через неделю мама оказалась в больнице на обследовании. Наташа узнала об этом случайно, от соседки, и помчалась туда. В регистратуре ей сказали:
— По списку посещений вас нет.
Наташа достала доверенность. Медсестра пробежала глазами бумагу и кивнула:
— Проходите, всё верно.
Она зашла в палату и увидела, как мама улыбнулась, словно впервые за долгое время выдохнула спокойно.
Илью она поймала в коридоре. Брат выглядел усталым, осунувшимся.
— Вот, — Наташа протянула ему распечатку расходов и график платежей. — Посмотри. Я не враг тебе. Но мама не проект, который можно «потом».
Илья смял листок в руках и прошептал:
— Я устал быть между вами.
— Так перестань, — твёрдо сказала Наташа. — Просто будь рядом с мамой.
Через несколько дней Наташа устроила семейный совет у тёти. Пригласила всех — и даже Вику. Хотела, чтобы разговор был честным и открытым.
В кухне пахло запеканкой, на столе стояли чай и пироги. Наташа открыла папку:
— У мамы лечение расписано по месяцам. Вот чеки, вот таблица. Предлагаю открыть общий счёт, куда будем скидываться. Всё прозрачно.
Вика резко встала и, не стесняясь гостей, бросила:
— Какая важная… Только и слышим от тебя: дай, дай. Ты мне не родня. Нам и без тебя тяжело, не смей приходить и учить нас!
Тётя нахмурилась. В комнате повисла тяжёлая тишина.
Именно в этот момент Наташа включила ноутбук и вывела юриста по видеосвязи.
— Добрый вечер, — сказал он, поправив очки. — Я объясню, какие у вас есть варианты.
Вика замерла, не ожидая такого хода.
Юрист чётко и по пунктам разложил: совместная опека, общий счёт только для ухода за мамой, ограничение любых сделок с жильём.
— Всё законно и правильно, — заключил он. — Тут не про «родня или не родня». Тут про обязанность.
Илья сидел молча, но когда дело дошло до подписи, первым взял ручку.
Вика побледнела.
Вечером Наташа возвращалась домой и чувствовала усталость, но внутри у неё было спокойствие. Она знала: первый шаг сделан. Теперь маски начнут спадать окончательно.
Через пару дней ей позвонила соседка брата:
— Видела твою Вику, она с какими-то бумажками бегала в МФО. Нервная такая…
Наташа лишь кивнула сама себе. Пазл складывался: Вике нужны деньги, а «не родня» — просто мешает.
В тот же вечер в квартире брата разгорелся скандал. Наташа услышала его уже от самой мамы:
— Вика кричала на Илью, что ты всё испортила, что без тебя они могли бы «провернуть дела».
Через пару дней Илья сам позвонил сестре:
— Наташ… Она сказала: «Или родня, или жена». Я не знаю, что делать.
Голос его был сломанный, усталый. Наташа долго молчала, а потом ответила:
— Знай одно. У тебя всегда есть дом. И у мамы тоже.
Развязка случилась стремительно. На очередной встрече, когда обсуждали уход за мамой, Вика взорвалась:
— Мне надоело! Я не собираюсь кормить чужих людей! Вы мне не родня, Наталья! Не суйся больше в наши дела!
Она почти кричала, размахивая руками.
Наташа встала. В её движениях не было ни обиды, ни ярости — только спокойная уверенность.
— Я всё уже оформила, — сказала она твёрдо. — У мамы доверенность, счета защищены, документы поданы. Можешь кричать сколько угодно, но теперь всё по правилам.
Мама сидела рядом, сжала руки на коленях, но в глазах у неё впервые блеснула благодарность.
Илья закрыл лицо ладонями. Потом встал, подошёл к жене и тихо сказал:
— Хватит. Это моя сестра. Это моя мама. И точка.
В тот вечер он собрал сумку и уехал к Наташе с мамой «остыть и подумать». Вика осталась одна в их квартире.
Тётя позже рассказывала: пару дней Вика ходила как в воду опущенная, а потом пришла к маме с пакетом фруктов. Сказала короткое «извините». Сухое, неловкое, но всё-таки признание.
На маминой кухне теперь висело расписание дежурств. В мессенджере — общий чат с прозрачными расходами. Никто больше не спорил, кто родня, а кто нет. Было просто — «все свои».
Однажды, когда Наташа мыла посуду, Вика тихо подошла и сказала:
— Я перегнула. Давайте… по правилам.
Наташа обернулась, посмотрела ей прямо в глаза и кивнула:
— По правилам — это и есть по-семейному.
И впервые за долгие месяцы на душе стало спокойно.
