— И, представляешь, Юля взяла и развелась с ним, — закончила я рассказ. — Не стала терпеть.
— И что? — скривился Олег. — Одна теперь живет?
— Ну да. Одна.
— За что боролась, — грубо отрезал муж.
— Ей хорошо одной, — усмехнулась я. — Наверняка лучше, чем с мужем. С ним она увядала, а теперь посмотри на нее: расцвела! Хотя должно быть наоборот.
— Ты должна каждый вечер заезжать к маме, чтобы приготовить ей еду, — внезапно заявил муж, не отрывая взгляда от телефона.
Я замерла с недомытой тарелкой в руках. За окном уже стемнело, руки покраснели от горячей воды, а впереди ещё гора отчётов на работу.
— Олег, ты серьёзно? — я повернулась к нему. — У меня рабочий день заканчивается в семь. Потом час в пробках. Домой приезжаю в девятом часу.
— А что такого? Мама совсем сдала в последнее время. По дороге заедешь, приготовишь, — он наконец поднял на меня глаза. — Всего-то крюк в двадцать минут.
— Двадцать минут? — я начала загибать пальцы. — От офиса до твоей мамы полчаса, если без пробок. Потом час готовить. Потом ещё час до дома добираться. Это минимум два с половиной часа каждый день.
— Регина, ну что ты считаешь? Она же немощная совсем стала. Тебе что, тяжело маме еду приготовить?
— Немощная? — я выключила воду. — Неделю назад она была у нас в гостях. Сама приехала на автобусе и привезла огромную сумку с заготовками.
— Ну и что? Это последние силы собрала, — Олег отложил телефон. — В её возрасте уже тяжело самой готовить.
— А ты не можешь ей помогать? — спросила я, хотя заранее знала ответ.
— У меня тренировки по вечерам. Ты же знаешь, я не могу их пропускать. И вообще, она тебе тоже не чужой человек. Сколько лет уже в семье?
«В семье». Я горько усмехнулась. Восемь лет я в этой семье. Восемь лет выслушиваю от свекрови, какая я неправильная жена. Не так готовлю, не так одеваюсь, не так веду хозяйство. А теперь, значит, должна к ней ездить и готовить.
— Олег, я не буду этого делать, — твёрдо сказала я. — У меня и так весь день расписан по минутам. Ипотеку надо платить…
— Опять ты про ипотеку! — он встал из-за стола. — Я эту квартиру брать не хотел. Ты настояла.
Как будто он не живёт в этой квартире. Как будто не радовался, когда мы делали ремонт. Как будто не хвастался друзьям новым районом.
— А где мы должны были жить? В твоей комнате в коммуналке? — я вытерла руки полотенцем. — Может, с твоей мамой? Так она же сама сказала, что не потерпит в своей квартире других женщин.
— Да при чём тут это? — Олег раздражённо взмахнул рукой. — Речь сейчас о маме. Она одна, ей нужна помощь.
— Послушай, — я присела за стол напротив мужа. — Давай начистоту. Я плачу девяносто процентов ипотеки. Большую часть продуктов покупаю тоже я. За коммуналку плачу я. При этом работаю не меньше тебя. И теперь ты хочешь, чтобы я каждый вечер ехала к твоей маме готовить?
— А что такого? Ну правда, Регин? Ты же всё равно готовишь дома.
— Я готовлю на два-три дня вперёд! В выходные! Потому что в будни возвращаюсь без сил! Вчера я досидела с отчётами до часу ночи. А в среду у меня важная презентация для клиентов.
— Вот и отлично, — Олег улыбнулся. — Значит, сегодня и завтра сможешь к маме заехать. А в среду я что-нибудь придумаю.
Я молча смотрела на мужа. Вот так просто он решил распорядиться моим временем. Даже не спросил, хочу ли я этого. Не поинтересовался моим мнением. Просто поставил перед фактом.
— Нет, — я покачала головой. — Я не буду этого делать.
— Почему? — он нахмурился. — Потому что не любишь мою маму?
— При чём тут любовь или нелюбовь? Дело в элементарном уважении. Ты не спросил, могу ли я это делать. Не поинтересовался моими планами. Ты даже не подумал, что после работы я могу быть уставшей.
— А мама? Ей что, не нужно уважение? Она же старенькая совсем!
— Олег, твоей маме шестьдесят пять лет. Она прекрасно водит машину. Ходит в бассейн два раза в неделю. На прошлой неделе сама переклеила обои в коридоре.
— Это она просто виду не подаёт, что ей тяжело, — упрямо возразил муж. — Она же гордая.
В дверь позвонили. Я вздрогнула от неожиданности. Кого могло принести в девятом часу вечера?
На пороге стояла Наташка, моя соседка по лестничной клетке. Мы дружили с момента новоселья, часто пили вместе чай и делились новостями.
— Регина, представляешь, — затараторила она с порога. — Еду сейчас мимо «Пятёрочки», а там твоя свекровь выходит с полными пакетами. Я предложила подвезти, а она отказалась. Говорит, прогуляться хочет. И так бодро пошла! А я вспомнила, что ты говорила, будто она неважно себя чувствует в последнее время.
Я обернулась к мужу. Тот как-то странно побледнел и отвёл глаза.
— Спасибо, Наташ, — я выдавила улыбку. — Ты меня очень выручила.
Когда соседка ушла, я снова села напротив мужа.
— Так что там с немощной мамой? — спросила я. — Которая последние силы собирает?
— Ну… может, ей сегодня получше, — он пожал плечами. — Бывают хорошие дни.
— Олег, давай начистоту. Зачем тебе нужно, чтобы я ездила к твоей маме? Что происходит?
— Ничего не происходит, — он встал из-за стола. — Просто хочу, чтобы ты заботилась о моей маме. Как положено невестке.
Я тяжело вздохнула. Что-то здесь было не так. Олег никогда раньше не настаивал, чтобы я возилась с его мамой. Наоборот, всегда говорил, что она сама прекрасно справляется.
На следующий день я задержалась на работе. Глянула на часы — начало девятого. Телефон разрывался от звонков мужа, но я не брала трубку. Пусть помучается.
Когда я вышла из офиса, позвонила Марина. Моя коллега жила в одном доме с Полиной Петровной.
— Региш, ты только не нервничай, — начала она издалека. — Но, по-моему, твоя свекровь что-то затеяла.
— В смысле?
? Composition: Medium shot, framing the upper bodies of a man and a woman. The woman is positioned slightly forward and to the right of the man, occupying the right two-thirds of the frame. The man is to her left and slightly behind. The composition is slightly off-center, with the subjects’ gaze directed upwards and out of frame to the left, creating a sense of shared concern or confusion. The background is a domestic kitchen, with shelves and appliances providing a sense of depth but not strong leading lines.
? Camera Settings: Estimated aperture of f/2.8 to f/4, suggesting a moderate depth of field. ISO appears to be relatively low, indicating good ambient lighting conditions. Shutter speed would have been sufficient to freeze motion, likely around 1/60s or faster. Lighting is soft and diffused, consistent with indoor home lighting.
? Film Grain: Very low film grain, indicating a digital capture with a clean sensor. The image exhibits high clarity and sharpness on the subjects, with minimal noise.
LENS EFFECTS:
? Optics: A moderate focal length lens (estimated 50-85mm) is likely used, providing a natural perspective without significant distortion. Focus is sharp on the woman’s face and the wooden spoon she holds, with a gentle falloff towards the man’s face and the background.
? Artifacts: No significant chromatic aberration, lens flare, or ghosting is visible. The image appears clean from optical anomalies.
? Depth of Field: Shallow to moderate depth of field. The woman’s face and the spoon are in sharp focus, while the man’s face is slightly softer, and the background kitchen elements are noticeably blurred, creating good subject separation. The bokeh is smooth and creamy.
SUBJECT:
? Description:
* Woman: Appears to be a young adult, likely in her early to mid-20s. Caucasian ethnicity. Medium build. Her hair is a medium brown, shoulder-length, with a slight wave, pulled back loosely from her face. Her facial features include furrowed brows, wide, expressive eyes (color not clearly discernible due to lighting and focus), and a slightly downturned mouth, conveying a look of worry, confusion, or dismay. Her skin tone is fair.
* Man: Appears to be a young adult, likely in his mid to late 20s. Caucasian ethnicity. Medium build. His hair is dark brown, short, and neatly | Enhanced Prompt: A photorealistic medium shot capturing the upper bodies of a young Caucasian woman in her early twenties and a young Caucasian man in his mid-twenties, positioned slightly off-center with the woman forward and to the right, both gazing upwards and out of frame to the left with expressions of shared worry and dismay. The woman has medium brown, wavy shoulder-length hair pulled back, furrowed brows, and fair skin, holding a wooden spoon in sharp focus. The man, with short, dark brown hair, is slightly behind and to her left, his face rendered with a gentle softness. The scene is a domestic kitchen, with blurred shelves and appliances providing atmospheric depth. The aesthetic is controlled by soft, diffused indoor lighting, suggesting a low ISO digital capture with high clarity and very low film grain. A moderate focal length lens (50-85mm) creates a shallow to moderate depth of field, ensuring the woman’s face and the spoon are tack sharp while the background bokeh is smooth and creamy. SHOT:
• Composition: Medium shot, framing the upper bodies of a man and a woman. The woman is positioned slightly forward and to the right of the man, occupying the right two-thirds of the frame. The man is to her left and slightly behind. The composition is slightly off-center, with the subjects’ gaze directed upwards and out of frame to the left, creating a sense of shared concern or confusion. The background is a domestic kitchen, with shelves and appliances providing a sense of depth but not strong leading lines.
• Camera Settings: Estimated aperture of f/2.8 to f/4, suggesting a moderate depth of field. ISO appears to be relatively low, indicating good ambient lighting conditions. Shutter speed would have been sufficient to freeze motion, likely around 1/60s or faster. Lighting is soft and diffused, consistent with indoor home lighting.
• Film Grain: Very low film grain, indicating a digital capture with a clean sensor. The image exhibits high clarity and sharpness on the subjects, with minimal noise.
LENS EFFECTS:
• Optics: A moderate focal length lens (estimated 50-85mm) is likely used, providing a natural perspective without significant distortion. Focus is sharp on the woman’s face and the wooden spoon she holds, with a gentle falloff towards the man’s face and the background.
• Artifacts: No significant chromatic aberration, lens flare, or ghosting is visible. The image appears clean from optical anomalies.
• Depth of Field: Shallow to moderate depth of field. The woman’s face and the spoon are in sharp focus, while the man’s face is slightly softer, and the background kitchen elements are noticeably blurred, creating good subject separation. The bokeh is smooth and creamy.
SUBJECT:
• Description:
* Woman: Appears to be a young adult, likely in her early to mid-20s. Caucasian ethnicity. Medium build. Her hair is a medium brown, shoulder-length, with a slight wave, pulled back loosely from her face. Her facial features include furrowed brows, wide, expressive eyes (color not clearly discernible due to lighting and focus), and a slightly downturned mouth, conveying a look of worry, confusion, or dismay. Her skin tone is fair.
* Man: Appears to be a young adult, likely in his mid to late 20s. Caucasian ethnicity. Medium build. His hair is dark brown, short, and neatly
— К ней часто стала приходить какая-то женщина. Молодая, хорошо одетая. Они подолгу сидят на кухне, что-то обсуждают. И сегодня эта женщина приходила с какими-то бумагами.
— Может, подруга? — предположила я.
— Не похоже. Я её как-то в подъезде встретила. На визитке написано «Риелтор». Только фамилию не разглядела.
Я остановилась посреди улицы. Риелтор? Зачем Полине Петровне риелтор?
— Спасибо, Марин. Ты мне очень помогла, — я быстро попрощалась и набрала номер свекрови.
— Полина Петровна? Добрый вечер. Можно к вам заехать? Олег беспокоится, что вы плохо питаетесь.
— Региночка! — в голосе свекрови появились медовые нотки. Раньше она так никогда со мной не разговаривала. — Конечно, приезжай! Я как раз пирог испекла.
Через сорок минут я поднималась по лестнице в квартиру свекрови. На площадке второго этажа столкнулась с молодой женщиной в строгом костюме. Она приветливо улыбнулась и процокала каблуками вниз.
Полина Петровна встретила меня в фартуке, на кухне действительно пахло пирогом.
— Проходи, садись! Чайку попьём!
Я осмотрелась. На столе лежала кипа каких-то бумаг, свекровь быстро сложила их и убрала в ящик.
— Как вы себя чувствуете? — спросила я. — Олег говорит, вам тяжело готовить.
— Да что ты! — Полина Петровна махнула рукой. — Я же на пенсии, целыми днями только и делаю, что готовлю. Вот, пирог испекла. С яблоками, как ты любишь.
Я чуть не поперхнулась чаем. Как я люблю? За восемь лет она ни разу не интересовалась моими вкусами.
— А что это за женщина от вас выходила?
Свекровь замерла на мгновение.
— А, это? Риелтор. Консультируюсь насчёт размена квартиры.
— Размена?
— Да, милая. Большая она мне, эта квартира. Три комнаты, за отопление много платить приходится. Думаю на однокомнатную поменять, поменьше.
— И давно думаете?
— Да вот пару недель как. Олежек посоветовал. Говорит, зачем тебе, мама, такая большая. Сил уже нет убирать. А так в однушке и платить меньше будешь, и убирать проще.
Я медленно отпила чай. Картина начала складываться.
— А где именно планируете смотреть однокомнатную?
— Да вот риелтор хорошие варианты предлагает. В новом районе, на окраине. Там квартиры дешёвые, хорошая доплата получится.
— И куда планируете потратить доплату?
— Олежек сказал, что поможет вложить. У него идея есть, спортзал открыть.
Я поставила чашку на стол. Вот оно что. Всё встало на свои места.
— Полина Петровна, а вы договор с риелтором уже подписали?
— Подписала, как же. Предварительный. Завтра должна еще какие-то бумаги подписать, не помню точно какие.
— А можно посмотреть договор?
Свекровь достала из ящика бумаги. Я быстро пробежала глазами по тексту. Так и есть. Кабальные условия, огромные штрафы за отказ от сделки, размытые формулировки по срокам и обязательствам риелтора.
— А вы сами хотите переезжать?
Полина Петровна вдруг как-то сникла.
— Да как тебе сказать… Живу здесь тридцать лет. Каждый уголок родной. Но Олежек говорит, надо думать практично. Да и тяжело мне одной…
— Тяжело? — я подняла бровь. — А как же бассейн по вторникам и четвергам? И обои на прошлой неделе?
— Так это… — свекровь замялась. — Олежек сказал, вам помощь нужна. С ипотекой. Вот я и подумала, продам квартиру, помогу вам…
— А Олег вам сказал, что собирается на эти деньги спортзал открывать?
Полина Петровна побледнела.
— Как спортзал? Он же говорил…
— Значит, врал, — я встала. — И про то, что мне тяжело готовить вам еду, тоже врал. Чтобы я к вам ездила каждый день и не мешала его планам. Пока он с риелтором ваши документы оформляет.
— Не может быть, — свекровь покачала головой. — Олежек не мог так поступить.
— Мог, — я достала телефон. — Сейчас я позвоню знакомому юристу. Он проверит и риелтора, и агентство. И поможет расторгнуть договор, если что-то не так.
Полина Петровна молча смотрела в окно.
— А ты почему приехала? — вдруг спросила она. — Я же столько лет тебя попрекала. И квартирой, и тем, что детей нет, и готовкой твоей. А ты вот так просто приехала помочь?
— Не просто, — я покачала головой. — Я приехала понять, что происходит. И почему мой муж вдруг решил, что я должна о вас заботиться. Теперь всё ясно.
Полина Петровна налила ещё чаю. Её руки слегка дрожали.
— Знаешь, я ведь правда думала, что ты плохая жена, — она посмотрела мне в глаза. — Олежек после свадьбы как-то расслабился. Перестал к повышению стремиться, занялся этим своим спортом. А я всё на тебя грешила. Мол, избаловала сына, не поддерживаешь в нём мужское начало.
— А он просто понял, что можно на мне ездить, — я горько усмехнулась. — Ипотеку платить, продукты покупать, а самому только на себя тратить.
— Вот именно, — свекровь кивнула. — А я-то думала, ты его своей силой подавляешь. А он, получается, сам такой. Слабый.
В дверь позвонили. На пороге стоял разъярённый Олег.
— Что здесь происходит? — он перевёл взгляд с меня на мать. — Почему ты не отвечала на звонки?
— А что случилось? — я пожала плечами. — Ты же хотел, чтобы я готовила маме. Вот, приехала.
— Где ты была до этого? Почему так поздно?
— На работе. Ипотеку же надо платить. Ты же не хотел эту квартиру брать, помнишь?
Олег побагровел.
— Мам, ты что, рассказала ей про риелтора? — он повернулся к Полине Петровне.
— Нет, сынок. Это соседи рассказали, — она встала из-за стола. — А ещё рассказали, что ты собираешься с доплаты за мою квартиру спортзал открывать. Это правда?
— Мама, ты не понимаешь! Это отличная возможность! Мы всё продумали с ребятами. Вложимся, раскрутимся, будем в шоколаде!
— В шоколаде? — Полина Петровна качнулась к сыну. — А мать на окраину, значит? В однушку? Чтобы тебе на бизнес денег хватило?
— Да что тебе эта квартира? Одной легче будет! И район там хороший, зелёный!
— Твой отец эту квартиру получил, когда я тебя под сердцем носила, — голос Полины Петровны дрожал. — Мы каждую стенку здесь своими руками делали. Каждую плитку сами клеили. А ты меня на старости лет с насиженного места?
— Мама, ну что ты как маленькая? Надо мыслить практично! У тебя шанс сыну помочь!
— Помочь? — она села на стул. — А когда я тебе на первую машину дала? А когда на свадьбу? А когда ты в прошлом году в долги влез? Это что, не помощь была?
Я молча наблюдала за этой сценой. Олег, оказывается, ещё и в долги влезал. Интересно, куда он тратил эти деньги?
— Регина, — вдруг повернулась ко мне свекровь. — А сколько ты платишь за ипотеку?
— Восемьдесят тысяч в месяц.
— А Олег сколько даёт?
— Восемь. Иногда десять.
— А на что ты живёшь, сын? — она снова посмотрела на Олега. — У тебя зарплата пятьдесят тысяч. Куда деньги деваются?
— Мам, ну что за допрос? Я взрослый человек! Имею право распоряжаться своими деньгами!
— Имеешь, — она кивнула. — А я имею право распоряжаться своей квартирой. И я никуда не перееду. Завтра же расторгну договор с риелтором.
— Не получится, — ухмыльнулся Олег. — Там штраф за отказ от сделки.
— Получится, — я достала телефон. — Если докажем, что риелтор ввела в заблуждение пожилого человека. У меня юрист для этого есть.
— Ты! — он ткнул в меня пальцем. — Ты во всём виновата! Настроила мать против меня!
— Нет, сынок, — Полина Петровна встала. — Это ты меня против неё настраивал. Все восемь лет. А она, смотри-ка, первая за меня заступилась. А ты родную мать продать хотел.
— Да не продать! Разменять! С улучшением условий!
— Улучшением? — я не выдержала. — В однушке на окраине? За сорок километров от центра? Где поликлиника в соседнем районе? Это ты называешь улучшением для пожилого человека?
— Не твоё дело! — рявкнул Олег. — Ты вообще не лезь в наши семейные дела!
— Семейные? — я встала. — Ну ладно. Тогда и ты в мои дела не лезь. Съезжай из квартиры, которую не хотел покупать. Я подаю на развод.
В комнате повисла тишина. Олег переводил взгляд с меня на мать и обратно.
— Ты не посмеешь, — наконец процедил он.
— Почему? — я прислонилась к стене. — Потому что тебе придётся искать новое жильё? Или потому что некому будет платить ипотеку?
— Мама, скажи ей! — он повернулся к Полине Петровне. — Скажи, что нельзя рушить семью!
— Семью? — свекровь покачала головой. — А ты о семье думал, когда меня обманывал? Когда жену заставлял на две семьи работать? Когда квартиру мою хотел забрать?
— Я не забрать хотел! Я хотел всем помочь! Вот объясните мне, зачем пожилому человеку такая большая квартира?
— Знаешь, сынок, — Полина Петровна расправила плечи. — Я тут подумала. Квартира и правда большая. Три комнаты на одного человека. Может, и правда стоит её разменять.
Олег просиял.
— Вот видишь! Я же говорил!
— Да, — кивнула свекровь. — Только не так, как ты хотел. Регина, детка, присядь.
Я опустилась на стул. Полина Петровна достала из серванта какую-то папку.
— Я тут на днях перебирала документы. И нашла завещание твоего отца, Олег. Он же в этой квартире прописан был до последнего. И написал, что его долю я могу передать только на улучшение жилищных условий внуков.
— Каких внуков? — Олег побледнел. — У меня нет детей!
— Вот именно, — она поджала губы. — А мог бы быть отцом. Регина же хотела детей. А ты всё твердил про свою независимость.
Я молча смотрела на свекровь. Неужели она всё знала? И про наши ссоры из-за детей, и про то, как Олег каждый раз находил отговорки?
— И что ты предлагаешь? — хрипло спросил Олег.
— А вот что, — Полина Петровна расправила плечи. — Я разменяю квартиру. На две. Одну однокомнатную себе, а вторую – Регине.
— Что?! — Олег подскочил со стула. — Ты не можешь!
— Могу, — она жёстко посмотрела на сына. — Более того, я должна это сделать. По завещанию твоего отца. А раз внуков нет и не предвидится, я могу распорядиться его долей по своему усмотрению. И я считаю, что Регина достойна этой помощи. Она восемь лет тянула вашу семью. А ты только пользовался.
— Полина Петровна, не надо, — я покачала головой. — Я справлюсь сама.
— Знаю, что справишься, — она погладила меня по руке. — Но ты заслужила помощь. Я же видела, как ты работаешь. Как стараешься. А я всё придиралась, придиралась. Прости меня, если сможешь.
Я сглотнула комок в горле. За восемь лет это были первые тёплые слова от свекрови.
— Нет! — Олег в ярости пнул стул. — Я не позволю! Это моё наследство!
— Твоё? — Полина Петровна встала. — А что ты сделал, чтобы его заслужить? Работал без выходных, как отец? Строил семью? Детей растил? Нет. Ты только брал. У матери, у жены. У всех, до кого дотянулся. Хватит. Иди-ка ты домой, сынок. И подумай над своим поведением.
Мы с Олегом вышли из квартиры свекрови в полном молчании. На улице он наконец заговорил:
— Ты всё испортила. Всё было хорошо, пока ты не влезла.
— Правда? — я горько усмехнулась. — По-твоему, заставлять жену содержать тебя, обманывать мать и пытаться лишить её жилья – это хорошо?
— Я хотел как лучше!
— Для кого? Для себя?
Он не ответил. Мы молча дошли до машины.
— Я подаю на развод, — сказала я, открывая дверцу. — Можешь пока пожить у друзей. Тех самых, с которыми спортзал планировал открывать.
