Сочувствия не было, только злорадство. «Ну, наконец-то, свалилась с пьедестала, пусть попробует жить как все». И кто это сказал? Те, кто улыбались в глаза, выдавливая из себя улыбку, настолько приторную, даже сахара не надо в чай добавлять, и так слишком сладко.
Маша сидела в самой большой комнате огромного особняка, и в ушах звенел голос мужа, нет, даже громыхал его голос, хотя уже полчаса как Михаил уехал.
— Как была Машкой, так и останешься, в чем была, в том и уйдешь. – Он нервно пытался завязать галстук, хотя прежде это делала жена. Не добившись результата, стянул его с шеи и швырнул на пол. Не застегивая ворот, надел пиджак.
— Я тебе не мальчик, чтобы замечания мне делать, тем более, указывать, с кем и куда пойти.
— Ты женатый человек, у тебя есть жена, — сдавленным голосом сказала Маша.
— Была. Была жена. Забыла, что мы разведены? Всё. Точка поставлена.
— Ты не вправе отнимать у меня Наташу. Девочке нужна мама.
Михаил подошел к ней рывком, наклонился и она почувствовала его дыхание, увидела ненависть в глазах. Рот его, казалось, был перекошен от негодования. – Ты… ты сама виновата… не надо мне указывать, как жить и с кем жить! Развестись ты первая захотела. Вот и получай! Наташка со мной останется. Моя дочь не будет побираться, как ты… ты же нищая, у тебя ничего нет.
— Оставь мне дочь, это несправедливо…
Он выпрямился. – Кто бы говорил о справедливости, у тебя и права голоса нет. А у меня всё есть. Всегда было и будет. Сутки тебе, чтобы свалить из моего дома.
— Но наша квартира… Миша, у нас ведь не одна квартира, еще две в городе, и этот особняк… дача…
— Это не твоё! Это моих родителей.
— Я доверяла тебе, а ты всё имущество записал на родителей… а мои годы? Разве не жила я с тобой десять лет?
— Разговор окончен. Сутки тебе, чтобы съехать.
— Куда? У меня нет жилья!
— Правильно, у тебя нет жилья, поэтому Наташка будет жить со мной, у меня все условия.
— Она не нужна тебе! Ты мне мстишь…
— Заткнись, ты сама так захотела. Хотела развод, получила.
— Но ты изменил мне. И не раз…
— Возьмёшь только свои вещи, я проверю потом. – Дверь захлопнулась за ним, и Маша, уронив голову на колени, заплакала.
***
Съемная квартира была скромной, с простой мебелью и несвежим ремонтом. Маша не обращала внимания на стены, все ее думы были о девятилетней дочери, которую увидеть теперь можно строго по графику.
Но даже то, отведенное время, не всегда оправдывало ее ожидания. Михаил старался ограничить встречи, придумывая немыслимые причины, отвлекая девочку от встреч с матерью.
Она караулила Наташу у школы. Но Михаил перевел ребёнка в другое учебное заведение. Маша с трудом узнала, куда именно, и теперь караулила дочку, выглядывая из-за угла, как будто в чем-то виновата.
В школу ее привезла новая няня и, судя по виду, охранница в одном лице. По крайней мере, ее строгий костюм и аскетичная стрижка, без намека на женственность, напоминали именно охранника.
Маша, забыв осторожность, бросилась к дочери.
– Мама, — девочка прильнула к ней, и по глазам было видно, что скучает.
Женщина волевым движением отстранила Машу. – Не по графику, — сказала она, — соблюдайте свое время, иначе будут неприятности, — сказала она железным тоном.
— Мама, папа будет ругаться, — сказала дочка и сама отошла от матери.
— Ната, Наточка… — Маша едва сдерживалась, не хотелось захлебнуться в рыданиях на глазах у дочки и у этой мужеподобной женщины, которую нанял бывший муж.
***
Потянулись тяжелые месяцы одиночества и борьбы, за дочь и за жизнь.
Она обивала пороги юристов, психологов, но они не могли привести ее в чувство. Постоянно думала о дочери. Все эти квартиры, особняк, машины – всё казалось бессмысленным без дочки. Ничего ей не нужно от мужа, кроме собственного ребенка. Маша изводила себя слезами, и беспомощность разрушала ее здоровье.
Проходя мимо храма, вошла. Служба уже окончена. Она купила свечу, поставила и присела на скамейку. Было пусто, тихо, только шум с улицы доносился.
Рядом присела женщина в светлом платочке, на вид — лет шестидесяти. – Голову-то покрой хоть чем-нибудь…
— Чем? У меня ничего нет. – Рука машинально потянулась к шее, на которой болтался легкий шарфик. Стянула его и накинула на голову.
— Тяжко тебе? – спросила женщина.
— Не то слово. Жить невозможно, дышать не могу…
Женщина испуганно посмотрела на нее. – Что же такое стряслось?
Маша впервые за эти месяцы поделилась с чужим человеком. Знакомые, даже друзья, теперь уже бывшие, знали о их разводе с Михаилом. И даже Яна Витальевна, друг семьи, не упустила возможности бросить в Машу словесный камень. Можно сказать булыжник. Это она сказала, что Маша свалилась с пьедестала, пусть теперь поживет как все. Но когда дочка осталась с отцом, то даже самые злые языки притихли. Теперь ей сочувствовали, даже жалели, и честно сказать, от этого Маше было не легче. Даже как-то унизительно встречать сочувствующие взгляды.
Да, среди их знакомых семья Михаила и Маши выделялась особым статусом. Перед ними заискивали, и с Машей тоже, говорили комплименты, предано смотрели в глаза. А как только Михаил лишил Машу всего, протянулся шлейф злорадности. «Так ей и надо, выскочке», — шептались бывшие друзья.
В такой ситуации рассчитывать на помощь не приходится. Да она и не пыталась.
И вот впервые решилась рассказать чужому человеку о своей беде.
— Да, мой бывший муж – олигарх. Это правда. И замуж я выходила уже за богатого мужчину. Была ли у меня корысть? Да, мне приятно, когда в доме всё есть и когда мир окружен красивыми вещами. Но я любила его. Это прежде всего, остальное идет как дополнение.
Почему развелись? – отрешённо спросила Маша, посмотрев на женщину. – Из-за его измен. Это было видно невооруженным глазом. Я сказала, что развожусь с ним, считая, что мы с дочкой останемся хотя бы в одной из наших квартир. Но оказалось, всё имущество записано на его родителей. Мне не досталось ничего. И в отместку за мою строптивость он отобрал дочь. Даже в те редкие часы, отведенные мне, я не могу ее увидеть, он постоянно срывает наши встречи.
Маша поднялась и пошла к выходу. Женщина вышла вместе с ней, посмотрела с недоверием. – Ты… артистка? – задала она неожиданный для Маши вопрос.
— Почему вы так решили?
— Всё, что ты рассказала, это будто роль из фильма. Сейчас таких сериалов полно.
— Это не фильм, это моя жизнь. – Сказала Маша. И вид у неё при этом был настолько несчастный, что женщина поверила, взяв свои слова обратно.
— Ты уж прости, но история твоя как под копирку: уж сколько раз показывали по телевизору бывших жен олигархов – вот также потерявших все, в том числе и детей. Вот и не верится.
— Но это моя жизнь. Это все горькая правда. Хотелось бы мне проснуться, и чтобы рядом дочка была, но каждое утро тоска и боль.
— Давай присядем, — женщина показала на скамейку. – Чувство у меня такое, будто у тебя такой же сценарий, как и у других, уж очень распространенная история… так вот, если уж пришлось жить по этому сценарию, то дальше, как это обычно бывает в кино, стала работать, сама всего добилась… ну вот, пробуй, может все наладится.
Маша усмехнулась. Горькой была эта усмешка. – Сценарий говорите? Мне бы дочку вернуть, остальное неважно.
— Молись, — сказала прихожанка, — приходи каждый день и молись. Под лежачий камень, как говорится…
— А я прихожу, я буду приходить, а то психологи не знают уже, что со мной делать.
Они расстались.
Маша ходила в храм почти каждый день. Но разлука с дочерью разъедала изнутри. Казалось, болело все тело. Пришлось идти в больницу, предложили лечь. Хорошо, доктор – женщина с опытом – поняла сразу, что на нервной почве. – Вы так себя изведете на нет, — сказала она, появятся еще болячки, причем более серьезные, хотя это тоже не пустяки. Лечиться надо.
Через неделю приехала мать. Она впервые узнала о случившейся беде.
— И почему молчала? Я ведь ничего не знала, — сказала мать. – С тобой останусь.
— Как там Антон? – спросила Маша.
— А что Антон? Пьет он, не знаем уже что и делать с Ксюшей.
— Лечить пробовали?
— Ну конечно, ты же знаешь, — женщина смахнула слезу, и Маша поняла, что мать уже отчаялась вытянуть из запойной ямы младшего сына. – С тобой останусь, — повторила она.
— Мам, — Маша взяла ее за руку, — тебе надо возвращаться домой. Вот сегодня же поездом возвращайся.
— А как же ты?
— Я выкарабкаюсь. Ради Натки поднимусь. Я не хочу болеть, мне нельзя болеть. Я сама себе помогу. А ты поможешь Антону. И Ксюша, его жена, тоже поможет. Она верная, она не бросает его, да и ребятишек жаль, он ведь нужен детям. Мам, кажется, есть еще варианты… помнишь, тебе доктор говорил?
— Помню, только как его отправить туда, он ведь считает себя здоровым.
— Попробуй еще раз, не всё потеряно. Я ведь поняла, ты хочешь меня спасти, а в Антона уже не веришь… а ты верь.
Женщина сжала руку дочери, сейчас они, понимали друг друга ка никогда. Маша пыталась вернуть своего ребёнка, и поняла, что для ее матери младший сын, брат Маши, тоже по-прежнему ребёнок, которому нужна помощь.
— Мам, уговори, попроси знакомых, пусть убедят, пусть силой увозят, я верю, ему можно помочь, ведь он еще такой молодой.
Они расстались. Маша вспомнила, как Михаил при разводе попрекал ее пьющим братом, и как это было больно слушать. – У тебя ничего нет и не было, кроме вашей никчемной семейки, — говорил Михаил, стараясь словами задеть за живое. И у него это получалось.
Через две недели она вышла из больницы. И снова пошла в храм, казалось, там ей было легче, хоть и не получала пока ответа, как вернуть дочь.
Деньги заканчивались, и она давно уже присматривала работу, не зная, получится ли у нее. Когда-то она успешно работала в рекламном агентстве менеджером, при этом отлично справлялась с компьютерными программами. Ее хвалили за собранность, за успешность в переговорах, за умение быстро оценить ситуацию. Но где это все? Несмотря на высшее образование муж сразу предложил заняться домом, а когда родилась дочка, она посвятила себя ее воспитанию. Это она ночами сидела у ее кроватки, это при ней она сделала первые шаги, сказала первые слова. И когда болела, Маша тряслась над ней, не спала ночами. А потом она готовила её к школе, занималась и мечтала, что первого сентября вместе с мужем проводят в первый класс. Но Михаил не смог в тот день.
Зато он легко мог расположить к себе подарками, которые сыпались на девочку как из рога изобилия.
Маша устроилась на работу. Да, это было рекламное агентство, хотя не представляла, как войдет в ритм. Но работа на время отвлекла, да и деньги появились – ее собственные деньги.
Снова потянулись месяцы, и уже полгода, как Наташа жила с отцом. Маша пыталась звонить, девочка откликалась, но, кажется, она боялась отца. И Маша понимала, что все эти препятствия ради одного – отомстить ей за то, что первая потребовала развод. Как же так? Он — такой успешный, такой состоятельный и вдруг у него требуют… развод. Он согласился не сразу. Но Маша настояла. В отместку она лишилась всего, в том числе и самого дорога – своего ребенка.
Она погрузилась в работу по самую макушку, но и это не помогало успокоиться. Удивительно, но успех пришел, она стала блестяще продавать рекламу, это приносило деньги, но не могло заменить дочь.
Уже почти год они были с Наташей в разлуке. Уже нет той няни, которая возила ее в школу, и девочка все чаще оказывалась на улице, не желая возвращаться домой. Михаил часто был в отъездах, и порой не интересовался, как там дочка. Достаточно, что есть домработница, она присмотрит, а Машу охрана и близко не подпустит.
Наташа часто просилась к матери. Сначала робко, неуверенно, потом более настойчиво, и этим вызывала отцовский гнев.
— Дома будешь сидеть! – Резко отвечал Михаил. – И не отвлекай меня, видишь, я занят!
Он часто проводил переговоры, приезжали к нему, уезжал он, по долгу говорил по телефону, что-то подсчитывал, что-то проверял в бумагах. Девочке было тоскливо и одиноко. Она и сама не поняла, как оказалась с отцом… просто он обещал, что мама будет приезжать к ним. А на деле получилось, она все реже видела мать и всё больше скучала.
Однажды она прошмыгнула мимо машины, которая приехала за ней, чтобы увезти домой. Спряталась за остановкой. Выждала какое-то время и пошла пешком. Она бродила до самой ночи, пропуская звонки отца, которому уже доложили. Наташа знала, что он ей скажет, а точнее – что прокричит. Последнее время он часто ругал ее.
Она остановилась. Набрала номер телефона Маши, хотя знала, что отец строго-настрого приказал не звонить ей. – Мама, — сказала она и заплакала.
Маша как раз была в храме, сидела после работы там допоздна, пока его не закрыли. И она как раз вышла. – Мама, мне холодно, я хочу к тебе, — сказала девочка.
— Ната, Наточка, где ты? Я сейчас приеду.
В тот вечер она увезла дочь к себе. Конечно, надо было позвонить Михаилу, но впервые нарушила все договоренности. На съемной квартире накормила дочку, уложила спать и пообещала, что они будут жить вместе.
А потом Наташе пришлось вернуться к отцу. А Маша снова подала документы. Дочке исполнилось десять лет, она и сама может сказать о своем желании, с кем хочет остаться.
Маша боялась, что ничего не получится, но, кажется, Михаил и сам уже «наигрался» и готов согласиться. Скорей всего, за этот мучительный для Маши год он был удовлетворен чувством мести.
***
Маша боялась, что девочке многого не будет хватать, здесь ведь и стены чужие. Однажды утром, когда дочка еще спала, пришла хозяйка. – Я поднимаю оплату, так что наперед нужно оплатить, — сказала она.
— Пожалуйста, тише, дочка спит. Я оплачу, но на следующей неделе.
— А не получится так, что платить нечем будет?
— Слово даю, будут деньги. Часть могу сейчас дать, только пожалуйста, потише, пусть поспит. На карту можно перекинуть?
— Хорошо, можно и так.
Хозяйка ушла. Из спальни вышла заспанная Наташа и подошла к матери, обняла ее. – Мам, мне все нравится. Ты не думай, мне не нужен папин дом… мне лучше с тобой…
Маша прижала ее к себе, сердце колотилось от волнения… да ради таких слов она горы свернет.
https://avatars.mds.yandex.net
Прошло восемь лет
За эти годы Маша ни разу не была в отпуске. Теперь она Мария Евгеньевна, директор агентства. Нет, не того, где работала, у нее теперь свое агентство. Конечно, гораздо скромнее, да и она далеко не олигарх. Но своя квартира есть. И машина есть. Дочери восемнадцать исполнилось, в институте учится. Для Маша – дочка самое дорогое, что есть у нее. И для Наташи мама – самый близкий человек.
За эти годы Маша никогда праздно не сидела в ресторане, даже в кафе заглядывала по случаю – по деловому случаю. Не тянула коктейль из трубочки, не нежилась на пляже под пальмами… она просто пахала. Все эти годы пахала, обеспечивая себя и дочку всем необходимым для жизни. Она работала только на себя, шла сначала мелкими шажками, осторожно и вприглядку, все ли верно она делает.
Теперь она была спокойна за младшего брата, который избавился от пагубной привычки, и живет с семьей. Не зря тогда Маша отправила мать домой, отказавшись от ее помощи, понимала, что Антону нужнее. А Маша… она оказалась сильной, она справилась. И теперь точно знала, что у ее дочери должна быть профессия, и каким бы ни был успешным будущий муж у дочери, она должна работать. Хоть что-то уметь в жизни. На всякий случай.
И вот он — тот успешный сценарий, о котором когда-то говорила прихожанка, с которой встретилась в храме. Зиной ее звали. Вот он успешный сценарий, когда на пепелище сумела построить новую жизнь. Но отличия от других сценариев все-таки есть. Маша очень изменилась.
Три года назад она приняла в свою жизнь мужчину. Саша ей понравился. Скромен, улыбчив, ненавязчив… он пришел устраиваться к ней на работу по объявлению, оказался неплохим специалистом по рекламным вывескам. Впрочем, многие люди сначала такими кажутся, а потом меняются.
Они прожили три года, и всего полгода назад расписались. Саша настоял. А потом они поссорились. Маша сначала терпеливо ждала, что же будет дальше: какая просьба последует. Переписать машину на него он уже просил, что же дальше… Когда он сказал, что не желает жить с ней на птичьих правах, Маша указала на дверь.
— Это что – всё? Ты хочешь от меня избавиться? – спросил мужчина, будучи уверенным, что Маша привязана к нему. – Тогда разводимся.
— Да пожалуйста, — ответила Маша. Она уже проходила в своей жизни жёсткий развод, и теперь подобный вызов ей не страшен. Она кардинально изменилась сама и подготовилась ко всем потрясениям.
— И раздел имущества, — заявил Александр, считая, что он внес немалую лепту в общую копилку благополучия.
Да, он работящий, исполнительный, неплохой специалист и найти ему замену, как специалисту, будет проблематично. Но не более.
— Хорошо, развод. – Спокойно ответила Маша. – Однако, не рассчитывай, ты не получишь ничего. Здесь ничего твоего нет.
Проконсультировавшись и поняв, что ничего из нажитого ему не светит, и что никакого раздела квартиры не будет, Александр через месяц пришел вновь. Он попросился обратно.
Знакомые Маши, а было их не так много, отметили жёсткость ее решения. – Ты изменилась, — сказали ей. Честно говоря, ты сейчас как твой бывший муж Михаил… он оставил тебя ни с чем… и ты готова «отплатить» тем же.
— Да, его урок пошел мне на пользу. – Ответила Маша. – Плачу той же монетой, что и мне когда-то Михаил заплатил. Я не допущу, чтобы кто-то посягнул на мое имущество. Все, чего я достигла, это все ради дочери. Тяжело мне досталось вернуть ее, часть здоровья потеряна безвозвратно. Поэтому, не взирая ни на какие заслуги Александра, если он еще раз попытается заикнуться о разводе, не получит ровным счетом ни-че-го. И так будет всегда. Ну, а пока приняла обратно, ведет себя хорошо.
— Да-ааа, Мария, ты совсем другая стала. Подмяла мужика конкретно.
— Жизнь показала: слабым сочувствуют, с сильными считаются. – Ответила Мария.
