– Думаешь, что он приедет? – спросила Галина Петровна племянницу.
– Надеюсь! Ведь она нас обоих воспитывала… — грустно ответила ей Мария.
– Ну… Жди, тогда! Я пошла внутрь, а то холодно тут стоять! – сказала старушка и посеменила в подъезд, опираясь на свою палочку.
Холодный ноябрьский ветер трепал чёрные ленты на венках у подъезда старого кирпичного дома. Маша, поёжившись, в очередной раз посмотрела на часы. До выноса тела оставалось меньше получаса, а из родственников были только она и тётя Галя, кто пришёл проводить тётю Клаву в последний путь.
– Ну что, Маш, батюшку вызывали? – участливо спросила соседка с первого этажа, поправляя старомодный берет.
– Да, Нина Васильевна, должен с минуты на минуту подойти, – Мария нервно одёрнула чёрный платок. – Только вот родственнички что-то задерживаются…
– А кого ты ждёшь-то? – прищурилась соседка. – Пятнадцать лет никто носа не казал, а теперь…
Договорить она не успела. У подъезда резко затормозил чёрный внедорожник, из которого вышел высокий мужчина в дорогом пальто. Следом, цокая каблуками, выпорхнула молоденькая девица с ярко накрашенными губами.
– Сестрёнка! – наигранно воскликнул мужчина, раскрывая объятия. – Какое горе, какое горе…
– Явился, Коля, – холодно отрезала Маша, отстраняясь от его показных объятий. – Пятнадцать лет тётю не навещал, а теперь прямо весь в слезах.
– Ой, да ладно тебе, – фыркнула его жена Валентина, поправляя меховой воротник. – Мы, между прочим, всё бросили, примчались…
– Когда узнали про смерть? – в упор спросила Маша её.
– Вчера вечером, – поспешно ответил Николай сестре.
– Врёшь, братец. Я сама тебе три дня назад звонила.
– Маш, ты чего начинаешь? – повысил голос Коля. – Мы что, не имеем права проститься с родной тётей?
– Имеете, имеете… – раздался старческий голос.
К подъезду, тяжело опираясь на трость, подходила Галина Петровна – родная сестра покойной.
– Явились, голубчики? – продолжила она, сверля взглядом племянника. – Как деньги делить – так все тут как тут.
– Тёть Галь, ну что вы такое говорите, – всплеснула руками Валентина. – Мы же family, семья!
– Family? – передразнила старушка. – А где ваша family была, когда Клавдия в больнице лежала? Когда ей операция нужна была? Одна Машка и тянула всё…
– Да ладно вам! – рявкнул Коля злобно. – Мы что, крайние теперь? У всех своя жизнь!
– Своя жизнь? – Мария почувствовала, как внутри закипает злость. – А я, по-твоему, от хорошей жизни каждый день после работы к ней бегала? Уколы делала, готовила, убирала…
– Ну и молодец, – ухмыльнулась Валя. – Значит, не зря старалась.
Повисла тяжёлая пауза. В этот момент к подъезду подошёл священник с причтом.
– Господи, помилуй… – забормотала Галина Петровна, крестясь.
– Начинаем? – тихо спросил батюшка.
Маша кивнула, чувствуя, как предательски дрожат руки. Она понимала – это только начало. Самое страшное ждёт впереди.
После похорон квартира тёти Клавы, обычно такая тихая и уютная, наполнилась громкими голосами. Поминки подходили к концу, и с каждой выпитой рюмкой разговоры становились всё более напряжёнными.
– А помнишь, Маш, – Коля покачивался на стуле, – как мы здесь в детстве играли? Тётя Клава нам компот варила…
– Помню, – отрезала Маша безучастно, убирая со стола тарелки. – И то, как ты потом пропал на пятнадцать лет, тоже помню.
– Ой, началось! – Валентина картинно закатила глаза. – Может, ещё предъявишь, что мы не скидывались на лекарства?
– А что, скидывались? – Галина Петровна поставила чашку с таким стуком, что все вздрогнули.
– Тёть Галь, вы же понимаете… – начал было Николай.
– Что я понимаю? – старушка привстала, опираясь на стол. – Что вы, такие успешные, даже на похороны опоздали? Или что Машка последние годы здесь ночевала, когда моей сестре совсем плохо становилось?
Маша, не желая участвовать в этом разговоре, потому что она себя уже никак не чувствовала, после бессонных ночей, литров слёз, поспешила с собранной со столов грязной посудой на кухню. А невестка и брат и Галина Петровна поспешили за ней. Но Галина Петровна хоть помогала, не просто так пошла, а эти двое…
– А может, она не просто так ночевала? – ядовито процедила Валентина. – Может, договорчик какой составить успела?
Звон разбитых тарелок резко оборвал разговор. Маша, побледнев, медленно повернулась к невестке:
– Что ты сказала?!
– То и сказала! – Валентина демонстративно повернулась к Маше, расплескав вино. – Думаешь, мы не понимаем, зачем ты тут крутилась? Квартирку нашу захотела урвать?
– Да как ты смеешь! – Маша шагнула к ней. – Я за тётей как за родной матерью ухаживала!
– Хватит! – рявкнул Николай, ударив кулаком по кухонному столу, пока все гости были в гостиной. – Маш, ты чего на жену мою кидаешься?
– Я кидаюсь? – Мария истерически рассмеялась. – Это твоя змея меня обвиняет в том, что я…
– Кого это ты змеёй назвала? – взвизгнула Валентина. – Коля, ты слышал?
– Прекратите! – Галина Петровна стукнула тростью об пол. – Совсем стыд потеряли! Сестра ещё не остыла…
– Вот именно! – подхватил Николай. – Давайте без скандалов решим всё. По-родственному.
– По-родственному? – Маша скрестила руки на груди. – Это как? Поделим квартиру, которую ты даже не навещал?
– А что тут делить? – вмешалась Валентина. – Законные наследники – мы все. Продадим и разделим поровну.
– Продадим? – Маша побелела ещё больше. – Тётя Клава просила меня никому не продавать квартиру. Здесь каждая вещь памятью пропитана…
– Память памятью, а денежки врозь! – отрезала Валентина. – Мы своего не упустим.
– Вот оно что… – медленно проговорила Галина Петровна. – А я-то думаю, чего это вы вдруг объявились…
– А вы, тётя Галя, вообще молчали бы! – огрызнулась Валентина. – Тоже небось на наследство рассчитываете?
В комнате повисла гнетущая тишина. Только ходики на стене – старые, ещё довоенные – продолжали отсчитывать время, словно напоминая, что жизнь не останавливается даже в самые чёрные дни.
Следующее утро началось с громкого стука в дверь. Маша, не спавшая всю ночь, открыла и увидела на пороге Николая с двумя крепкими мужчинами в строгих костюмах.
– Это ещё кто? – она попыталась закрыть дверь, но брат успел подставить ногу.
– Риелторы, – усмехнулся он. – Будем квартиру оценивать.
– Что?! – Мария вцепилась в дверную ручку. – Какие риелторы? Ты с ума сошёл?
– Это ты с ума сошла, если думаешь, что мы так это оставим, – Николай с силой толкнул дверь. – Пропусти специалистов.
– Не пущу! – закричала Маша на весь подъезд, потому что не смогла закрыть дверь. – Вон отсюда! Все вон!
В этот момент по лестнице поднималась Галина Петровна. Увидев происходящее, она заковыляла быстрее, хорошо, что квартира была на первом этаже:
– Что тут творится? Колька, ты совсем охамел?
– А, и вы здесь, – поморщился Николай. – Тётя Галя, не вмешивайтесь. Это семейное дело.
– Семейное? – старушка встала рядом с Марией. – А где твоя семья была, когда Клавдия в реанимации лежала? Когда на лекарства денег не хватало?
– Да что вы заладили – где да где! – раздался снизу пронзительный голос Валентины, спешащей по лестнице. – Мы имеем полное право!
– Вы имеете право только убраться отсюда! – Маша почувствовала, как дрожит голос. – У меня есть завещание!
В подъезде повисла тяжёлая тишина. Коля медленно повернулся к сестре:
– Какое ещё завещание?
– Тётя Клава всё оформила за месяц до смерти, – Маша гордо выпрямилась. – Квартира записана на меня.
– Ах ты дрянь! – взвизгнула Валя на Машу. – Всё-таки обработала старуху!
– Заткнись! – неожиданно рявкнула Галина Петровна. – Моя сестра была в здравом уме и твёрдой памяти. Это её решение!
– Решение? – Николай побагровел. – А как же я? Я же тоже наследник!
– Наследник чего? – горько усмехнулась Мария. – Старых обид? Неоплаченных долгов за лечение?
– Коля, вызывай юристов срочно! – взвыла Валентина. – Мы это так не оставим! Мы это завещание оспорим!
– Попробуйте, – спокойно ответила Маша. – У меня есть все чеки за лекарства, все справки из больницы. И свидетели есть – вся больница знает, кто за тётей ухаживал.
– Ты… ты… – задыхался от ярости Николай. – Да я тебя…
– Что ты сделаешь? – Мария смело шагнула вперёд. – Ударишь? Давай, братец, покажи свою настоящую сущность!
Риелторы переглянулись и начали потихоньку спускаться по лестнице. Валентина схватила мужа за рукав:
– Пойдём, Коля! Мы ещё вернёмся! С адвокатами вернёмся! С юристами! Со всеми!
– Вот и проваливайте! – крикнула вслед Галина Петровна. – Стервятники!
Когда шаги стихли, Маша обессиленно прислонилась к стене. Старые ходики в квартире пробили полдень, словно ставя точку в этом безобразном столкновении.
Через неделю Маша обнаружила, что замок в двери взломан. Внутри квартиры царил хаос: выдвинуты ящики, разбросаны вещи, на полу валялись порванные фотографии. В спальне она застала Колю и Валентину, методично перерывающих шкаф.
– Ах вы твари! – закричала Маша, бросаясь к ним. – Что вы делаете?!
– Ищем настоящее завещание! – злобно огрызнулась Валентина, выбрасывая из шкафа старые платья тёти Клавы. – Не могла она всё тебе оставить! Не могла!
– Убирайтесь! – Маша схватила невестку за волосы. – Вон из квартиры!
– А ну отпусти её! – Коля с силой оттолкнул сестру, та упала, ударившись о комод.
– Помогите!!! – закричала Маша. – Грабят!!!
– Заткнись, дура! – Николай замахнулся, но вдруг получил удар тростью по спине.
– Не смей её трогать, подонок! – В дверях снова стояла Галина Петровна, которая шла по пятам, как оказалось, за Машей, и сейчас она держала телефон. – Я уже полицию вызвала!
– Плевать! – прорычал Николай. – Мы отсюда не уйдём, пока не найдём…
Договорить он не успел – в квартиру ворвались соседи с верхнего этажа, привлечённые криками.
– Что здесь происходит? – загремел бас дяди Васи, бывшего военного. – А ну прекратить безобразие!
– Это моя квартира! – заорал Коля на мужчину. – Не лезьте!
– Твоя? – усмехнулась Галина Петровна, доставая из сумки бумаги. – А вот и завещание! И копия в нотариальной конторе есть!
– Дай сюда! – Валентина бросилась к старушке, но её перехватил дядя Вася.
– Спокойно, гражданочка. Сейчас приедет полиция, во всём разберёмся.
– Махинаторы! – Коля пнул комод. – Всё подстроили! Сговорились!
– Что подстроили? – Маша поднялась, держась за ушибленное плечо. – То, что я годами за ней ухаживала? Или то, что ты даже на звонки не отвечал? Или то, что наша тётя, которая нас с тобой растила и воспитывала, заболела?!
– Заткнись! – взвыла Валентина. – Думаешь, самая умная? Мы тебе устроим! Ты ещё пожалеешь!
– Это вы пожалеете, – раздался голос участкового с лестницы, которому позвонил ещё из своей квартиры дядя Вася. – Взлом, проникновение, нанесение телесных повреждений…
– Какие повреждения? – истерически засмеялся Николай. – Она сама упала!
– Нет, не сама, – спокойно сказал дядя Вася. – Я всё видел через окно. И заснял на телефон.
Николай побелел. Валентина осела на пол, разрыдавшись:
– Колечка, что же теперь будет?
– А будет то, – участковый достал наручники, – что поедем в отделение, протокол составлять.
– Не имеете права! – забилась в истерике Валентина. – Мы родственники!
– Вы не родственники, – тихо сказала Маша. – Вы – никто. И звать вас никак.
– Пройдёмте, – участковый взял Николая за локоть. Тот дёрнулся, но, увидев дядю Васю, сник.
Когда их увели, Маша медленно опустилась на диван. Галина Петровна, кряхтя, села рядом:
– Ну вот и всё, девочка. Закончилось.
– Нет, тёть Галь, – Мария покачала головой. – Только началось. Теперь я точно знаю – у меня больше нет брата.
За окном начинался дождь, и первые капли застучали по карнизу, словно отсчитывая конец этой безобразной истории.
Прошло три месяца. Маша медленно поправляла занавеску на кухонном окне, когда услышала знакомый голос с улицы. Внизу стояла Валентина с какой-то женщиной в строгом костюме.
– Вот, Марина Викторовна, эта квартира, – Валентина указывала пальцем на окна, где за шторой стояла Маша. – Мой муж сейчас под следствием из-за неё!
Маша распахнула окно:
– Что, опять за старое взялась? Теперь с адвокатами ходишь?
– А ты думала, всё закончилось? – завизжала Валентина. – Коленька в СИЗО из-за тебя, дрянь неблагодарная!
– Сама виновата! – крикнула из своего окна Галина Петровна. – Нечего было врываться в чужой дом!
– Заткнись, старая карга! – огрызнулась Валентина. – Из-за тебя всё началось!
Маша не выдержала. Накинув куртку, она выбежала на улицу. Дождь хлестал по лицу, но она этого не замечала:
– Убирайся! Ты ещё смеешь сюда приходить?
– Не уйду! – Валентина схватила её за рукав. – Ты у меня мужа отняла!
– Я?! – Маша вырвалась. – Это ты его науськивала! Всю жизнь настраивала против меня!
– Да как ты смеешь! – Валентина замахнулась, но адвокат перехватила её руку.
– Валентина Антоновна, прекратите! Вы только ухудшаете положение!
– Мне плевать! – Валентина рыдала. – Она должна страдать! Должна!
– Хватит, – устало произнесла Маша. – Передай Коле: пусть даже не думает со мной связываться, когда выйдет. Я написала отказ от родства.
– Что ты сделала? – Валентина застыла.
– Официально отказалась от брата. Теперь мы чужие люди, – Мария повернулась к адвокату. – И если эта женщина ещё раз появится здесь, я подам заявление о преследовании.
– Ты не посмеешь! – прошипела Валентина.
– Посмею. Я уже не та забитая девочка, которую можно шантажировать «родственными узами». Убирайся. И не возвращайся.
Из подъезда вышла Галина Петровна с соседями.
– Что, опять скандалишь? – грозно спросил дядя Вася. – Может, снова полицию вызвать?
Валентина отшатнулась, утирая слёзы:
– Будьте вы прокляты! Все! Подавитесь этой квартирой!
– Валентина Антоновна, нам лучше уйти, – адвокат потянула её за рукав. – Здесь нам делать нечего.
Они ушли под проливным дождём. Маша смотрела им вслед, чувствуя странное опустошение.
– Пойдём домой, девочка, – Галина Петровна обняла её за плечи. – Простудишься.
– Знаете, тёть Галь, – тихо сказала Мария, – я только сейчас поняла: иногда самое сложное – это не обрести семью, а найти силы от неё отказаться…
– Ну… От такой, как у тебя… Это даже грехом назвать нельзя! Счастливое избавление!
Вечером она достала старый фотоальбом. На пожелтевших снимках они с братом были ещё детьми – счастливыми, улыбающимися. Маша закрыла альбом и убрала его в дальний ящик. Прошлое осталось в прошлом, а впереди была новая жизнь – без тяжести предательства и боли несбывшихся надежд.
А ещё без родственников, которые только и ждали, чтобы сделать больнее из-под тишка…
