— Тебя родители больше любили, все тебе дали, и образование, и помощь, и квартиру купили, оставь мне хотя бы дачу, — просила Катя сестру. Та качала головой.
— Кать, но ведь это несправедливо. Почему тебе одной? — Марина стояла у окна родительской квартиры, разглядывая знакомый с детства двор. — Мы обе имеем право на наследство.
— А когда ты училась в институте, пока я работала кассиром в магазине — это было справедливо? Тебе родители квартиру купили, помогли с образованием, а теперь ты еще и на дачу претендуешь? — повторила она. — Отдай мне хотя бы эту старую дачу, ты и так всё получила от родителей.
Катя сидела за старым кухонным столом, где они когда-то всей семьей пили чай. Теперь в квартире было пусто — родители переехали в новый дом, а старую квартиру решили продать.
— Я не виновата, что хорошо училась в школе и поступила на бюджет, — Марина присела рядом с сестрой.
— Дело не в этом. Когда отец потерял работу, кто содержал семью? Я! Мне было девятнадцать, я могла поступить в музыкальное училище. Помнишь, как я играла на пианино?
— Но ведь никто тебя не заставлял идти работать.
— Правда? А кто бы тогда платил за твои учебники? За репетиторов? За новую одежду? Мама вечно говорила: «Мариночка у нас такая способная, надо ей помочь». Я всю жизнь в тени младшей сестры была, все ей, все для нее. Теперь ты еще и дачу делить хочешь?
Марина молчала. Она помнила те времена, но тогда, подростком, не задумывалась, откуда берутся деньги на ее обучение.
— И теперь ты хочешь забрать у меня последнее? — Катя достала из сумки документы. — Вот, смотри. Дача официально записана на меня.
— Там бабушкины сбережения, — тихо сказала Марина. — Она говорила мне перед тем, как… В общем, она спрятала там что-то ценное.
— И ты молчала столько лет? — Катя недоверчиво посмотрела на сестру. — Почему?
— Я думала, это неважно. Но теперь, когда родители решили все разделить…
В дверь позвонили. На пороге стояла соседка, баба Вера, жившая этажом выше.
— Девочки, вы здесь! А я как раз хотела с вами поговорить. Помните, ваша бабушка просила меня передать вам кое-что? Все никак не могла застать вас вместе.
Сестры переглянулись.
— Какое совпадение, — пробормотала Марина. — Мы как раз говорили о бабушке.
Баба Вера достала из кармана халата пожелтевший конверт.
— Она просила отдать это, когда будете делить наследство. Сказала, что тогда все встанет на свои места.
Катя взяла конверт дрожащими руками. Внутри лежал сложенный вчетверо лист бумаги и старая фотография.
— Это же наша дача, — прошептала Марина, заглядывая сестре через плечо. — Смотри, бабушка стоит у крыльца. А рядом с ней…
— Дедушка, — Катя провела пальцем по снимку. — В том году, когда он построил веранду. А что в письме?
Марина развернула лист. Бабушкин почерк, аккуратный и четкий, будто перенес их на двадцать лет назад.
«Дорогие мои внучки! Если вы читаете это письмо, значит, пришло время решать, как поделить наследство. Я знаю, что это непростой момент для вас обеих. Но прежде чем принимать решение, вы должны узнать всю правду.
Дача, о которой идет речь, была построена вашим дедом. Он начал строительство в год рождения Кати. Я помню, как он говорил: «У нас будет внучка-музыкант, ей нужно место для вдохновения». Катюша действительно оказалась очень музыкальной. А когда родилась Марина, дед пристроил еще одну комнату.
Но главное не в этом. Когда ваш дед заболел, он взял с меня обещание. Он хотел, чтобы дача досталась той из внучек, которая больше всего пожертвовала ради семьи. Я долго наблюдала за вами обеими. И теперь я знаю, кому она должна принадлежать».
— Дальше страница оборвана, — Марина перевернула лист. — Здесь ничего нет.
Баба Вера покачала головой:
— Есть еще один конверт. Но ваша бабушка просила отдать его только после того, как вы обе побываете на даче вместе и найдете там кое-что важное.
— Что именно? — спросила Катя.
— Она не сказала. Только улыбнулась и заметила, что вы сами поймете, когда увидите.
На следующий день сестры стояли у ворот дачи. Апрельское солнце пробивалось сквозь голые ветки яблонь, освещая старый дом, помнивший столько историй их семьи.
— Я не была здесь два года, — призналась Марина, толкая скрипучую калитку. — А ты?
— Приезжала прошлым летом, крышу перекрывала, — Катя достала ключи. — Знаешь, я тогда нашла свои старые ноты. Помнишь, как я готовилась к поступлению?
— Конечно, — Марина улыбнулась. — Ты играла каждый вечер. Мама говорила, что у тебя настоящий талант.
— А потом отец потерял работу, и стало не до музыки.
Они вошли в дом. Запах старого дерева, пыли и чего-то неуловимо родного окутал их.
— С чего начнем поиски? — спросила Марина, оглядываясь. — Дом большой.
— Давай начнем с веранды. Ее дед построил первой, помнишь?
На веранде все оставалось таким же, как в их детстве. Старое кресло-качалка, где бабушка любила вязать по вечерам. Длинный стол, за которым собиралась вся семья по выходным. И пианино у окна, накрытое выцветшей тканью.
— Катя, — вдруг сказала Марина, замерев у инструмента. — А ведь это не просто пианино. Это тот самый «Красный Октябрь», который дед купил для тебя. Он копил на него целый год.
Катя подошла к инструменту, провела рукой по пыльной крышке.
— Здесь что-то есть, — она нащупала небольшой выступ под тканью. — Помоги мне снять чехол.
Под чехлом, прикрепленный к крышке пианино, лежал еще один конверт. А под ним — старая записная книжка в кожаном переплете.
— Это дедушкин дневник, — прошептала Катя. Страницы пожелтели от времени, но каждое слово читалось четко.
Марина села в кресло-качалку, Катя устроилась на старом табурете у пианино. Они начали читать вместе.
«1 мая 1985 года. Сегодня Катюша впервые села за пианино. Ей всего шесть, а уже такой талант! Учительница музыки говорит, что у девочки абсолютный слух. Мы с бабушкой решили: будем копить на новый инструмент. Этот старенький совсем расстроен, а внучка достойна лучшего.
15 сентября 1987 года. Мариночка пошла в первый класс. Умница, вся в старшую сестру. Катя помогает ей с уроками, они часами сидят над книжками. Достраиваю вторую комнату на даче, хочу сделать девочкам отдельные спальни. Пусть у каждой будет свой уголок.
3 июня 1990 года. Катюша готовится к музыкальному конкурсу. Такая целеустремленная! Каждый день после школы спешит на дачу заниматься. Говорит, здесь лучше играется. Марина садится рядом, слушает. Иногда мне кажется, что старый дом оживает от этой музыки.
20 августа 1993 года. Сегодня случайно услышал разговор внучек. Катя рассказывала Марине о музыкальном училище, куда мечтает поступить. А Марина обещала, что когда вырастет и станет богатой, купит сестре самое лучшее пианино. Сердце радуется, глядя на них».
— Здесь что-то написано на полях, — Катя провела пальцем по выцветшим чернилам. — «Открыть тайник в пианино только когда придет время».
Марина вскочила с кресла:
— Тайник? В пианино?
Они вдвоем начали осматривать инструмент. Катя открыла крышку, провела рукой по струнам.
— Подожди, — Марина наклонилась к боковой панели. — Тут есть небольшая щель. И смотри, если нажать здесь…
Раздался тихий щелчок. Панель подалась, открывая небольшое углубление. Внутри лежала шкатулка, перевязанная выцветшей лентой.
— Откроем? — прошептала Марина.
Катя развязала ленту. В шкатулке они нашли несколько старинных монет, бабушкино кольцо с сапфиром и еще один конверт.
— Наверное, это тот самый, о котором говорила баба Вера, — Катя осторожно открыла его.
«Мои дорогие внучки! Если вы читаете это письмо, значит, нашли дедушкин тайник. Он всегда говорил, что главное сокровище нашей семьи — это не деньги и не вещи, а способность жертвовать друг для друга.
Катя, милая моя девочка. Ты отказалась от своей мечты ради семьи. Мы с дедом видели это, но не могли ничем помочь — времена были тяжелые. Каждый раз, когда ты приходила на дачу и садилась за пианино, у меня сжималось сердце. Но ты никогда не жаловалась.
Марина, солнышко. Ты всегда была целеустремленной, много добилась. Но знаешь ли ты, что Катя каждый месяц отдавала половину своей зарплаты, чтобы ты могла учиться у лучших преподавателей? Родители не могли потянуть репетиторов, это все твоя сестра.
Теперь о наследстве. Дача должна принадлежать Кате — таково было желание вашего деда. Он считал, что она заслужила это место своей добротой и самоотверженностью. Но есть кое-что еще».
— Что еще? — Марина взглянула на сестру.
Катя перевернула страницу.
«В шкатулке вы найдете кольцо с сапфиром — единственное, что осталось от вашей прабабушки. Она передала его мне с наказом: отдать той внучке, которая поймет истинную ценность семьи. Я долго думала и поняла: это кольцо должно стать символом вашего примирения.
Продайте его. На вырученные деньги постройте на дачном участке еще один дом — для Марины. Место большое, хватит на всех. Пусть ваши дети растут вместе, как когда-то росли вы.
А монеты, которые вы нашли — это те самые сбережения, о которых ходило столько разговоров. Они старинные, дед собирал их всю жизнь. Их немного, но они ценные. Поделите их поровну, девочки.
И последнее. В пианино, в футляре для нот, лежит папка с документами. Это сберегательный счет, который мы с дедом открыли для Кати, когда ей было шестнадцать. Каждый месяц мы понемногу откладывали, надеясь, что когда-нибудь она вернется к музыке. Теперь эти деньги твои, Катюша. Может быть, еще не поздно осуществить свою мечту?
Простите нас, если что-то было не так. Мы очень любили вас обеих. Ваша бабушка».
В комнате повисла тишина. Марина сидела, обхватив колени руками, Катя застыла у пианино.
— Я не знала, — тихо сказала Марина. — Про репетиторов, про твою зарплату. Почему ты никогда не говорила?
— А что я должна была сказать? «Верни мне деньги»? — Катя пожала плечами. — Ты моя младшая сестра. Я хотела, чтобы у тебя было все самое лучшее.
Марина встала, подошла к сестре:
— Прости меня. За то, что требовала делить дачу, за то, что не понимала. И за то, что была такой избалованной.
— Ты не была избалованной, — Катя слабо улыбнулась. — Просто младшей. Мне всегда хотелось тебя защищать.
— Знаешь, а бабушка права. Давай построим здесь второй дом? Будем приезжать с семьями, устраивать праздники. И ты сможешь давать уроки музыки — я помню, как хорошо ты играешь.
Катя открыла футляр для нот. Внутри действительно лежала папка с документами, а еще — старые нотные тетради с ее детскими пометками на полях.
— Я давно не практиковалась, — она провела рукой по клавишам. — Даже не знаю, помню ли что-нибудь.
— Сыграй что-нибудь, — попросила Марина. — Помнишь тот вальс, который так любила мама?
Катя помедлила секунду, потом опустила руки на клавиши. Первые ноты прозвучали неуверенно, но постепенно мелодия окрепла, наполняя старый дом знакомыми звуками.
Марина смотрела на сестру и видела в ней ту самую девочку, которая когда-то мечтала стать музыкантом. Может быть, еще не поздно?
— Я помогу тебе с ремонтом пианино, — сказала она, когда музыка стихла. — И с организацией уроков тоже. У меня же теперь своя фирма, я знаю, как это делается.
Катя кивнула, впервые за долгое время чувствуя, что груз прошлого становится легче.
— Ты ведь теперь будешь приезжать? — спросила она. — Не раз в два года, а почаще?
— Буду, — Марина обняла сестру. — Обещаю.
За окном распускались первые листья на яблонях. Старый дом наполнялся новой жизнью, как будто сбрасывая с себя груз недомолвок и обид. Начиналась новая глава в истории двух сестер, и эта история обещала быть светлой.
