— Антон, ты должен помочь общине. Это твой долг перед Господом и перед матерью, — Галина Петровна смотрела на сына с той особой смесью укоризны и властности, которую он помнил с детства.
Антон отвернулся к окну. Съемная квартира на десятом этаже давала прекрасный вид на город, в который он переехал два года назад именно для того, чтобы никогда больше не слышать этих слов.
— Как ты меня нашла? — только и спросил он, не оборачиваясь.
В отражении стекла он видел свою мать — поджатые губы, темная одежда, волосы, стянутые в тугой пучок. За восемь лет она почти не изменилась, только морщины стали глубже, а взгляд — жестче.
— Господь направил меня, — произнесла она с металлическими нотками в голосе. — Когда служишь истинной вере, все двери открываются.
Служишь истинной вере. Эти слова преследовали его с одиннадцати лет, когда после развода родителей мать увезла его в закрытую религиозную общину. Туда, где из детей вытравливали все «мирское», где наказывали за малейшее непослушание, где учили бояться внешнего мира.
— Мам, я же просил, — голос Антона дрогнул, и он разозлился на себя за эту слабость. — Мы договорились. У меня своя жизнь теперь.
— Какая жизнь? — она обвела взглядом квартиру. — Эта бездуховная пустота? Компьютеры и греховные развлечения? Община нуждается в пожертвованиях. Старейшина Михаил видел сон, в котором ты возвращаешься и приносишь свою лепту.
Конечно, Старейшина Михаил. Всегда Старейшина Михаил с его «видениями» и «снами» — особенно когда общине нужны деньги.
— Я не вернусь, — твердо сказал Антон, наконец повернувшись к матери. — И денег не дам. Пожалуйста, уходи.
В глазах Галины Петровны что-то изменилось — мимолетная вспышка боли, быстро сменившаяся холодной решимостью.
— Ты был избранным, — прошептала она. — А теперь душа твоя в опасности. Я не уйду, пока не вразумлю тебя.
Антон опустился на диван, чувствуя, как внутри нарастает знакомое с детства ощущение беспомощности. Он знал эту тактику. Мать могла часами сидеть неподвижно, повторяя одни и те же фразы, пока жертва не сдавалась.
— Хорошо, — сдался он. — Можешь переночевать. Но завтра утром ты уедешь. И никаких разговоров о пожертвованиях.
Победная улыбка скользнула по губам Галины Петровны.
— Она нашла меня, Серёга, — Антон нервно перемешивал остывший кофе в столовой бизнес-центра, где располагался их офис.
Сергей, высокий парень с растрепанной бородой, присвистнул.
— Та самая мать-фанатичка? Как она тебя выследила?
— Не знаю, — Антон потер глаза. — Я ведь даже фамилию сменил, когда паспорт менял. Никаких соцсетей, никаких контактов со старыми знакомыми.
— А твой отец?
— Исключено. Он сам боится этих людей, после развода мать грозилась его проклясть. Он поэтому и не боролся за меня при разводе.
Сергей задумчиво почесал бороду.
— И что теперь?
— Мать ночует у меня. Утром обещала уехать… но я знаю, что она не отступит. Эта секта — как паразит. Они вцепляются и не отпускают.
— Может, в полицию? — предложил Сергей. — Там же наверняка какие-то нарушения есть в этой вашей общине.
Антон горько усмехнулся.
— Пробовал. Когда сбежал в шестнадцать. Участковый выслушал и отправил к школьному психологу. А психолог через неделю стал прихожанином общины.
Сергей присвистнул.
— Серьезные ребята.
— Они умеют влиять на людей, — Антон поморщился. — Двадцать четыре года, а до сих пор вздрагиваю, когда слышу определенные фразы из их… проповедей.
— Антон, — Сергей наклонился вперед, — тебе нужно действовать быстро. Дай ей немного денег и выставь.
— Не поможет. Они почувствуют слабину и придут за большим.
Телефон Антона завибрировал. Сообщение от матери: «Я помолилась над твоим компьютером. Нашла документы с планами. Мы должны поговорить о твоем грехе гордыни».
Его планы купить квартиру в ипотеку. Документы в защищенной папке. Пароль от компьютера.
— Черт, — выдохнул Антон, — она взломала мой компьютер.
— Как?! — удивился Сергей. — Ты же айтишник!
— Она знает меня, — горечь накрыла Антона. — Знает, что я всегда использую дату побега как часть пароля.
Когда Антон вернулся домой, Галина Петровна сидела за кухонным столом, перебирая распечатанные документы из его компьютера.
— Ты нарушил мое личное пространство, — холодно сказал он, забирая бумаги.
— Личное пространство — это гордыня, — отрезала мать. — Ипотека на двадцать лет? Двухкомнатная квартира на себя одного? Какое расточительство! Ты мог бы помогать братьям и сестрам в общине, а вместо этого хочешь тратить деньги на мирские удобства.
Антон глубоко вдохнул, пытаясь удержать эмоции.
— Я сказал, завтра ты уезжаешь.
— Нет, — просто ответила Галина Петровна. — Я останусь, пока не образумлю тебя. Старейшина Михаил благословил меня на это.
— Это моя квартира! — голос Антона дрогнул.
— Съемная, — холодно поправила мать. — Я уже поговорила с хозяйкой. Очень милая женщина, оказалось, ее дочь страдает от бесплодия. Я рассказала ей про наши молитвенные практики.
Нет. Только не это.
— Что ты ей наговорила? — внутри все похолодело.
— Правду, — пожала плечами Галина Петровна. — Что мой заблудший сын нуждается в спасении. Что я приехала помочь ему вернуться на путь истинный. Она очень сочувствует мне. Сказала, что может продлить договор аренды на мое имя, если понадобится.
Антон сел, чувствуя слабость в ногах. Они действовали всегда одинаково. Сначала находили слабые места окружающих. Потом предлагали «божью помощь». И вот уже у них появлялся новый сторонник.
— Чего ты хочешь? — спросил он, зная ответ.
— Общине нужны средства для нового молитвенного дома, — ее глаза загорелись фанатичным блеском. — Сто тысяч рублей. Это твоя лепта, Антон. Путь к искуплению.
Всего лишь треть его накоплений на первоначальный взнос за квартиру. Но он знал, что за первой суммой последует вторая, потом третья.
— Нет, — твердо сказал он. — Я не дам ни копейки. А завтра вызову полицию, если ты не уедешь.
— О, Антон, — она улыбнулась той особой улыбкой, от которой у него всегда бежали мурашки по спине. — Мы оба знаем, что этого не будет. Ты ведь помнишь, что бывает с теми, кто идет против общины?
Он помнил. Публичные покаяния. Изоляция. «Лечение молитвой». А для тех, кто пытался сбежать, как он, — травля и преследование.
— Даю тебе время до завтра подумать, — сказала Галина Петровна, поднимаясь. — А теперь я пойду отдохну. Дорога была долгой.
Она направилась в его спальню, оставив Антона на кухне с ощущением, будто стены квартиры сжимаются вокруг него.
Следующие три дня превратились в кошмар. Галина Петровна не уехала. Вместо этого она обосновалась в квартире, постепенно переставляя вещи, вторгаясь в его жизнь. Она вставала рано утром и начинала громко молиться, будила его проповедями, звонила каждый час на работу.
— Антон, тебя опять спрашивает какая-то женщина, — нахмурилась офис-менеджер Марина. — Говорит, что это срочно, вопрос жизни и смерти.
— Скажи, что я занят, — устало ответил он.
— Я так и сделала, но она звонит уже четвертый раз. Говорит, что придет сюда, если ты не возьмешь трубку.
От этой угрозы внутри все сжалось. Только не здесь. Только не на работе.
— Дай мне трубку, — он взял телефон. — Да, мама.
— Я молилась всю ночь, — раздался ее голос, звенящий от возбуждения. — Старейшина Михаил звонил. У него было новое видение. Тебе нужно пожертвовать не сто, а двести тысяч. Это испытание твоей веры, Антон.
— Я не буду это обсуждать сейчас, — процедил он сквозь зубы, чувствуя на себе взгляды коллег.
— Тогда я приеду к тебе на работу. Все должны знать, какой греховный путь ты выбрал.
— Не надо, — быстро сказал он. — Я… я подумаю над этим вечером.
— Хорошо, — в ее голосе звучало удовлетворение. — И еще. Я нашла конверт с деньгами в твоей куртке. Пятьдесят тысяч. Я взяла их для общины, чтобы начать твое искупление.
Антон похолодел. Это были деньги на текущие расходы и оплату квартиры.
— Ты не имела права, — его голос дрожал от гнева.
— Я имею право спасти твою душу любой ценой, — отрезала она. — Приходи домой, нам нужно серьезно поговорить.
Связь прервалась. Антон медленно положил трубку, чувствуя, как все вокруг наблюдают за ним.
— Проблемы? — осторожно спросил Сергей, подходя к его столу.
— Она украла мои деньги, — прошептал Антон. — И теперь хочет еще.
— Заяви в полицию.
— Бесполезно. Она скажет, что это я ей дал. Или что она взяла, чтобы я не потратил на что-то плохое. Они умеют выкручиваться.
Сергей нахмурился.
— Тогда тебе нужно действовать решительно. Выставить ее, сменить замки.
— Ты не понимаешь, — Антон покачал головой. — Они не отступают. Никогда.
Вечером, подходя к дому, Антон заметил несколько людей у подъезда. Они раздавали какие-то листовки прохожим. Сердце пропустило удар — он узнал их. Члены общины. Те самые, от которых сбежал восемь лет назад.
Один из них заметил Антона и указал в его сторону. Антон развернулся и быстро пошел прочь, но услышал за спиной:
— Антон! Брат! Остановись! Мы хотим помочь тебе!
Он ускорил шаг, завернул за угол и только там позволил себе перевести дух. Достал телефон, позвонил Сергею.
— Они здесь, — выдохнул он. — Прямо у моего дома.
— Кто?
— Община. Мать их вызвала. Они раздают какие-то листовки.
— Оставайся где есть, — голос Сергея стал серьезным. — Я сейчас приеду и посмотрю, что происходит.
Через полчаса Сергей нашел Антона в кафе неподалеку. Лицо друга было мрачным.
— Они раздают вот это, — он положил на стол листовку.
Антон взял бумагу и похолодел. На ней была его фотография и текст: «Осторожно! Этот человек — мошенник. Он обманывает пожилых людей, предлагая фальшивые лекарства. Если вы его видели, сообщите по телефону.»
— Что за бред, — прошептал он.
— Но это еще не все, — Сергей сел напротив. — Я поговорил с твоей соседкой. Оказывается, сегодня к ней приходили «обеспокоенные граждане». Рассказывали, что ты состоишь в какой-то секте, которая практикует жертвоприношения.
Антона затошнило. Он знал эту тактику. Сначала подрывают репутацию, изолируют жертву. Потом обещают «помочь», если человек вернется в общину.
— Это конец, — пробормотал он. — Они не остановятся.
— Слушай, — Сергей наклонился ближе, — почему бы тебе не уехать на время? Возьми отпуск. Переждешь где-нибудь.
— Бесполезно. Они найдут. Как нашли сейчас.
Телефон Антона снова зазвонил. Незнакомый номер.
— Алло?
— Антон Владимирович? — раздался официальный мужской голос. — Это служба безопасности компании «ТехноСофт». Мы вынуждены сообщить, что отказываемся от сотрудничества с вами по проекту из-за поступившей информации о вашей репутации.
«ТехноСофт» — их крупнейший клиент. Проект, над которым он работал последние полгода.
— Какой информации? — спросил он, уже зная ответ.
— К нам поступили сведения о вашей причастности к мошенническим схемам, — холодно ответил голос. — Мы не можем рисковать репутацией компании.
Связь прервалась. Антон медленно опустил телефон.
— Что случилось? — спросил Сергей.
— Меня только что исключили из проекта «ТехноСофт», — глухо ответил Антон. — Кто-то сообщил им, что я мошенник.
— Твоя мать?
— Община. У них везде связи. Они находят подход к людям, предлагают «помощь», а потом используют их.
— Антон, — Сергей положил руку ему на плечо, — тебе нужно действовать. Сейчас. Иначе они разрушат все, что ты построил.
На следующий день Антона вызвал директор.
— Мне жаль, Антон, — сказал Игорь Дмитриевич, постукивая ручкой по столу, — но мы вынуждены расторгнуть контракт.
— Из-за «ТехноСофта»? — тихо спросил Антон.
— Не только. Еще три клиента отказались работать с тобой. Плюс… — он замялся, — к нам приходили какие-то странные люди. Расспрашивали о тебе. Говорили, что ты в какой-то секте.
Вот оно. Начинается.
— Это ложь, — твердо сказал Антон. — Я могу все объяснить.
— Не надо, — директор поднял руку. — Я не вникаю в личные проблемы сотрудников. Но когда эти проблемы влияют на бизнес… — он развел руками. — Ничего личного. Просто бизнес.
Выйдя из кабинета, Антон увидел взгляды коллег — смесь любопытства и осуждения. Они уже знали. Конечно, знали. Община умела распространять информацию.
— Поговорим? — тихо спросил подошедший Сергей.
Они вышли на улицу. Антон молча закурил, хотя бросил еще два года назад.
— Уволили? — спросил Сергей.
Антон кивнул.
— Что теперь?
— Не знаю, — Антон выдохнул дым. — Работу в этом городе я уже не найду. Они позаботятся об этом.
— А квартира?
— Хозяйка уже звонила. Сказала, что не продлит договор. Какие-то «обеспокоенные соседи» сообщили ей, что я занимаюсь чем-то незаконным.
Сергей выругался.
— Слушай, а если обратиться к отцу? Может, он поможет?
Антон горько усмехнулся.
— Отец построил новую жизнь. Жена, двое детей. Ему не нужны проблемы из прошлого.
— И что ты будешь делать?
Антон долго молчал, глядя вдаль.
— Есть один вариант, — наконец сказал он. — Радикальный. Но, кажется, единственно возможный.
Вечером Антон вернулся в квартиру. Галина Петровна сидела на кухне, перебирая какие-то бумаги. Рядом с ней сидел мужчина средних лет с аккуратной бородкой — Антон узнал его сразу. Старейшина Михаил. Тот самый, кто когда-то сказал одиннадцатилетнему Антону, что его душа «черна от греха непослушания».
— А вот и блудный сын, — улыбнулся Михаил.
— Убирайтесь из моей квартиры, — тихо, но твердо сказал Антон.
— Это больше не твоя квартира, — вмешалась Галина Петровна. — Я говорила с хозяйкой. Она согласилась перезаключить договор на мое имя. Ты можешь остаться, конечно. Если вернешься в общину.
— Мы хотим помочь тебе, Антон, — мягко сказал Михаил. — Посмотри, что стало с твоей жизнью. Потерял работу. Скоро потеряешь жилье. Друзья отвернутся, когда узнают правду о тебе.
— Какую правду? — процедил Антон. — Ту, что вы распространяете обо мне?
— Мы лишь открываем людям глаза, — пожал плечами Михаил. — Но для тебя еще не все потеряно. Вернись в общину. Принеси пожертвование. И все наладится.
— Пожертвование? — переспросил Антон.
— Триста тысяч рублей, — кивнул Михаил. — Я знаю, что у тебя есть сбережения. Прояви мудрость.
Триста тысяч. Почти все его накопления на первоначальный взнос за квартиру.
— Я подумаю, — сказал Антон, направляясь в спальню.
— Не думай слишком долго, — предупредил Михаил. — Некоторые двери закрываются навсегда.
В спальне Антон сел на кровать и достал телефон. Открыл последнее сообщение от Сергея: «Ты уверен? Это серьезный шаг».
«Уверен, — набрал он ответ. — Это единственный выход».
Через неделю Антон сидел в аэропорту с небольшим чемоданом. Все, что осталось от его прежней жизни. Он продал почти все вещи, забрал деньги из банка, уволился официально. Квартиру пришлось оставить — мать уже фактически захватила ее с помощью хозяйки.
Триста тысяч он не отдал. Вместо этого купил билет в один конец в Калининград. Самый западный город России, максимально далекий от его прошлого. Там никто не знал его. Там он мог начать с нуля.
— Антон!
Он вздрогнул и обернулся. К нему шел Сергей.
— Ты как здесь?
— Не мог же я не проводить друга, — улыбнулся Сергей. — Тем более, что я должен кое-что вернуть.
Он протянул конверт.
— Что это?
— Открой.
В конверте лежали деньги — около пятидесяти тысяч рублей.
— Откуда…
— Мы с ребятами собрали, — пожал плечами Сергей. — Не все купились на эту чушь, которую распространяла твоя секта. Некоторые прекрасно понимают, что к чему.
Антон почувствовал, как к горлу подступает комок.
— Спасибо, — только и смог сказать он.
— Береги себя там, ладно? — Сергей крепко обнял его. — И держи связь. Только, чур, через защищенные каналы.
Они оба рассмеялись, хотя шутка была горькой.
— Рейс на Калининград начинает посадку, — раздалось объявление.
— Мне пора, — Антон поднялся.
— Удачи тебе, — Сергей пожал ему руку. — И помни: что бы ни случилось, ты не один.
Самолет набирал высоту. Антон смотрел в иллюминатор на уменьшающийся город, где прошли последние два года его жизни. Город, который он надеялся сделать своим домом.
Где-то там осталась его мать с ее фанатичной верой. Осталась община, которая восемь лет пыталась вернуть «заблудшую овцу». Остался страх, который преследовал его с детства.
Но впереди был Калининград. Новый город. Новые возможности. Новая жизнь.
Сможет ли он оставить прошлое позади? Или оно снова настигнет его, как настигло в этот раз?
Антон не знал ответа. Но был готов бороться за свою свободу. Даже если для этого придется бежать снова и снова.
