— Папа, знакомься — это Маша, моя девушка! — Дима ввалился в квартиру, держа за руку смущённую одноклассницу. — Мы теперь вместе живём!
Сергей Иванович застыл с чашкой кофе в руках. Семнадцатилетний сын стоял в дверях, выпятив грудь, обнимая за талию девочку в школьной форме.
— Дима, что за шутки?
— Никаких шуток! — парень провёл ладонью по попе одноклассницы, та вздрогнула. — Мы взрослые люди, имеем право!
Из спальни вышла Ира в халате. Двадцатилетняя студентка, с которой Сергей Иванович жил уже три месяца после развода.
— О, Ирочка! — Дима театрально улыбнулся. — Знакомься, это Маша. Моя новая мама!
Девочка покраснела до корней волос.
— Дим, я не… мы же договаривались…
— Что договаривались, зайка? — парень прижал её к себе. — Что будем жить как взрослые? Папа, вы не против, если мы займём гостевую комнату?
Сергей Иванович поставил чашку.
— Дима, отпусти девочку и иди на кухню. Поговорим.
— А что говорить? — сын вызывающе задрал подбородок. — Тебе можно молодых, а мне нельзя? Несправедливо!
На кухне Дима сел, закинув ногу на ногу — точь-в-точь как отец. Даже руки сложил так же.
— Кофе будешь? — спросил Сергей Иванович.
— Буду. Чёрный, без сахара. Как ты любишь.
Отец налил кофе. Сел напротив.
— Маша где?
— В гостиной с Ирой. Пусть познакомятся. Всё-таки теперь родственницы.
— Дима, прекрати этот цирк.
— Какой цирк? — парень отхлебнул кофе, поморщился. — Я делаю то же, что и ты. Завёл молодую подружку.
— Маше сколько лет?
— Шестнадцать. А Ире?
— Двадцать.
— И в чём разница? Обеим меньше, чем нужно.
Сергей Иванович помолчал. Сын смотрел в упор, в глазах — вызов и боль.
— Дима, я понимаю, ты злишься…
— Не злюсь! — парень стукнул кулаком по столу. — Я просто живу как ты! Бросил маму, нашёл молодую! Круто же, да?
— Я не бросал маму. Мы разошлись.
— Ага, разошлись! Ты со студенткой, она одна!
— Твоя мать не одна. У неё есть ты.
— Был. Теперь у меня Маша.
Из гостиной донёсся голос Иры:
— Сергей, можно тебя?
Отец встал. Дима — за ним.
В гостиной Ира сидела рядом с заплаканной Машей.
— Она домой хочет, — тихо сказала Ира.
— Никуда она не пойдёт! — Дима подскочил к девочке. — Маш, ты же обещала!
— Дим, я не думала… Ты говорил, просто покажем…
— Что покажем? — спросил Сергей Иванович.
Маша всхлипнула:
— Он сказал, что вы с мамой развелись из-за молодой. И что надо вам показать, как это… как это больно.
Дима побледнел.
— Маша, заткнись!
— Не ори на неё, — вмешалась Ира. — Девочка напугана.
— А ты вообще молчи! — огрызнулся подросток. — Ты тут никто!
— Дима! — Сергей Иванович повысил голос. — Извинись!
— За что? За правду? Она же никто! Просто баба!
Пощёчина. Дима схватился за щёку, глаза наполнились слезами.
— Как ты смеешь…
— А ты как смеешь так говорить? — отец дрожал от злости. — При девочках! При Ире!
— При твоей блудной?
Вторая пощёчина. Дима пошатнулся.
— Всё, хватит! — Ира встала между ними. — Сергей, остановись! Маша, пойдём, я вызову тебе такси.
Она увела девочку. Отец с сыном остались одни.
— Ненавижу тебя, — прошептал Дима.
— Я знаю.
— Ты разрушил всё! Нашу семью! Мамину жизнь!
— Дима…
— Двадцать пять лет! Двадцать пять лет вы были вместе! А потом ты увидел молодую и всё!
— Не всё так просто.
— Да что сложного? Кровь не туда отлила — мозги отключились!
Сергей Иванович сел на диван. Устало потёр лицо.
— Садись. Поговорим нормально.
— Не хочу!
— Сядь, я сказал!
Дима нехотя сел в кресло. Подальше от отца.
— Мы с мамой давно не жили как муж и жена.
— И что?
— Спали в разных комнатах. Не разговаривали. Просто соседи.
— Из-за тебя!
— Нет. Мы разлюбили друг друга. Давно. Лет пять назад.
— Врёшь!
— Не вру. Просто не хотели тебя травмировать. Ждали, пока вырастешь.
— И дождались! Теперь я вырос! Могу и я молодых баб водить!
— Дима, Маше шестнадцать. Это ребёнок.
— А Ира? Она тебе в дочки годится!
Сергей Иванович кивнул:
— Да. Годится. И что?
— Как — что? Это мерзко!
— Почему?
— Потому что… потому что ты старый!
— Мне пятьдесят. Это не старость.
— Для двадцатилетней — старость!
— Пусть она решает.
— Она дура! Повелась на деньги!
— У меня нет больших денег.
— Но есть квартира! Машина!
— Которые я не собираюсь ей отдавать.
— А зачем тогда она с тобой?
Сергей Иванович пожал плечами:
— Не знаю. Говорит — любит.
— Любит! — Дима расхохотался. — Папа, ты что, правда веришь?
— А почему нет?
— Потому что ты лысый, с пузом, старый!
— Спасибо за комплименты.
— Это не комплименты! Это факты!
Вернулась Ира.
— Отправила девочку. Дима, ты совсем больной? Зачем втянул ребёнка?
— Отвали!
— Не груби, — сказал Сергей Иванович.
— А то что? Выгонишь? Как маму?
— Я не выгонял маму. Она сама ушла.
— К бабушке! Потому что ты привёл эту!
— Я никого не приводил. Ира переехала после развода.
— Какая разница!
Ира села рядом с Сергеем Ивановичем.
— Дима, я понимаю, тебе больно…
— Ты ничего не понимаешь! Ты разрушила мою семью!
— Нет. Семья разрушилась до меня.
— Неправда!
— Правда. Твой отец рассказывал. Они давно не любили друг друга.
— А тебя он любит? — Дима смотрел с презрением.
— Не знаю. Может быть.
— Он тебе в отцы годится!
— И что? Мой отец умер, когда мне было пять. Может, я ищу отца в мужчинах?
— Фу! Это извращение!
— Это психология.
— Да пошла ты со своей психологией!
Дима вскочил, пошёл к двери.
— Куда? — спросил отец.
— К маме! К нормальному человеку!
— Передавай привет.
— Передам! И скажу, что ты меня бил!
— Скажи. Она поймёт.
— Ничего она не поймёт! Она тебя любит!
— Нет, сынок. Уже нет.
Дима остановился у двери.
— Откуда ты знаешь?
— Она сама сказала. Когда разводились.
— Врёшь!
— Позвони, спроси.
Парень достал телефон. Набрал номер.
— Мам? Это я. Скажи честно — ты папу любишь?
Пауза. Длинная. Потом Дима опустил телефон.
— Что она сказала? — спросил Сергей Иванович.
— Чтобы я не лез.
— И правильно.
Дима вернулся. Сел. Уже без позёрства, без игры во взрослого.
— Пап, а почему?
— Что почему?
— Почему разлюбили?
Сергей Иванович задумался.
— Не знаю. Устали друг от друга. Стали разными.
— Как разными?
— Мама хотела путешествовать. Я — сидеть дома. Она любила гостей. Я — тишину. Она читала книги. Я — смотрел футбол.
— И что? Можно же договориться!
— Двадцать пять лет договаривались. Устали.
— А с Ирой не устанешь?
— Не знаю. Может, устану.
— И бросишь?
— Может быть.
— А она тебя?
— Скорее всего.
— Тогда зачем?
— Чтобы жить сейчас. Сегодня.
Дима помолчал. Потом спросил:
— А Маша…
— Что Маша?
— Она правда мне нравится.
— Я понял.
— Но я не хотел… Просто хотел тебе показать…
— Что показать?
— Как это выглядит. Старый мужик и молодая девка.
Сергей Иванович кивнул:
— Показал. Действительно странно выглядит.
— И что, не бросишь Иру?
— Нет.
— Почему?
— Потому что мне хорошо с ней.
— А маме было плохо с тобой?
— Наверное. Иначе бы не ушла.
Ира встала:
— Я, пожалуй, пойду. Вам надо поговорить вдвоём.
— Сиди, — неожиданно сказал Дима. — Ты теперь типа… часть этого.
Она села обратно.
— Дима, я не претендую на роль мамы.
— И правильно. У меня есть мама.
— Я знаю.
— Но ты спишь с моим отцом.
— Да.
— Тебе не противно? Он же старый!
Ира улыбнулась:
— Для меня не старый.
— Но он же… лысый!
— И что? Брюс Уиллис тоже лысый.
— С пузом!
— Небольшим. И мне нравятся мужчины в теле.
— Зачем ты с ним?
— Он умный. Добрый. Заботливый.
— И всё?
— А что ещё нужно?
— Не знаю… Молодость? Красота?
— Это быстро проходит. А ум и доброта — нет.
Дима фыркнул:
— Бред!
— Может быть. Но мне так кажется.
— Пап, а мама знает про Иру?
— Конечно.
— И что говорит?
— Желает счастья.
— Серьёзно?
— Серьёзно. Она сама встречается.
— С кем? — Дима подскочил.
— С мужчиной из её танцевальной студии.
— Мама ходит на танцы?
— Уже полгода. Сальса.
— Почему я не знал?
— Ты не спрашивал.
— А этот мужик…
— Младше её на пять лет.
— Что?
— Ему тридцать семь.
Дима сел обратно. Потрясённый.
— Мама встречается с молодым?
— Относительно молодым.
— И ты не ревнуешь?
— Нет. Я рад за неё.
— Как можешь радоваться?
— Легко. Она заслуживает счастья.
— А ты?
— И я. Все заслуживают.
Помолчали. Дима переваривал информацию.
— Значит, вы оба…
— Оба начали новую жизнь.
— А я?
— А ты остаёшься нашим сыном. Общим.
— Но живу один раз с тобой, раз с мамой.
— Да.
— Это неудобно.
— Привыкнешь.
— А если не хочу?
— Придётся. Или выбирай одного.
— Не буду выбирать!
— Тогда привыкай.
Дима встал, прошёлся по комнате.
— А Маша…
— Позвони ей. Извинись.
— За что?
— За то, что втянул в свои игры.
— Это не игры!
— Игры, Дим. Ты играл во взрослого. Копировал меня.
— Не копировал!
— Копировал. Даже по попе её хлопнул, как я Иру.
Парень покраснел.
— Ты видел?
— Видел.
— И что думаешь?
— Что тебе рано ещё так себя вести.
— А тебе не поздно?
— Может, и поздно. Но я хотя бы понимаю, что делаю.
Дима достал телефон. Набрал номер.
— Маш? Это я. Прости. Я идиот. Да, полный. Не хотел тебя подставлять. Просто… злился на отца. Что? Нет, он нормальный. Это я придурок. Завтра в школе поговорим? Ладно. Пока.
Положил трубку.
— Простила?
— Вроде да.
— Умница девочка.
— Пап, а можно я с ней встречаться буду? Нормально?
— Можно. Только без взрослых игр.
— Без.
— И попу не хватать.
— Понял!
— И домой не приводить с ночёвкой.
— Ей мама не разрешит.
— Правильно делает.
Дима сел обратно.
— Пап, прости меня.
— За что?
— За цирк этот. Хотел тебе отомстить.
— Я понял.
— Глупо получилось.
— Очень.
— Ира, вы тоже простите.
— Да ладно, — она махнула рукой. — Я понимаю.
— Что понимаете?
— Как тебе больно. Когда родители расходятся — всегда больно.
— У вас тоже?
— Нет. Мой папа умер. Это другое.
— Хуже?
— Не знаю. Просто другое.
Сергей Иванович встал.
— Ладно, хватит на сегодня драм. Ужинать будешь с нами?
— А можно?
— Конечно. Ты мой сын.
— А Ира не против?
— Я не против, — сказала она. — Только без хлопаний по попе.
Дима покраснел.
— Я больше не буду.
— И правильно. Это некрасиво.
— Но папа же…
— Папе можно. Он взрослый.
— Несправедливо!
— Жизнь вообще несправедлива, — сказал Сергей Иванович. — Придётся привыкать.
Пошли на кухню. Дима помогал накрывать на стол. Ира разогревала ужин. Обычная семейная сцена. Только семья необычная — отец, его молодая подруга и сын-подросток, который час назад пытался изображать из себя взрослого мужика.
— Пап, а мама знает, что я сегодня устроил?
— Нет. И не узнает, если ты не расскажешь.
— Не расскажу.
— И правильно. Ей не нужны лишние переживания.
— Она переживает?
— Конечно. Ты её сын.
— И твой.
— И мой.
— Странно это всё.
— Что именно?
— Вы разошлись, но оба меня любите.
— А что тут странного? Мы перестали быть мужем и женой. Но родителями не перестали.
— Всегда будете?
— Всегда.
— Даже если у вас новые дети появятся?
Сергей Иванович и Ира переглянулись.
— Даже если.
— А появятся?
— Не знаю. Может быть.
— У мамы тоже?
— Возможно.
— Блин. У меня будут братья и сёстры от разных родителей?
— Возможно.
— Это же полный бардак!
— Это жизнь, сынок. Сложная штука.
