— Опять к мамочке собрался? — Эля швырнула полотенце на стол. — В мой день рождения!
Олег застегивал куртку, не глядя на жену.
— Эль, я быстро. Ей продукты нужны, у нее спина болит.
— У нее вечно что-то болит! То спина, то голова, то сердце! Когда ей внимание сына нужно — сразу при смерти!
— Не преувеличивай. Маме семьдесят лет.
— И что? Моей маме семьдесят пять, но она не дергает меня каждый день!
Олег вздохнул, повернулся к жене. На лице читалась усталость от постоянных ссор на эту тему.
— Эля, давай не сейчас. Я схожу, куплю ей продукты и вернусь. Максимум час.
— Час в мой день рождения! Гости через три часа придут, а ты к мамочке бежишь!
— Я же сказал — вернусь быстро. И помогу все приготовить.
Эля скрестила руки на груди. В глазах блестели слезы злости.
— Знаешь что? Иди. Иди к своей драгоценной мамочке. Только не удивляйся потом, если я перестану это терпеть.
— Это угроза?
— Это констатация факта. Я устала быть на втором месте после твоей матери.
Олег открыл рот, чтобы возразить, но махнул рукой и вышел. Дверь хлопнула.
Эля опустилась на стул, закрыла лицо руками. Пять лет замужем, и все пять лет — одно и то же. Надежда Степановна звонит, и Олег бросает все дела, мчится к ней. Неважно, что у жены день рождения, годовщина или просто выходной. Мама позвала — значит, надо бежать.
Телефон зазвонил через полчаса. Номер свекрови. Эля не хотела брать трубку, но любопытство победило.
— Алло.
— Элечка, здравствуй, дорогая! С днем рождения тебя!
Голос Надежды Степановны звучал неожиданно тепло. Обычно она говорила с невесткой сухо, по-деловому.
— Спасибо, — буркнула Эля.
— Я Олежку к тебе отправила с подарком. Он уже должен был дойти.
— Он только что ушел. Сказал, вам продукты нужны.
— Ах, этот мой заботливый мальчик! Я просила его не приходить сегодня, но он упрямый, как отец.
Эля удивилась. Свекровь просила не приходить?
— Надежда Степановна, а зачем вы тогда звонили, если не хотели, чтобы он приходил?
— Я не звонила, деточка. Он сам решил, что мне нужна помощь. Вчера у меня спина прихватила, вот он и переживает.
В трубке помолчали. Потом свекровь добавила:
— Элечка, я хотела вам сказать… Я возвращаюсь в Москву. Насовсем.
У Эли внутри все оборвалось. Свекровь жила в Краснодаре с младшим сыном последние два года. Ее квартиру в Москве Олег с Элей сдавали, и эти деньги были хорошей прибавкой к семейному бюджету.
— Когда? — выдавила Эля.
— Через две недели. Паша с Мариной разводятся, мне там делать нечего. Да и по Москве соскучилась. По Олежке особенно.
Эля закрыла глаза. Все. Прощай, дополнительный доход. Здравствуй, свекровь под боком с ее вечными болячками и просьбами.
— Понятно. Олег в курсе?
— Еще нет. Хотела сегодня сказать, но раз у вас праздник, подожду до завтра.
— Не надо ждать. Скажите сегодня. Все равно он у вас.
— Элечка, вы на меня злитесь?
— А с чего бы мне злиться? — голос Эли дрожал от сарказма. — Просто прекрасно, когда муж в день рождения жены бегает по магазинам для мамы.
— Деточка, я понимаю ваши чувства. Но Олежка… он особенный мальчик. После всего, что было, он не может иначе.
— После чего?
В трубке повисла тишина. Потом Надежда Степановна тихо сказала:
— Он вам не рассказывал? Про болезнь?
— Какую болезнь?
— Ох, этот мой скромник… Элечка, давайте при встрече поговорим. А пока — с праздником вас еще раз. И не сердитесь на мальчика. Он вас любит, просто не умеет показывать.
Свекровь отключилась. Эля осталась сидеть с телефоном в руках. Какая болезнь? О чем Олег ей не рассказывал?
Муж вернулся через сорок минут. В руках — пакеты с продуктами и коробка, перевязанная лентой.
— Это тебе, — он протянул коробку. — С днем рождения.
Эля взяла подарок, но не стала открывать.
— Твоя мама звонила. Сказала, что возвращается в Москву.
Олег замер.
— Да, она мне сегодня сообщила. Хотел с тобой поговорить после праздника.
— А что тут обсуждать? Попрощаемся с арендаторами, мамочка вернется, и ты будешь бегать к ней каждый день. Как раньше.
— Эля, прекрати.
— Что прекрати? Говорить правду? Олег, ты взрослый мужчина, а ведешь себя как маменькин сынок!
Он поставил пакеты на стол, сел напротив жены.
— Хочешь знать, почему я так себя веду?
— Конечно, хочу! Может, хоть пойму, почему мой муж предпочитает проводить время с мамой, а не с женой!
Олег помолчал, собираясь с мыслями.
— Мне было девятнадцать, когда врачи нашли опухоль. Головной мозг. Операция стоила огромных денег — тогда, в девяностые, это была просто космическая сумма.
Эля притихла. Олег никогда не рассказывал об этом.
— Мама продала квартиру. Единственную квартиру, которая у нас была. Продала, чтобы оплатить операцию и лечение. Мы с ней потом пять лет снимали комнату в коммуналке. Она работала на трех работах, чтобы мы могли нормально жить и копить на новое жилье.
— Олег…
— Дай договорить. Паша тогда уже жил отдельно, у него своя семья была. Он предлагал маме переехать к ним, но она отказалась — не хотела меня одного оставлять. Я после операции долго восстанавливался, за мной нужен был уход.
Эля смотрела на мужа другими глазами. Шрам на виске, который он всегда прятал под волосами, теперь обрел историю.
— Почему ты не рассказывал?
— Не люблю об этом вспоминать. И не хочу, чтобы меня жалели. Но ты должна понять — эта женщина отдала все ради меня. Всё. И теперь, когда она старая и больная, я не могу ее бросить. Не имею права.
Эля протянула руку, накрыла его ладонь своей.
— Прости. Я не знала.
— Я и не хотел грузить тебя этим. Но ты права — надо было рассказать раньше.
Они сидели молча. Потом Эля спросила:
— А что в коробке?
— Открой.
Она развязала ленту, подняла крышку. Внутри лежал красивый шелковый платок и серебряная брошь в виде бабочки.
— Олег, это же… Это очень дорого!
— Мама выбирала. Заказала по интернету, попросила меня забрать и передать тебе. И еще…
Он достал из пакета контейнеры.
— Она приготовила салаты для твоего праздника. Сказала, что ты весь день готовить будешь, некогда отдыхать в свой день рождения.
Эля открыла контейнеры. Оливье, селедка под шубой, какой-то мясной салат. Все аккуратно, красиво.
— Но у нее же спина болит…
— Она вчера готовила, когда полегче было. Всю ночь провозилась.
В горле встал ком. Эля отвернулась, чтобы муж не видел слез.
— Эй, — Олег обнял ее. — Не плачь. Это же день рождения.
— Я такая дура. Столько лет злилась на нее, считала манипуляторшей. А она…
— Она тоже не сахар бывает, — улыбнулся Олег. — Характер у мамы тяжелый, это правда. Но сердце доброе. Просто она не умеет это показывать. Как и я.
Эля уткнулась ему в плечо.
— Прости меня. За все эти скандалы, за обвинения.
— И ты меня прости. Надо было объяснить все с самого начала. И внимания тебе больше уделять.
Они обнимались на кухне, пока не зазвонил домофон — первые гости.
Праздник удался. Салаты свекрови расхватали первыми — все хвалили, спрашивали рецепт. Эля с гордостью отвечала, что это готовила золотая свекровь.
Олег весь вечер был рядом. Подливал вино, шутил, танцевал с женой. Гости расходились за полночь, довольные и сытые.
Когда остались вдвоем, Эля прижалась к мужу.
— Знаешь, что я хочу сделать завтра?
— Что?
— Поехать к твоей маме. Всей семьей. Отвезти ей кусок торта и сказать спасибо. И извиниться.
— Ты серьезно?
— Абсолютно. И знаешь что еще? Когда она вернется, давай поможем ей с ремонтом. Квартира же старая, наверняка много что починить надо.
Олег поцеловал жену в макушку.
— Спасибо. Маме будет приятно.
— И еще… Может, будем ужинать вместе по воскресеньям? Ну, когда она переедет. Семейная традиция.
— Ты точно моя Эля? Может, подменили?
Она легонько стукнула его по плечу.
— Дурак. Просто я поняла кое-что важное. Семья — это не только мы с тобой. Это и твоя мама тоже. И если она столько для тебя сделала, то заслуживает уважения. И заботы.
— А как же «маменькин сынок»?
— Будешь маменькиным сынком. Моим маменькиным сынком. И я буду любить тебя таким.
Они легли спать обнявшись. Завтра будет новый день. День, когда Эля впервые обнимет свекровь и скажет спасибо. За салаты, за подарок, за спасенного когда-то сына.
За семью, которая оказалась больше и крепче, чем она думала.
