– Сонечка, ты, часом, не беременна? А то личико у тебя какое-то стало… Ну, округлое, – спросила Галина Ивановна, внимательно всматриваясь в неуверенное лицо невестки.
Соня даже не подняла взгляд. Она уже чувствовала, как подступает раздражение, знакомое, как утренний кофе. Как обычно, этот вопрос. Вечно. О том же. И как всегда, не вовремя.
– Нет, не беременна, – едва сдерживая досаду, произнесла она, ставя чашку на стол так, что звук чуть не заставил дрогнуть стекло.
– Ты уверена? Может, ты просто ещё не знаешь, – не унималась свекровь, как всегда, с тоном, в котором больше было уверенности, чем в самой Сонечке.
Соня тяжело выдохнула, представив, как легко было бы вот так просто сказать всё, что накопилось внутри. Но, конечно, не сказала. Всё это тянулось уже третий год, как они с Ромой поженились. Третий. И вопросы эти не прекращались. Сперва они были шутками, а теперь стали какой-то тяжёлой традицией.
В начале было проще: они с Ромой смеялись, отвечали, что ещё не готовы. Мол, ждём момента, когда жизнь сама подскажет. И обещали, что в один прекрасный день, вот так, неожиданно, решат, и она обязательно скажет.
Но с каждым годом не становилось легче. Галина Ивановна продолжала строить в голове планы о том, как будет баловать внуков, как они с мужем будут катать их по парку в колясках, устраивать чаепития и как она обязательно научит их плавать, как когда-то учила Рому. Рома. Неудивительно, что он был так доволен, когда на пороге их квартиры появлялась Галина Ивановна, ведь встречаться с ней было как встречаться с неосознанным диктатором.
– Я не хочу детей. Пока не хочу. И ты не можешь меня заставить, – наконец-то сказала Соня, ощущая, как за пазухой сгущаются облака. Как сложно было верить в свои слова, когда в груди всё сжималось от этих бесконечных ожиданий.
– Но вы же уже три года как женаты, Сонечка. Время уходит. Тебе не кажется, что пора? Что ты тянешь? – Галина Ивановна, кажется, не слышала. Или не хотела слышать.
Соня ощутила, как по горлу подступает злобный ком, а в глазах появились слёзы, которые она тут же сдержала.
– Нет, Галина Ивановна. Не кажется, – с трудом проговорила она, чувствуя, как слова проскальзывают между зубами. Она не знала, сколько ещё раз придётся отвечать на эти вопросы, не знала, когда будет готова что-то менять в своей жизни. Но точно не сейчас.
Галина Ивановна замолчала, и на какое-то мгновение Соня почувствовала, как она отстранилась. Тихо и безвозвратно.
Так это было всегда. Каждый приход свекрови начинался с вопроса «Когда внуки?» и заканчивался этой неприятной тишиной. Соня бы и хотела быть иной, но иногда… иногда все её силы уходили на то, чтобы просто стоять рядом с Ромой, не разрываясь на мелкие части. Но ведь не объяснишь же женщине, которая с каждым разом всё сильнее и сильнее требовала объяснений.
Соня опустила взгляд в чашку с холодным чаем и тихо добавила:
– Ромка мне всё объяснит, когда ты поедешь домой.
Прошло уже полтора года, как свекровь беспрестанно терзала Соню своими вопросами и намеками, но вот они с Ромой, наконец, подумали о детях. Галина Ивановна, кажется, думала, что мир вертится вокруг внуков, и она так или иначе станет бабушкой. Все эти разговоры о том, как «уже пора», с каждым разом становились невыносимее.
– Мы подумаем, – отшучивались они в начале. Но вот не думали. Правда, поначалу не было ни желания, ни готовности. Свободная жизнь, работа, поездки, вечера, когда можно было сидеть вдвоем и ни о чем не беспокоиться. Однако, чем больше время шло, тем больше Галина Ивановна навязывала им свои идеи. И вот, спустя полтора года, Соня и Рома задумались.
– Бабушка будет возиться, помощь ведь есть, – однажды проговорила Соня, решив, что вот теперь, возможно, можно.
И вот они начали пытаться. Но не все оказалось так просто, как ожидалось. Полгода, полгода они пытались и получали нулевой результат. Соня, хоть и не говорила свекрови, что происходит, все равно ощущала, как ее душат постоянные вопросы.
– Вы как там? – спрашивала Галина Ивановна, сквозь зубы, как будто в этом был смысл жизни.
Соня молчала, а в голове уже было тихое «не получается». Полгода, целых полгода, и никакого результата. А вот, когда они с Ромой наконец прошли обследования и получили результаты, всё стало очевидно.
Соня, оказавшись на грани отчаяния, узнала, что забеременеть будет очень сложно. Гормональная терапия, длинная и не всегда эффективная, была впереди. Но на тот момент ей стало ясно одно: свекровь не поймет. Она не поймет, как можно не хотеть детей, и тем более не понять того, что это не зависит от них. Не от Ромы и Сони, а от того, что случилось в их жизни, в их организме.
И вот, сегодня Галина Ивановна снова пришла. Соня приготовилась. Уже привыкла. Но как всегда, свекровь в очередной раз влезала в чужую жизнь с вопросами, которые звучали как приговор.
– Ты знаешь, – продолжала Галина Ивановна, – я когда Ромкой забеременела, тоже ничего не знала. А потом оказалось, что беременна.
Соня стиснула зубы. Каждое слово было как нож, вонзающийся в душу. Но она продолжала сидеть, стараясь не выдать своего состояния.
– Я не беременна, – произнесла она, пытаясь придать голосу спокойствие.
– Очень жаль, – продолжала свекровь. – Вот я встретила свою соседку, Маринку. Ты знаешь, ей уже трое внуков. А мне так стыдно перед ней! Вечно передо мной хвастается, а я что могу ей ответить? Мол, мои-то ещё не разродились. Вот и мучаюсь…
Соня слушала её и ощущала, как внутрь подступает волна раздражения. Кому-то бы показалось, что это просто разговор, но для неё это было как каждое утро с теми же вопросами, что снова и снова, как заколдованный круг. Сколько ещё? И почему они не могут понять, что всё гораздо сложнее?
А потом Галина Ивановна не унималась. И в очередной раз, рассказывая о Маринке, о том, как та хвасталась, она вскользь упомянула, как её муж в очередной раз молча принял решение, не вмешиваясь. Рома не знал, как будет лучше, как сказать своей матери, и это раздражало ещё больше.
Соня почувствовала, как её тело напряжено, как каждое слово свекрови становится тяжелым, и ей уже не хочется отвечать, не хочется ничего объяснять. Всё, что она сейчас могла, это молчать, терпеть и ждать, когда Рома вернется.
– Вот я и думаю, – продолжала Галина Ивановна, – а зачем вообще жить, если детей нет? Ну, правда, ну что за семья без внуков? Это же не настоящее семейство.
Соня, не выдержав, развернулась к ней, уставившись на свекровь глазами, полными усталости и отчаяния. Всё её терпение, всё её старание не отвечать раздражённо – всё это исчезло. Как-то неожиданно, прямо на ходу, в голове сложился пазл, и она выдала:
– Да хотим мы детей, хотим! Только у нас не выходит! Здоровье подвело, понимаете? Всё, теперь вы знаете, и, может быть, уже хватит! – эти слова вырвались как-то не по-доброму, и даже Соня удивилась, как громко и резко они прозвучали.
Галина Ивановна замолчала. Открыла рот, как рыба, вытащенная на берег, и снова закрыла. Соня, глядя на неё, поняла, что свекровь ничего не ожидала. А ей-то как-то стало легче, как если бы, наконец, кто-то снял с её плеч тяжёлую тяжесть. Внутри неё тоже что-то замерло, когда она сказала эти слова вслух, но теперь, когда молчание стало невыносимым, она почувствовала, что хоть как-то расставила всё по местам.
Галина Ивановна, конечно, не могла до конца осознать сказанное. Соня ей была всегда как-то не совсем подходящая. Да, хорошая, но не такая, как она её себе представляла. В её глазах Соня не была идеальной невесткой. Пьет, хоть и редко, но пьёт. Ходит в коротких куртках, как подросток, спит до обеда в выходные. И вот результат: жена его сына не может стать матерью. Галина Ивановна почувствовала, как её сердце сжалось от этого невидимого удара. Как это вообще могло быть? Она же совсем не думала, что дело может быть в здоровье.
Тогда до неё дошел смысл сказанного, и она остолбенела. Как это – без внуков?! Ведь Ромка – единственный сын! Она уже представляла, как её внуки бегают по дому, как внук катается на велосипеде, как маленькая девочка стоит на коленях рядом с ней, и она рассказывает ей истории о прошлом. И вот, вдруг – тишина. Эта мысль о том, что её мечта может не сбыться, затмила её разум.
– Какой ужас, – пробормотала она, озираясь по сторонам, как если бы пыталась найти где-то решение. – И что, говорят врачи? Что говорят?
Соня несколько успокоилась. Она почувствовала, как её гнев ушёл, оставив лишь усталость. Огляделась вокруг, как будто искала поддержку в стенах этой комнаты.
– Врачи меня лечат, – ответила она спокойно, стараясь не дать себе увязнуть в эмоциях. – Но гарантий никто не даёт.
Галина Ивановна замолчала, и, казалось, её лицо стало серым, лишённым всякой надежды. Это был тот момент, когда она поняла, что её мир рушится, а с ним и вся её уверенность в том, что вот, внуки – это неизбежно. Этот какой-то тихий ужас, который возник в её глазах, сказал больше, чем слова.
– Боже мой… – сказала она сдавленным голосом, будто только сейчас она осознала всю глубину происходящего. – И что же ты мне ничего не говорила? Я-то думала, вы просто детей не хотите, ну, знаете, как бывает…
Соня перевела взгляд на свекровь. Понимание пришло лишь после того, как сама свекровь увидела, что Соня не просто тянет время, а действительно сталкивается с чем-то, что нельзя просто отмахнуться. Но слова Галины Ивановны снова пробились сквозь тишину, как зловещий шёпот.
– Галина Ивановна, – сказала Соня, наконец, сдержанно, – мы просто не хотим, чтобы кто-то лез в нашу личную жизнь. Простите, но болезнь – это не то, о чём мне хочется разговаривать с кем-то, кроме моего мужа.
Но свекровь не сдалась. Она никогда не сдавалась, не привыкла. И теперь, когда столкнулась с таким ужасом, в её глазах снова появилось искорки надежды.
– Да я же только лучшего для тебя хочу! – почти обиженно воскликнула она, пытаясь вернуть хоть что-то. – Ты знаешь, есть такая деревенька, в ста километрах отсюда, там есть знахарка. Говорят, чудеса творит! Давай съездим, попробуем, может, поможет.
Соня вздохнула, на её лице мелькнула тень иронии, но она не ответила. И только когда Галина Ивановна продолжала распинаться о своих знахарках и других чудесах, Соня, покачав головой, подумала, что молчание, возможно, будет лучшим ответом.
К счастью, в этот момент вернулся с работы Рома. Соня облегченно выдохнула. Честно говоря, она бы не выдержала еще одного слова, еще одной фразы от свекрови про эти знахарки. Вроде и не сволочь, но руки чешутся.
– Привет, — улыбаясь, зашел муж на кухню. – А что такие кислые?
– Мама тебе все расскажет, — поцеловав его, ответила Соня. – Я пойду, прилягу, голова раскалывается.
– Конечно, отдыхай, Сонечка! Но ты подумай над моими словами, я все завтра узнаю…
Соня не слушала его дальше. От этих слов даже боль в голове не исчезала. Что-то ей подсказывало, что если она останется, то неизбежно скажет что-то не то и потом, наверное, будет себя жалеть. Поэтому она кивнула и вышла в спальню.
Когда она легла на кровать, даже подушку показалось трудно подвести к голове. Обычно после сна голова проходила, но в этот раз было что-то не так. Соня почти не спала, крутилась, думала, а потом решила, что без таблетки никак. Нужно было хоть немного облегчить состояние, прежде чем начать обдумывать все, что случилось.
Она встала с кровати и направилась на кухню, но как только подошла к двери, замерла. Она услышала разговор, который заставил её снова остановиться. Интересный был разговор, не ожидала, что услыша, её нервы успокоятся. Даже головная боль немного отступила.
– Сонечка – хорошая девочка, Рома. Но ты же понимаешь, что ты – продолжатель рода. Ты должен оставить наследников после себя.
– Мам, — усталый голос Ромы проговорил, – мы над этим работаем, как и сказала Соня.
– А еще она сказала, что шансов мало! – — Галина Ивановна, конечно, приврала. Но Соня знала: по-своему она правду говорила, как могла.
– И что ты предлагаешь? – без особого интереса, даже с долей сарказма, спросил Рома. – Мы и так подумываем над ЭКО. А если не получится, то и усыновление вряд ли исключаем.
– Да бог с тобой! — голос свекрови сорвался в отчаянии. – Привести в семью ребенка какой-нибудь алкашки?! Ну уж нет!
Соня, стоявшая у двери, почувствовала, как напряжение снова заполнило её тело. Она прислонилась к дверной раме, не решаясь подойти. Боже, как же она ненавидела эти разговоры! Её и Рома были уже давно на этом пути. Но для Галины Ивановны не было ничего хуже, чем мысль, что её сын может так или иначе остаться без наследников.
– Мам, к чему этот разговор? — услышала она снова голос Ромы, уже с нотками раздражения. И в этом голосе было что-то решительное, будто ему тоже было достаточно.
Соня не знала, как ей дальше себя вести. Но она почувствовала, что ей нужно еще немного времени. Не сейчас.
Соня хмыкнула. Пусть теперь Рома мучается, как недавно мучилась она. В конце концов, это его мама, его ответственность. Она уже всё пережила, теперь его очередь.
– Ну, ты же у меня такой хороший, нормально зарабатываешь, рукастый парень… Знаешь, что Алиночка, дочка моей соседки, давно на тебя глаз положила?
– Ты о чем? — раздраженно отозвался Рома.
«И правда, о чем?» — подумала Соня, подслушивая, прижавшись к дверному косяку. Не хотелось вмешиваться, но слова звучали так странно, что трудно было не остановиться и послушать.
– О том, что брак может быть и не вечен. Я Сонечку очень люблю, но, согласись, она же не может полноценно выполнить свою функцию и подарить тебе наследника.
– Дефектная я, значит, — прошептала Соня, сдерживая ярость. Кулаки чесались, и не только у неё.
– Мама! — вскочил Рома, как от удара. – Чтобы я этого больше не слышал! И никаких вопросов про внуков и здоровье! Если мы чем-то захотим поделиться, то сделаем это сами, ясно?! А иначе, не обижайся, но видеться мы перестанем.
Галина Ивановна собралась с таким видом, что казалось, она вот-вот выскажет всё, что думает, но на этот раз сдержалась. Легким движением руки подхватила сумочку и направилась к двери. Соня, почувствовав облегчение, тихо вышла из спальни.
– Отстоял мою честь? — усмехнувшись, спросила она, глядя на мужа.
– Ты всё слышала, да?
– Угу. Ну и как тебе Алина? Может, присмотришься? — Соня не сдержала улыбку.
Рома покачал головой, не веря своим ушам.
– Только из-за твоего чувства юмора я тебя никогда не оставлю.
Свекровь дулась неделю, не звонила, в её глазах была острая обида. Она считала, что всего лишь пыталась помочь. Но, в конце концов, не выдержала. Очень уж хотелось узнать, помогает ли лечение, потому что ей стало ясно, что Рома свою Соню не бросит. Ну а если не поможет — Галина Ивановна сама навестит ту знахарку. Всё решать по-своему, как всегда.
Ох уж эти дети, всё самой решать приходится, — думала она, уходя от зеркала, где её взгляд отражал замедленное разочарование.
Через полгода свекровь всё-таки дождалась радостной новости — Соня забеременела. Как же она радовалась! Обнимала невестку, говорила, как счастлива за них обоих, и что она их очень любит.
– А как же Алина? — не сдержалась Соня, слегка усмехнувшись. Этот вопрос она Галина Ивановна не простила себе до сих пор.
– Какая Алина? Ты о чём? Ой, да не важно, вы такие молодцы! — свекровь поспешила сменить тему, и в её глазах мелькнуло что-то такое, что Соня не могла игнорировать. Но она не обратила на это внимания.
Сделав внутреннюю пометку, Галина Ивановна решила, что в следующий раз с высказываниями будет поосторожнее. Ведь если она ещё раз скажет что-то лишнее, кто знает, когда снова её пустят на порог. А то, не дай бог, с внуком не дадут видеться.
Прошло несколько месяцев с того дня, как Соня забеременела. И жизнь снова повернулась в сторону перемен. Всё казалось как раньше: утренние разговоры с Ромой, вечерние ужины с Галиною Ивановной, только теперь было больше радости и меньше недоразумений. Соня всё чаще ловила себя на мысли, что она наконец почувствовала себя частью этой семьи, несмотря на все переживания и трудности, через которые им пришлось пройти.
Как-то раз, когда они с Ромой сидели на веранде, наслаждаясь летним вечером, пришла Галина Ивановна. Долгое молчание, затем слова, будто сама жизнь выдавала их.
— Ну, как там, все хорошо? Как ты себя чувствуешь? — начала она, присаживаясь к ним за стол.
Соня улыбнулась, положив ладонь на живот.
— Всё нормально, мама. Всё как надо. Только вот до сих пор не могу привыкнуть, что у нас будет малыш. Иногда так трудно поверить!
— Я думаю, ты быстро привыкнешь, — сказала Галина Ивановна, нежно взглянув на неё. — Ты такая молодая, такая крепкая, ты всё сделаешь, как надо.
Рома, который сидел рядом, обнял её за плечи.
— Мы всё сделали как могли. Спасибо тебе, мам, что не отступила от нас.
Галина Ивановна немного замолчала, а потом, как будто тяжело вздохнув, добавила:
— А я ведь думала, что всё потеряно. Так переживала, что не будет внуков… Но ты, Сонечка, оказалась такой стойкой… Ты нас всех удивила, честное слово.
— Ну, по мне, это всё случайность. Просто повезло, наверное, — улыбнулась Соня, но в её глазах была решимость, как будто она закрывала давно прошедшие обиды.
— Да ладно, не преуменьшай, — подшутил Рома. — Ты — наше счастье.
Галина Ивановна тоже не сдержалась, и на её лице появилась редкая улыбка.
— И всё-таки, я думаю, мы должны поблагодарить этого мужчину, — она указала на Рому. — Он ведь всегда стоял рядом. И никогда не сомневался в тебе, Сонечка.
Соня посмотрела на Рому с благодарностью, и её лицо осветилось.
— Да, и мне, кажется, что без него я бы не справилась, — сказала она, поднимаясь и идя в дом. — Но и тебе, мама, спасибо. Всё же было сложно, но ты стала тем человеком, к которому можно было прийти. Даже если не всегда говорила то, что хотелось.
Галина Ивановна осталась на месте, задумавшись. Она вдруг поняла, что в жизни больше нет чего-то неизбежного, что-то всё ещё можно повернуть. И пусть раньше она пыталась всё контролировать, теперь она понимала: главное — это быть рядом, не вмешиваться, а просто поддерживать.
— Всё будет хорошо, — прошептала она сама себе. — Главное, что теперь я знаю: мы все будем счастливы.
Соня вернулась с чашкой чая и села рядом с ними. Снова наступила тишина, но теперь эта тишина была другой. Это была тишина, полная надежды и спокойствия.
Конец
