Старуха уходила тяжело, цеплялась старыми скрюченными пальцами за этот мир, щурила подслеповатые глаза и что-то шептала.
яндекс картинки
— Алла, Аллочка, девочка, — шептала старуха, мотая головой из стороны в сторону, — Аллочка, девочка, прости…прости…
-Алку зовёт, — прошептала полная, краснолицая женщина, дочь старухи, Клавдия, — где эта коза? Мучается мать…
-Ну едет же,- говорит Егор, сын старухи, — далеко забралась Алла, едет телеграмму прислала.
Алла приехала ночью, остановилась у домика старухи машина, освещая своими ярко — желтыми фарами стену и полкомнаты старухи.
— Аллочка?- прошипела старуха, почти всё время она была в забытьи.
— Аллочка, Аллочка твоя, кто ещё-то на такси будет разъезжать не мы же, голытьба, приехала, охо-хо, иди Егорка, веди уж нашу королеву, говорила Клава это беззлобно, сама будто ругает, а сам так же ждёт младшую сестричку.
Алла вошла в избу, где пахло старостью и тленом и поморщилась.
Могла бы и сдержаться — подумала Клавдия, — понятно, что не фиалками пахнет, но что тоже нос воротить…
-Как она?- шёпотом спрашивает Алла.
Клавдия смотрит на сестру с обидой и плохо скрываемой завистью, надо, разница в пять лет, а Алка вон, что девчончишка, худенькая, высокая, локоны по плечам пшеничные рассыпаны глаза большие, васильковые, в кого только такая?
Мать чернявая, отец…Клавдия плохо помнит отца, они с Егоркой и Алкой маленькими были, когда отца на фронт забрали, но на портрете видно, что отец тоже, не такой, мать говорила, что в бабку Алка, в мать её…
-Аллочка, — шепчет старуха…
— Приехала твоя вертихвостка, — еле слышно говорит Клавдия, — иди к матери, чего стоишь? Ну? Тебя ждёт не уходит…
-Мамочка…
-Прости…Аллочка…за всё прости…там…на божнице….для тебя…прости и вы дети…простите…
Сказала так и откинулась на подушке.
Завыла Варвара, жена самого старшего брата Аркадия, Аркадий курил в это время на крыльце, бросив папиросу в котелок с дождевой водой рванул в дом, плакала Клавдия, прислонилась к стене, закрыв рот руками, стояла Алла и слёзы текли по её щекам оставляя разводы, Егор сидел опустив руки.
Всё прошло быстро, давно были готовы к этому, свозив завтрак, сидят братья и сёстры за столом, со старой клеёнкой кое- где порезанную ножом.
— Аркаша, а что клеёнка такая? Нечто новую нельзя было постелить, — спрашивает Клавдия, она недовольно косится на сноху Варвару, это же они тут присматривали за матерью…
-Мать не велела, — глядя в стол говорит Аркадий. Он самый старший из детей, небольшого роста, коренастый, Аркадий немногословен.
-Нечто мы бы не постелили , — тонким визгливым голосом говорит Варвара, она сидит красная, щурит маленькие глаза.- Мамаша ваша, не позволяла ничего трогать…
Они вспоминают детство, плачут и смеются.
-Мамаша суровая была у нас, — говорит Клавдия, — ну а как? Знай одна четверых тащила.
-Ну да, помню так в бабки хочется пойти поиграть, а она нам заданий надаёт…помнишь Аллочка?- спрашивает Егор.
-Да…а мне, представляете, мне в детстве казалось, что мама меня не любит, да-да, так и думала часто.
Даже спрашивала у неё почему она меня не любит, глупая.
Мне казалось, что Клавочку и целует больше и смотрит как-то не так, она вас приголубит, а я в стороне будто.
А мне хотелось чтобы мама только моя была.
-Да это у всех так было Аллочка, — говорит Варвара, — нас у мамки двое с сестрой, а всё детство воевали, за мамкину -то любовь.
-Не любит, — всплеснула руками Клавдия, — да она только о тебе и талдычила…а ты…эх, Алка выпороть бы тебя, редко к матери приезжала. Да теперь уж что…теперь всё.
А в последнее -то время, только про тебя все разговоры были.
— Вину чуяла, — говорит Аркадий.
-Кого ты, Аркашка какую вину, чего городишь? Перепил что ли- ка?
-Да такую вину, правда Аллочка говорит, возможно не так любила её мать, смирилась с положением своим, потому как, отцу пообещала нашему…
Не мать она тебе, Аллочка, а ты не дочь ей, но нам сестра…по отцу.
-Здрасти, приехали, — только и мог выговорить Егор.
-Чего мелешь, точно напился, не слушай его Алка, вон как мамка любила тебя…Наша ты, родная, — Клава прижала к себе оторопевшую Аллу, та подалась вперёд к сестрице, спрятала лицо, как в детстве у мамы…
-Помолчи, Клава. Мне седьмой год шёл, когда отца призвали, он же военный был, ну вот…Тебе, Клавдия, три года было, а Егором мамка беременная была.
Егорке год был, когда отец на побывку приехал, да не один. Девушка с ним была беременная глубоко.
Я хоть и маленьким был, но понял, до чего красивая девка-то.
Вот Аллочка наша, один — в один.
Уж о чём там они говорили, я не знаю, а может и если слышал, то забыл.
Мать кричала, драться на отца кидалась, девушку эту, словами всякими называла, отец много курил, а девушка плакала.
Выслушал отец скандал от матери, да кааак жахнет по столу, начал говорить что-то, я убежал…
Потом отец уехал, а эта девушка с нами осталась.
Она Егорку помогала матери нянькать, а Клавдии ленточки плела…Мне рубашку пошила, красную…
Помню, как бабушка из деревни приехала и мамку ругала, зачем, мол, девку гулящую приветила…
А мать сказала, что идти ей некуда и не гулящая она, один мужчина только и был, а сама дитё дитём.
Ребёнка мол, носит, от Прокопия Палыча, нашего значит с вами отца, вот так…
Ты, Аллочка, когда родилась…мать велела не говорить никому…Ты Клава ещё маленькая была, а Егорка так вообще…
У…ум…не стало в общем, той девушки красивой Аллочкиной мамы.
Мы с мамкой, на санках её отвезли и…раз в год ездила мамка туда, за могилкой ухаживала, а как не смогла, так мы с Варварой, только Варя не знала кто там, я сказал, что сестра мамкина.
Мы же в деревню уехали, как на отца -то…получили бумагу.
Не мне судить, любила тебя мать или нет…Но я, мы все…ты наша, наша сестричка…
-Оооой, — заголосила, заплакала Клавдия, тут же подхватила Варвара, подошла, тоже обняла Аллочку…
-Аркаша, так ты всю жизнь знал, всю жизнь…
-Да, мамка Аллочку на себя записала, а что? Тут деревня… сказала, родила, а записать не успела…Рожала, мол, дома, а потом уехала с детьми…Война была, вот так ребята, неразбериха.
-Не хочу ничего знать, Аллочка сестра наша, — пристукнул по столу ладонью Егор.
-Так на и есть наша, Егорушка, — ласково сказала Клавдия, — а то что не любила…так и мне казалось в детстве что тебя Аллочка, да Аркашу с Егоркой, мамка больше любит…обижалась на неё, высказывала даже.
А она…Она мою ручку возьмёт и ущипнёт за пальчик, а потом за другой, так четыре пальчика и щиплет.
Я пищу, мол, мамка, зачем, больно.
А она мне говорит, что мы для неё, как пальчики, за всех душа болит, всех жалко и больно…
— Аркаша, он старшенький, сама подумай, Клава, он же первый сыночек. Ты — первая девочка, Егорушка младший из мальчиков, а Аллочка — последушек…
Нечто могу кого-то больше, а кого-то меньше полюбить, ну?
Вот так мне мама говорила…
Плачут обнявшись все четверо все уже сми родители давно, Аркадий и Клавдия правнуками матушку порадовали, а ведь всё себя детьми чувствовали потому что мама жива была, мама — мамочка…
Вытирает слёзы Варвара, благодаря тайком кого-то что живы её родители, оба, отец израненный и с контузией с той войны проклятущей вернулся.
А жив.
Надо к моим заехать -думает Варвара,- сказать им…сказать им…А что сказать? Да найдёт что…главное, чтобы знали, любит их Варя и сестрицу свою, Валюшку, тоже любит, к сестре заехать тоже надо…
Сидит на веранде Аллочка, брат с сестрой уснули, Аркаша в Варварой тоже домой ушли, сидит…смотрит на бумаги, перетянутые серой бечёвкой и не в силах взять их в руки…
Смотрит фотографию, где молодая, красивая девушка с ямочками, доверчиво смотрит в камеру.
Вот стоит в военной форме, с букетов ромашек у берёзки, есть маленькая фотография, на ней красивое, волевое лицо мужчины, показалось Алле, будто волна радости сердце на секундочку захлестнула и откатилась назад.
Письма, старые, пожелтевшие, переписка…
Не в силах начать читать, Алла просто смотрит на них.
А вот современный вчетверо листок из тетрадки в клеточку, исписанный крупным детским почерком матери.
Алла долго решается, наконец берёт его в руки и читает.
Милая моя, дочушка.
Не смогла при жизни открыть тебе правду,
то ты маленькая была, потом подросла, я всё боялась обидеть тебя.
А потом решила, что не нужна она никому, правда -то…
Моя ты, моя девочка.
Пусть я и простая женщина, но любила тебя всем сердцем.
Ты прости уж меня, Аллочка, ежели я тебя обидела, словом или делом нечаянно.
Я думаю, что Аркаша уже тебе рассказал правду, я то не смогу.
Да, только, дочушка
Когда муж мой, Прокопий Павлович, привёз с собой девушку беременную, я не разобравшись кричала и даже драться кидалась.
А он потом уже сказал мне, обещал он товарищу своему с которым ещё в гражданскую, молодыми сдружились, да только мой-то домой вернулся, а товарищ остался, военным делом шибко увлёкся.
Встретились там, на фронте опять…
Аллочка, да дочка, твою маму звали тоже Аллочка, она из детского дома, медсестричкой работала, вот и забеременела, от этого, товарища, а куда её?
Война кругом, вот товарищ и схлопотал мужу моему, побывку, мол семью посмотришь, Аллочку пристроишь.
А потом мол, решу…
А я подумала, что мужа моего полюбовница, да она, Аллочка, рассказала мне потом всё как есть, мой -то не шибко разговорчивый.
В общем, осталась у меня, с детьми помогала, а как время пришло, родилась ты…
Не успела она сказать, сердешная, как назвать -то тебя, мы с Аркашей и назвали тебя, Аллочкой, в честь мамы твоей.
Аркаша покажет, где она лежит, да я тебя брала маленькой с собой ты думала, что к тётке ездим все вы так думали…
Отца твоего я дожидать не стала, кто он? Где его искать? Уж, прости, дочка…увезла вас в деревню, записала тебя как свою, всем сказала, что моя…
А ты и есть моя…наша ты Аллочка. Письма те, это твой отец, твоей маме слал, я не читала, не моё…
Где-то может и живой, мне неведомо.
Может и братья с сёстрами имеются, родные, не знаю Аллочка.
Прости меня, деточка, что лишила тебя родных людей…
Прости, твоя мама Нина.
-Аллочка, ты что, куришь?- услышала Алла голос брата, Егорушки, наперсника её детских игр и пакостей, неужели она от них откажется?
-Курю, Егорушка, курю…
А помнишь, Алка, как мы курить в камышах учились? А утка выскочила и кря-кря-кря, мы испужались, атам гнездо у неё.
Сидят, вспоминают, плачут шепчутся и смеются.
-Кого, не спите, полуночники, — зевая встала Клавдия, вот уже втроём сидят, фотографии смотрят.
-Искать будешь, Аллочка?
-Нет, — машет головой, — если нет ео в живых, зачем? А если и живой…знал ведь, куда Аллу отправил, -Аллочка не могла назват мамой эту девушку с фоторафии, — захотел бы нашёл нас.
Нет у меня никого, кроме вас, надеюсь не откажетесь от меня.
-С ума сошла, сестрица? Ты козочка наша, Аллочка, куда мы без тебя.
Так и проплакали, да прообнимались до зорьки.
Утром Аркаша пришёл, георгинов букет принёс.
В доме поставил…
-Помните, девочки, мама любила так делать? Чтобы георгины, в вазе на столе…
-Да.
-Вы это, хоть приезжайте, ты Аллочка, пиши нам…Сплемянниками приезжай, повыросли уже, давно не виделись.
-Конечно, Аркаша, ты у нас теперь за старшего.
Я люблю вас братики и сестричка.
-И мы тебя, козочка ты наша.
Материнский дом решили не продавать.
Каждое лето собираются там, уже не одно поколение, все вспоминают бабушку Нину и никто почти не помнит уже, что Аллочка по крови не родная…
