Алексей стучал по воротам дома, крича:
— Открывай, не прячься!
Соседи, собравшиеся неподалеку, пытались его успокоить:
— Леха, что ты устроил? Завтра же сам будешь извиняться! Не стыдно тебе? Двое детей у вас с Машей, она всегда была верной, а ты тут позоришься и ее позоришь!
Алексей обернулся к толпе:
— Что вы тут столпились? Зрелище нужно? А ну разойдитесь!
Но люди не уходили. Соседка, женщина в годах, мягко спросила:
— Лех, ну что ты разбушевался? Должна же быть причина?
— Причина? Маша — вот причина! Я к ней с открытым сердцем, а она? Улыбается всем направо и налево, заперлась в доме, а кто там с ней, а?
Алексей спустился с крыльца и плюхнулся на скамейку. Голос его стал тихим, почти жалобным, и слышать такое от крепкого мужика было как-то неловко.
Соседка, тётя Вера, заговорила мягко, словно убаюкивая:
— Зря ты на Машу наговариваешь. Хорошая она, честная.
Алексей ответил еле слышно:
— Не любит она меня, теть Вер. Я из посёлка, а она городская, всё время косится на других.
— Глупый ты, Лёш… Таких, как ты, ещё поискать.
Но Алексей уже не слушал. Он уснул, уронив голову на грудь. Тётя Вера легонько толкнула его, кто-то подсунул ему под голову старую куртку, и Алексей растянулся на скамейке.
— Ну всё, теперь до утра не проснётся.
***
Семнадцать лет назад Алексей уехал в город, чтобы выучиться на бульдозериста. Посёлок тогда разрастался, дома строились один за другим. Люди шутили, что скоро их посёлок официально станет городом. Шутка ли — столько дворов! И не беда, что нет высоток, а удобства во дворе, главное — люди.
В посёлке была своя строительная бригада. Строили жильё для приезжих специалистов, а потом решили возвести новый клуб. Не какой-нибудь сарай, как раньше, а настоящий, каменный, в два этажа, с секциями для детей и взрослых.
Техника в хозяйстве была — и бульдозер, и тракторы, а вот мастеров не хватало. Водители были, механизаторы тоже, а вот специалистов посерьёзнее — дефицит. Тогда выбрали Алексея и Диму с другого конца посёлка и отправили их в город на учёбу.
Алексей с Димой никогда не ладили. Дружбы между ними не было, а всё из-за того, что нравились им одни и те же девушки. Пару раз даже до драки доходило.
В городе их поселили в одной комнате общежития. Хочешь не хочешь, пришлось находить общий язык. Дима сразу заявил:
— Надо мне городскую девчонку найти, чтобы здесь осесть.
Алексей удивился:
— Как так? Хозяйство за тебя платит, а ты в городе остаться хочешь?
Дима только усмехнулся:
— Ну ты и простак. Все так делают. Что в посёлке ловить?
Алексей буркнул в ответ:
— Ну-ну, ждут тут тебя, героя.
Через несколько дней Алексей увидел Диму с девушкой. И как увидел — сердце ёкнуло. Это была Маша, и он влюбился в неё с первого взгляда.
Вечером Алексей задал Диме вопрос:
— Кто эта девушка была с тобой?
— А, это Маша. Из города, живёт с бабушкой. Скоро, видать, квартира освободится.
— Втюрился, что ли?
— Шутишь? Худая, как доска. Мне пышных подавай.
Алексей не выдержал и вмазал Диме по лицу. Потом ещё раз. Дима вытер кровь с носа и бросил:
— Ого, да ты влюбился! Ну, готовься, буду я на ней жениться, а потом гулять направо и налево. А она будет сидеть дома, ждать и всё мне прощать.
На следующий день, как только Дима ушёл, Алексей тихонько последовал за ним. Увидел, как тот встретил Машу, обнял её за талию, будто свою, и не сдержался. Подошёл и выложил Маше всё про слова Димы. Она переводила взгляд с одного на другого, а потом фыркнула:
— Да ну вас, — и ушла.
Алексей с Димой снова сцепились. В тот же день Дима договорился с комендантом общежития и съехал в другую комнату. А Алексей стал дежурить у дома Маши день и ночь.
Она проходила мимо, не замечая его. Но через пару недель вдруг остановилась:
— Долго ещё будешь за мной таскаться? Может, в кино позовёшь?
В итоге Алексей привёз в посёлок не только Машу, но и её пожилую бабушку. Бабушка умерла через двенадцать лет, к тому времени у них с Машей уже росли двое сыновей.
Алексей ради семьи горы сворачивал: построил дом, поставил забор, какого в посёлке ни у кого не было. Для сыновей купил лучшие велосипеды. Маша работала медсестрой, а Алексей души в ней не чаял.
Но год назад случилось то, чего он не ждал. В посёлок вернулся Дима. Видимо, городская жена его выгнала, собрала чемодан и отправила обратно.
Как только Алексей узнал о его возвращении, пришёл домой мрачнее тучи. Маша посмотрела на него с тревогой:
— Лёш, что стряслось?
Он молча достал из шкафа бутылку, налил себе и выпил залпом. Маша замерла — такого она от мужа не видела. Пил он редко, раз в год, по большому празднику.
Алексей посмотрел на неё тяжело:
— Дима вернулся.
Маша нахмурилась:
— Дима? Это кто?
— Тот самый Дима, с которым ты…Маша рассмеялась:
— А, тот. Что, не ужился в городе?
Потом посерьезнела:
— Ну, вернулся и вернулся. Что с тобой такое?
— Я тебе так скажу, Маш… Если что узнаю — не прощу!
Маша удивилась:
— Что узнаешь, Лёш? Не понимаю я тебя!
— Потом поймёшь.
С того дня в их доме наступили тяжёлые времена. Трезвый Алексей выслушивал Машу, качал головой:
— Дурак я, Маш, прости…Она прощала. Но не проходило и месяца, как он снова напивался, и всё начиналось заново. Скандалы становились всё громче, обвинения — всё жёстче. Но, как бы ни злился, Алексей ни разу не поднял на Машу руку.
***
Утром Алексей очнулся в сенях. Видимо, ночью перебрался туда, спасаясь от комаров. Стал вспоминать вчерашний вечер и схватился за голову.
— Господи… Снова…Осторожно выглянул во двор — пусто. Часов восемь утра, не позже. Алексей быстро метнулся к дому.
Маша сидела за столом. Сыновья, Ваня и Петя, притихшие и какие-то потерянные, жались на диване. Посреди комнаты стоял большой чемодан и пара сумок.
— Маш, это что такое?
— Это, Лёша, наши вещи — мои, Вани и Пети. Хватит так жить. Уезжаем в город. Дом подлатаем и будем жить. Спокойно, без стыда и криков.
Алексей почувствовал, как хмель моментально выветрился из головы.
— Маш, ты серьёзно? Не глупи… Ну, перебрал вчера, сорвался, голова дурная…— У тебя, Лёш, весь последний год голова дурная. А обо мне ты подумал? А о детях? На твои выходки не только взрослые смотрят, но и их друзья. Потом над Ваней и Петей смеются.
— Маш, Маша… Клянусь, больше не буду…— Это ты уже говорил. Столько раз, сколько устраивал свои сцены. Всё, Лёша, терпение моё кончилось. Ване уже четырнадцать, ты понимаешь, что он перед друзьями за тебя краснеет?
Маша поднялась.
— Пойдём, ребята, автобус скоро.
Алексей вскочил:
— Маш, прошу, не надо. Я больше не буду…Но Маша даже не оглянулась. Взяла чемодан, мальчишки подхватили сумки полегче. Они вышли, а Алексей остался стоять посреди пустого дома.
Стоял, стоял, потом опустился на пол и заплакал. Зло вытирал слёзы рукавом, но они всё текли.
— Лёш, ты дома?
Алексей поднял голову. В дверях стояла тётя Вера.
— Ох, а это что у тебя?
Она обвела взглядом пустые бутылки, разбросанные по комнате.
Алексей сел, потёр лицо руками.
— Какое сегодня число?
— Тридцать первое августа с утра было.
— Что?
— Что-что! Ты что с собой творишь, Лёш? Месяц, считай, не просыхаешь. За хозяйством мы приглядели, а огород… Ты видел свою картошку? Да и мы не видели — в сорняках утонула. Эх, натворил ты дел…
— Ничего я не творил!
— А ну, тихо! Мать ушла, думаешь, я тебе мозги не вправлю? Или забыл, как я тебя в детстве хворостиной гоняла?
Алексей, конечно, не забыл. Но теперь он взрослый мужик, а тётя Вера давно уже баба Вера для всего посёлка. Только он по привычке зовёт её тётей.
Алексей подтянул штаны — похудел он сильно, всё на нём висело — и вышел во двор, надеясь, что соседка уйдёт. Но тётя Вера за ним. Вышла, и не успел Алексей опомниться, как она выдернула здоровенный пучок крапивы и давай его охаживать — по ногам, по рукам.
— Ай! Тёть Вер, ты чего?
— А ничего! Сейчас ещё и по языку твоему хлёсткому добавлю!
Алексей увернулся, как мог. Но его шатало, ноги заплетались после стольких дней в тумане, а тётя Вера, хоть и в летах, была шустрая, как юла.
Крапиву она отбросила, только когда от стебля ничего не осталось. Погрозила пальцем:
— Завтра опять приду. Найду крапиву посвежее, а то твоя переросла, жжёт слабо.
Алексей тёр покрасневшие руки и ноги, пробормотал:
— Ладно…Через час зуд не проходил, и он решил протопить баню. В детстве только она спасала от крапивного жжения. Пока таскал воду, пока возился, наступил вечер. Напарился, вышел из бани другим человеком. Зашёл в дом и поморщился: запах, бутылки… Схватил старый мешок, стал сгребать в него весь мусор и выносить за огород. Потом драил полы, оттирал посуду, расставлял всё по местам. К утру ещё раз сходил в баню, смыл пыль и грязь, а потом рухнул на кровать и вырубился.
— Лёш, а Лёш… Ты живой?
Алексей рывком натянул одеяло:
— Тёть Вер, я не пил!
Баба Вера оглядела дом.
— Вижу, что не пил.
Прошла к столу, села, разгладила скатерть.
— Лёш, что делать будем?
Алексей посмотрел на неё с тревогой:
— С кем будем?
— Как с кем? Вставай, одевайся, и пойдём.
— Куда, тёть Вер?
— Как куда? В медпункт.
— Это ещё зачем?
— Машу ты прогнал, а кто нас, стариков, лечить будет? Ты выгнал, тебе и лечить!
Тётя Вера строго поджала губы, глядя на Алексея. Он не выдержал:
— Что вы все меня грызёте? Думаете, мне легко? Мне так паршиво, как никогда не было!
— Если паршиво, то чего сидишь? Почему к ним не едешь? Детей сколько не видел?
— Знаешь что, тётя Вера! Хватит мне мозги полоскать!
Она встала:
— Я-то уйду, не переживай. У меня совесть чиста. А вот как ты дальше жить будешь — это вопрос!
Дверь хлопнула так, что Алексей аж подпрыгнул на кровати. Из-под подушки выпал клочок бумаги. Он поднял его: четыре нарисованных человечка держатся за руки, а сверху корявая надпись — мама, папа, мы. Это Петя рисовал, он в этом году в школу собирается, весь дом в его каракулях. Алексей сжал бумажку в кулаке, застонал и уткнулся лицом в подушку.
Ночь почти не спал. Утром встал, собрался и пошёл на автобус.
Он знал, где их дом. Пару раз в год они туда ездили, просто посмотреть. Соседка огород сажала, а дом стоял пустой. Вокруг уже выросли большие коттеджи, а их маленький домик казался совсем крохотным. Думали, как Ваня подрастёт, отремонтировать его, чтобы не в общежитии жить, когда учиться поедет.
Издалека Алексей заметил Петю. Мальчишка катал машинку по песку и громко гудел. У Алексея в груди будто что-то сжалось, болью отдалось…
— Ваня, сынок…Петя увидел Алексея, бросил машинку и с разбегу кинулся к нему. Алексей обхватил сына, прижал к себе, не в силах отпустить.
— Привет, пап… Почему так долго не приезжал? Мама по ночам плачет.
Рядом стоял Ваня. Алексей притянул его к себе, так и замер — Петя на руках, Ваня рядом.
— Всё, больше никто плакать не будет. А мама где?
— Мама пошла работу искать. Скоро вернётся…
***
Маша торопилась домой. Мальчишки ещё не совсем освоились в городе, и надолго оставлять их одних она не хотела. Ваня, хоть и взрослый, но всё ещё ребёнок.
Она ускорила шаг. Увидела во дворе какого-то взрослого и насторожилась. С работой пока не складывалось, а теперь ещё и за ребят страшно. Это тебе не посёлок, а город.
Вдруг Маша замерла. Сердце дало сбой. Во дворе, у ворот, возился Алексей. Вместе с Ваней они чинили калитку.
Она постояла, пытаясь унять волнение.
Несколько раз Маша порывалась вернуться. Не ради себя, ради мальчишек. Они скучали — по друзьям, по отцу. Но каждый раз останавливала себя: раз Алексей не едет, значит, не так уж они ему нужны.
За месяц почти смирилась, что семьи больше нет, а теперь не знала, как себя вести.
Маша вошла во двор. Алексей медленно обернулся, выпрямился, будто по стойке смирно.
— Здравствуй, Маша.
— Здравствуй, Лёша…— А мы тут с ребятами калитку чиним…Маша помолчала, потом посмотрела ему в глаза:
— Лёша, зачем ты приехал?
Алексей аккуратно отложил молоток. Взглянул на мальчишек, которые стояли рядом, затаив дыхание.
— Не могу я без вас, Маш. Совсем не могу. Прогонишь — за забором жить буду, но домой без вас не вернусь.
Маша ничего не сказала, молча прошла в дом.
Алексей снова взялся за молоток. Ваня тихо спросил:
— Пап, как думаешь, простит?
Алексей покачал головой:
— Я бы себя не простил. Но мама у нас добрая, может, и даст шанс…Через пару часов Маша вышла.
— Долго ещё возиться будете? Ужин готов. Идите, руки мойте.
Мальчишки наперегонки рванули в дом, а Алексей продолжил работу.
— Тебе что, отдельное приглашение нужно?
Он чуть не выронил молоток. Посмотрел на Машу, шагнул к ней. Она тихо сказала:
— Лёша… Это последний раз. Ещё раз — и я не вернусь.
Он молча кивнул, нагнулся и шагнул в низкий дверной проём.
***
Прошло три месяца.
В посёлке готовился большой праздник. Из города обещали приехать артисты, и развлечений хватало на весь день. С утра детвора веселилась у клуба, а к вечеру взрослые начали подтягиваться туда же.
Маша шагала рядом с Алексеем. На ней была новая дублёнка, какой в посёлке ни у кого не было. Алексей шёл гордо, с высоко поднятой головой.
— Лёха, привет!
Алексей резко остановился, Маша замерла. Перед ними стоял Дима.
— Маша, вот так встреча! Красавица какая стала! Я думал, ты давно от Лёхи ушла.
Маша улыбнулась:
— С чего бы мне от него уходить? Мне с ним и так хорошо.
— Слышал, слышал… И дети, говорят, у вас?
Алексей спокойно ответил:
— Есть у нас. А у тебя как? Семья, дети?
— Да как в песне — не сложилось, не срослось… А у вас кто? Мальчишки или девчонки?
— Мальчишки.
Маша добавила с улыбкой:
— Пока мальчишки, но через полгода, может, и дочка появится. Пойдём, Лёш, скоро начнётся.
Алексей, словно на автопилоте, сделал пару шагов, потом остановился и повернулся к Маше:
— Погоди, я что-то не понял. Какая дочка?
— Ну, такая… Хотя, может, и мальчик, конечно, но я надеюсь, что девочка.
Алексей схватился за голову. Его радость было трудно не заметить — он чуть ли не приплясывал от счастья. Жаль, что кроме Маши, этого никто не видел. Ну, разве что Дима, но он лишь поднял воротник куртки и пошёл прочь.
