-Нет, спасибо, — Лена хмурилась. Ей не нравилось всё, то что её называют Алёной, то что Юра стал каким-то диким, много смеётся, ходит, со всеми обнимается.
Они здесь вообще не нормальные какие-то, — дёрнула Лена плечиком.
Приходят какие-то дядьки, тётки, все лезут со своими объятиями, да поцелуями, шумные, крикливые, кричат на Юру, требуют каких-то внуков, да племянников.
Такие беспардонные, этот Васька, брат Юрин какой-то там, стоюродный, тот вообще предложил Юре показать, как детей надо делать и они начали смеяться и толкать друг друга.
Конечно, там у того Васи куча детей видимо, вот он и ходит ржёт, как жеребец.
Бабушка Юрина, всё пытается накормить Лену, то какие-то пироги толкает ей, мол, специально для неё стряпала, а она просила?
Нет, она просила вообще?
То пельмени, то борщ с огромными кусками мяса, ещё кость такую огромную суёт ей, будто она собака, говорит, что там самое вкусное, никому не дала, для Алёнушки оставила.
Лена и не поняла сначала, при чём здесь она и какая-то Алёна? Ей передать что ли надо?
Потом дошло, это к ней обращаются.
А Юра, из интеллигентного парня, в дикаря превратился и главное тоже, стал её Алёнкой называть, попросила его так не делать, так нет же, говорит, что ему очень нравится, Алёнушка.
А какая она Алёна? Она Лена и не едят они с мамой столько, это же неприлично, столько жрать.
Супчик жиденький, крылышко куриное, чай с двумя печеньками, конфетка на ужин, а здесь же…в промышленных масштабах.
А ещё, ещё это извечное старание переодеть её Лену в какое-то тряпьё.
То какие-то галоши ей принесёт Юрина бабушка, то штаны, то кофту растянутую.
— Надевай, Алёна, оно всё чистое стираное и глаженое.
— Спасибо, у меня своё есть.
— Ой, да что там своё-то пачкать, новое поди…
Лена не чаяла как домой вернуться.
Юра ещё, дикарь дикарём и все они какие-то, необразованные что ли? Дикие.
Бегают, друг друга шпыняют, женщины у них тоже какие-то громкие, говорливые, то что-то жуют, то стряпают.
В общем, это непередаваемо, куда Лена попала.
Еле выдержала, кое-как дождалась, когда домой поедут.
Юре выговаривала по дороге, мол ведёт себя, как дикарь, да и родственники его… И вообще что это за Алёна, она Лена.
Вроде бы тихонько говорила, да бабка с соседнего места, какая-то вредная, залезла тоже в разговор, будто её мнения кто-то спрашивал.
— Ну и глупая ты девка,- говорит старуха, -а тебе парень бежать от неё надо, намучаешься с этой…мегерой.
Наговорила гадостей и пошла.
Лене так обидно стало, она чуть не заплакала, да что там…она и заплакала…обидно же, а Юра к окну отвернулся и смотрит, а она, Лена, плачет между прочим.
Тихонечко так сидит, слёзы льются, обидно.
А он внимание даже не обращает.
Как приехали в город, проводил её до подъезда и не зашёл даже как — то скомканно поцеловал и пошёл.
Лена ничего не понимает, может наговорили что ему? Скажут, зачем тебе такая, некомпанейская.
Ещё и наложили всяких припасов, будто они голодают, Юра брал всё и улыбался, благодарил, а Лена кривилась.
А может эту бабку послушал, безумную…
Дома Лена рассказывала маме про этих дикарей, мама поохала, поахала…
А Юра что-то не звонил.
Набралась смелости, сама вечером позвонила, зная, что он дома, разговаривал вяло, сказал что устал.
А потом…потом случилось это и не знала Лена кому позвонить, набрала Юру.
-Да, Лен,- ответил как-то вяло — ты что, плачешь?
-Юра, Юра, мама…она…уууу, — рыдала в трубку Лена.
-Что мама? Жива?
-Дааа! Ей плохо, Юра!
-Что значит плохо., не молчи.
Юра приехал быстро, организовал машину, увёз маму Ленину в больницу.
А потом, это просто какое-то чудо. Начали появляться врачи,
в которых Лена с удивлением узнавала, то дядю Юры, то брата.
Что за чудо? Эти люди…они совсем никакие не дикари, а они…
-Не плачь, Алёнка, поможем мы твоей маме, ты во время Юрику позвонила, на вот конфетку…
Не видела раньше Лена такой заботы и такой дружбы между родственниками, стыдно ей, ой, как стыдно, плачет девушка на плече у тёти Юриной, та её баюкают, будто она маленькая.
Помогли маме, всё сделали, как следует.
***
-Алёнка, кого ты тама,а? А ну надень платок и рейтузы.
-Сейчас, бабушка.
Дружная семья у Лены, да теперь и Лены, дружная и весёлая.
И вообще, она Алёнка, вот…
Стоит мама Ленина, смотрит в окно, как Лена и ещё девчонки, сёстры Юрины, ловко семечки выколачивают, из больших подсолнухов, что срезал дедушка Юры.
Росли они по периметру всего огорода.
-Вот, сватонюшка, набьют девчонки семок -то, насушим, бабка в печи их сушит, на всю зиму хватит, всем.
Все лузгать будем, ты давай, это…не стои, стои долго, иди вон приляг, полежи на диванчике…
Сколько же в них доброты, — думает мама Ленина, с благодарностью принимая чашку компота и ватрушку из рук бабушки Юриной, — как же они так? Простые, деревенские люди, казалось бы, а смогли воспитать, вложить душу в детей своих, вывести в люди.
Приезжая из городов, забывают они о чинах своих и заслугах. Скидывают тяжёлый груз забот с плеч своих и становятся вновь, Таньками, Ваньками, Игорёхами, Светланками.
Окунаются в детство.
Вон, Игорь Семёнович, врач, который помог ей, прыгает, козлом скачет около женщины.
-Светка- конфетка, Светка торопетка.
-Игорёха, я сейчас маме расскажу.
-Ябеда.
-Мама!
-Игорёшка, ты опять за своё.
-Ма, да что она…посмотри лучше, я вон кучу дров перевозил с поляны.
-А мы сложили, мамочка.
-Умницы мои, ой, а кто это? Василёк? А ты почто на крышу забрался?
-Мама, я трубу почищу, папка велел…
И Ленина мама, вдруг остро ощутила своё одиночество, как же ей хотелось бы вот так же, весёлой компанией бежать толкая перед собой тележку…
-На следующий год, Ольга Петровна…Олька…приедешь картошку сажать, вот где веселье- то, копать это ещё одна забава, правда мамуль?
-Это он Олюшка, намекает, что картошки мы мол, много сажаем, а как же много…
Смеётся Юрина бабушка глядя с любовью, на сыночка своего младшего и пусть тому уже давно за сорок и появляется седина, для них они малыши…
Для всех тепла и любви хватает, Леночку вон как приняли и ей, Ольге уделили кусочек тепла и е в семью свою большую приняли…
Не одинока она теперь, а тоже семья есть, не одни они с Алёнкой теперь в этом мире бушующем.
Алёнка, пробует на вкус новое звучание имени дочери Ольга, надо же…Алёнка, ей и правда Алёнушкой быть хорошо.
Теперь и не страшно, случись что с ней, дочка под хорошим присмотром.
Да только ничего не случится, Ольга знает…
