Когда всё слишком хорошо – это пугает. Я стою на балконе, курю третью сигарету подряд и пытаюсь унять дрожь в руках. За стеклом, в комнате, Сергей разговаривает по телефону с сыновьями – что-то про завтрашнюю рыбалку, про снасти, про погоду. Его голос спокойный, уверенный, такой… отцовский.
«Да, Димка, возьму термос. Нет, Артём, червей купим по дороге», – он улыбается, слушая их голоса. А я смотрю на него и чувствую, как внутри всё сжимается от нежности и страха одновременно.
Восемь месяцев назад на дне рождения Ленки – моей однокурсницы, он сидел напротив меня за столом и рассказывал про свою работу в институте. Про студентов, про забавные случаи на лекциях, про то, как важно не потерять контакт с аудиторией. Я слушала и думала – какой же он… настоящий. Не пытается произвести впечатление, не играет роль, просто рассказывает о том, что любит.
А теперь он познакомил меня с родителями. С детьми. Говорит о будущем – нашем общем будущем. И это прекрасно. И это ужасно.
«Замёрзла?» – он выходит на балкон, накидывает мне на плечи свой свитер. От свитера пахнет его одеколоном – легкий, едва уловимый запах. Я знаю, что этот флакон стоит у него в ванной, рядом с бритвенным станком и зубной щёткой. Знаю, что по утрам он брызгает им дважды – на шею и запястья. Знаю слишком много мелочей, деталей, привычек.
«Нет, не замёрзла», – я улыбаюсь, стряхивая пепел. – «Просто думаю».
«О чём?»
«Да так… О работе».
Вру, конечно. Какая работа в десять вечера? Там всё в порядке – годовой отчёт сдан, налоговая принята, все цифры сошлись. Я думаю о том, что вчера он сказал: «Ты – женщина всей моей жизни». И это должно было сделать меня счастливой. Но вместо счастья внутри поселился страх.
Потому что я знаю, как это бывает. Сначала всё прекрасно – встречи, разговоры до утра, совместные планы. Потом что-то меняется – незаметно, исподволь. Он начинает присматриваться, замечать недостатки, разочаровываться. А я начинаю суетиться, пытаться соответствовать, теряя себя по кусочкам.
«Мальчишки завтра с нами хотят в кино», – говорит Сергей, обнимая меня за плечи. – «Как ты на это смотришь?»
Я смотрю на это прекрасно. Димка и Артём – хорошие ребята, умные, воспитанные. Не дичатся меня, не ревнуют к отцу. Наоборот – советуются, рассказывают о школе, делятся своими мальчишескими секретами. И это тоже пугает – привязанность к чужим детям опасна. Вдруг всё закончится, и я больше никогда их не увижу?
«Конечно, давай сходим», – киваю я. – «Что будем смотреть?»
«Они там какой-то фантастический блокбастер присмотрели».
«Отлично».
Он целует меня в макушку и возвращается в комнату – надо проверить студенческие работы. А я остаюсь на балконе, достаю четвёртую сигарету. В голове крутится дурацкая мысль: «Чем ближе – тем страшнее».
Пять лет я жила одна – после того последнего расставания, когда поняла, что больше не могу. Не могу снова пытаться, снова верить, снова надеяться. Работа, дом, подруги по выходным, редкие свидания, которые ни к чему не ведут. Спокойная, размеренная жизнь без сюрпризов.
А теперь у меня есть мужчина, который говорит, что любит. Который знакомит со своей семьёй. Который строит планы на будущее. И вместо того, чтобы радоваться, я стою на балконе и курю, пытаясь заглушить противный голосок внутри: «А вдруг он просто ещё не разглядел, какая ты на самом деле? Вдруг однажды утром проснётся и поймёт, что ошибся?»
За стеной, у соседей, играет музыка. Кто-то смеётся, звенят бокалы – видимо, гости. Обычный вечер пятницы, обычная жизнь. Только у меня внутри всё переворачивается от страха – такого знакомого, такого привычного.
Сергей что-то напевает в комнате – у него приятный баритон, и он часто мурлычет себе под нос, когда работает. Я знаю эту его привычку. Как знаю, что он любит крепкий чай с лимоном, что читает перед сном, что по субботам ходит в бассейн. Знаю слишком многое. И от этого знания становится только страшнее.
***
Мы сидим в нашем любимом кафе – маленьком, уютном, с приглушённым светом и негромкой музыкой. Сергей только что вернулся из командировки, рассказывает про конференцию, про своих студентов, которые ездили с ним. Я киваю, улыбаюсь, но внутри всё сжимается от одной фразы, брошенной им между делом:
«Знаешь, мы ведь только начинаем узнавать друг друга…»
Я делаю глоток вина, пытаясь скрыть дрожь в руках. Только начинаем? А как же «женщина всей моей жизни»? Как же знакомство с родителями? Как же все эти планы, разговоры о будущем?
«В смысле – начинаем?» – мой голос звучит спокойно, хотя внутри уже поднимается знакомая волна паники.
«Ну…» – он пожимает плечами. – «Мы ведь вместе всего восемь месяцев. Это же не так много, правда?»
Я смотрю на его руки – сильные, с аккуратно подстриженными ногтями. Знаю каждую линию, каждый шрам. Вот этот – от кипятка, когда варил кофе. А этот – от велосипедного падения в детстве. Столько мелочей, столько деталей… И всё это – «только начинаем»?
«Да, конечно», – улыбаюсь я. – «Не так много».
А в голове крутится карусель мыслей. Восемь месяцев – это ведь целая жизнь. Это совместные завтраки, это его зубная щётка в моей ванной, это звонки мальчишек по вечерам. Это его родители, которые зовут меня на семейные обеды. Это…
«О чём задумалась?» – его голос выдёргивает меня из водоворота тревожных мыслей.
«Да так, о работе», – снова вру. Я часто стала врать в последнее время. Не о важном – о мелочах. О том, что всё хорошо. Что не боюсь. Что верю.
Официантка приносит горячее. Сергей увлечённо рассказывает про какой-то эксперимент, который собирается провести со студентами. Я киваю, поддерживаю разговор, а сама думаю – вот сейчас он присмотрится внимательнее и поймёт. Поймёт, что я не такая уж идеальная. Что со мной сложно. Что я могу быть невыносимой в своих страхах и сомнениях.
«Кстати», – он вдруг меняет тему. – «Мама приглашает нас на дачу в выходные. Мальчишки будут, шашлыки…»
Я застываю с вилкой в руке. Ещё одно семейное мероприятие. Ещё один шаг к близости. Ещё один повод для тревоги.
«А ты уверен?» – вырывается у меня.
«В чём?»
«Ну… что меня стоит приглашать. Может, твоим родителям это неприятно?»
«Что за глупости?» – он смеётся. – «Они же тебя обожают. Мама вчера звонила, спрашивала, какое твоё любимое варенье – хочет специально для тебя приготовить».
И от этой заботы, от этой теплоты становится ещё страшнее. Потому что чем больше людей вовлечено, тем больнее будет, когда всё закончится. А оно закончится – обязательно закончится. Так было всегда.
«Знаешь», – он вдруг становится серьёзным. – «Иногда мне кажется, что ты где-то далеко. Вроде рядом, а будто за стеклом».
Я замираю. Вот оно. Начинается. Сейчас он скажет, что я слишком закрытая. Или слишком сложная. Или…
«Наверное, устала», – улыбаюсь я. – «Много работы в последнее время».
Он кивает, но в глазах остаётся вопрос. А я чувствую, как внутри растёт паника. Он начал замечать. Начал понимать, что со мной что-то не так. Что я не такая простая и понятная, какой казалась вначале.
«Может, тебе отпуск взять?» – предлагает он. – «Поедем куда-нибудь вместе. На море, например».
Отпуск. Вместе. Две недели наедине – без возможности спрятаться за работой, за бытовыми мелочами. Две недели, когда он будет видеть меня настоящую – со всеми страхами, сомнениями, тараканами в голове.
«Надо подумать», – говорю я. – «Сейчас сложно с работой».
И снова вру. С работой как раз всё просто – отчётный период закончен, можно спокойно брать отпуск. Но мысль о совместной поездке вызывает почти физический страх. Потому что там, в чужом городе, в незнакомой обстановке, я не смогу держать всё под контролем. Не смогу спрятаться.
Три часа ночи. Я лежу в темноте, слушаю тиканье часов и считаю удары сердца. Оно колотится как сумасшедшее – будто я не в своей постели, а на краю пропасти. Хотя, может, так оно и есть?
После кафе мы поехали к нему – мальчишки гостили у бабушки, и дом казался непривычно тихим. Сергей включил музыку – джаз, его любимый Колтрейн, – заварил чай, начал рассказывать про какую-то книгу. А я сидела и смотрела на него, пытаясь запомнить каждую черточку. Почему-то казалось – это один из последних вечеров.
«Ты какая-то странная сегодня», – сказал он, когда я в третий раз не ответила на вопрос. И в его голосе была такая забота, такое беспокойство, что внутри всё сжалось.
Я соврала про головную боль и уехала домой. Он хотел проводить, но я отказалась – сказала, что вызову такси. Всю дорогу смотрела в окно и думала о его словах: «Только начинаем узнавать друг друга».
А что будет, когда узнает? Когда поймёт, что я не просто иногда грущу, а могу часами накручивать себя из-за случайной фразы? Что я не просто осторожна в отношениях, а панически боюсь привязаться? Что каждое его слово о будущем вызывает не радость, а страх?
Телефон тихо вибрирует – сообщение от него: «Не спишь?» Конечно, не сплю. Но отвечать не буду – потому что сейчас начнёт спрашивать, что случилось. А я не могу объяснить. Как рассказать человеку, что ты боишься его любить?
Встаю, иду на кухню. В холодильнике – контейнер с печеньем, которое испекла его мама специально для меня. «Ты же любишь с корицей», – сказала она, вручая пакет. Они все такие… настоящие. Его родители, дети, сестра. Принимают меня как родную, делятся, заботятся.
А я стою на своей кухне в три часа ночи, давлюсь непрошенными слезами и думаю – как это всё разрушить? Потому что если не разрушу я – разрушит он. Когда поймёт, какая я на самом деле.
Телефон снова вибрирует. На этот раз звонок.
«Да?» – мой голос хриплый от невыплаканных слёз.
«Что случилось?»
«Ничего».
«Алиса…»
«Правда, всё в порядке. Просто не спится».
«Из-за чего?»
«Да так… Мысли разные».
«Какие мысли?»
Я молчу. Что ему сказать? Что каждое его слово о будущем вызывает панику? Что когда он говорит о любви, мне хочется убежать? Что я не верю – не могу поверить – что такой человек как он может всерьёз хотеть быть со мной?
«Помнишь», – говорю вместо этого, – «ты сказал, что мы только начинаем узнавать друг друга?»
«Ну да. И что?»
«А что, если… узнав лучше… ты поймёшь, что ошибся?»
В трубке повисает тишина. Я слышу его дыхание, далёкий шум машин за его окном, тиканье часов.
«Знаешь», – наконец произносит он, – «я, кажется, начинаю понимать. Ты поэтому сбежала сегодня?»
«Я не сбежала…»
«Сбежала. И не только сегодня. Ты постоянно держишь дистанцию. Даже когда рядом – как будто готова в любой момент исчезнуть».
Горло сжимается. Вот оно – он заметил. Понял. Сейчас скажет, что ему не нужны такие сложности, что…
«И знаешь, что самое забавное?» – его голос вдруг теплеет. – «Я ведь тоже боюсь».
«Чего?»
«Что ты однажды устанешь от моего занудства. От разговоров о работе. От того, что я не такой… спонтанный, как твои бывшие».
«Откуда ты…»
«Лена рассказала. На дне рождения, помнишь? Про твоего последнего – творческого, непредсказуемого…»
Я сажусь прямо на пол. В голове не укладывается – он, такой сильный, уверенный, успешный… боится?
«Но ты же…» – начинаю я.
«Что – я? Думаешь, если я преподаватель и у меня дети, то я не могу сомневаться? Не могу бояться, что однажды ты проснёшься и поймёшь – я слишком правильный, слишком предсказуемый?»
За окном начинает светать. Я смотрю, как небо медленно становится из чёрного серым, потом розовым.
«Сергей…»
«Что?»
«А почему ты тогда сказал про ‘только начинаем узнавать’?»
«Потому что это правда. Мы же реально только начинаем. И это прекрасно – узнавать друг друга, открывать что-то новое. Даже если это что-то – наши страхи».
Я молчу, пытаясь осознать его слова. А он продолжает:
«Знаешь, в чём разница между нами? Я боюсь – но я готов рискнуть. А ты боишься своего страха больше, чем возможной потери».
Его слова бьют прямо в цель. Так точно, так больно, что перехватывает дыхание.
«И что мне делать?» – спрашиваю я шёпотом.
«Для начала – перестать придумывать конец истории, которая только начинается».
После той ночи что-то изменилось. Не сразу, не вдруг – как будто треснуло стекло между мной и миром. Я стала замечать вещи, которых раньше не видела, занятая своими страхами.
Например, как Сергей нервничает, когда знакомит меня с новыми людьми – теребит запонку на рукаве, говорит чуть громче обычного. Как внимательно следит за моей реакцией, когда рассказывает про свои лекции. Как незаметно проверяет телефон, если я не отвечаю больше часа.
«Поехали на дачу», – сказал он в субботу утром. – «Мальчишки спрашивают, когда ты приедешь. Соскучились».
Первым порывом было отказаться – привычно, автоматически. Придумать отговорку про работу, про усталость, про что угодно. Но я вспомнила его слова: «Перестань придумывать конец истории, которая только начинается».
«Поехали», – сказала я. И увидела, как на секунду в его глазах мелькнуло удивление – он тоже ждал отказа.
На даче было шумно и весело. Димка с Артёмом показывали свой новый проект – какую-то сложную конструкцию из лего. Его мама колдовала на кухне, отец возился с мангалом. Обычный семейный день.
«Алис, помоги нарезать овощи», – позвала мама Сергея. И пока мы работали на кухне, она вдруг сказала: «Знаешь, я никогда не видела его таким… живым. С тобой он другой».
Я чуть не порезалась: «В каком смысле – другой?»
«Ну… раньше он был как робот. Работа-дети-дом. А теперь смеётся, шутит, планы строит. И мальчишки изменились – открылись, что ли».
Она говорила ещё что-то, но я уже не слышала. Смотрела в окно, где Сергей с детьми о чём-то спорил у мангала, и думала – как же я была слепа. Зацикленная на своих страхах, я не видела его страхов. Его неуверенности. Его попыток стать лучше – для меня, для детей, для себя.
Вечером, когда мы ехали домой, в машине было тихо. Мальчишки спали на заднем сиденье, завернувшись в плед. За окном проплывали огни города.
«О чём думаешь?» – спросил Сергей.
«О том, что я идиотка», – честно ответила я.
«Это почему же?»
«Потому что боялась, что ты разочаруешься во мне. А сама не замечала, как ты боишься того же самого».
Он улыбнулся, не отрывая взгляд от дороги:
«Знаешь, в чём фишка? Мы все чего-то боимся. Просто одни позволяют страху управлять собой, а другие учатся жить с ним».
«И как этому научиться?»
«Понять, что идеальных отношений не бывает. Бывают настоящие – где оба имеют право на страхи, сомнения, ошибки».
Мы остановились на светофоре. Сзади сопел Димка, Артём что-то бормотал во сне. Обычный вечер воскресенья, обычная усталость после дня на даче.
«Сергей», – я повернулась к нему. – «А ты правда думаешь, что мы только начинаем узнавать друг друга?»
«Конечно. И это замечательно».
«Почему?»
«Потому что каждый день я узнаю в тебе что-то новое. И влюбляюсь заново».
Он сказал это просто, без пафоса – как констатацию факта. И впервые за долгое время я не почувствовала страха. Может, потому что наконец поняла: страшно не когда тебя узнают по-настоящему. Страшно когда притворяешься кем-то другим, пытаясь соответствовать чужим ожиданиям.
Я высадила их у дома и поехала к себе. Дома я достала старую коробку с фотографиями – свидетельства прошлых отношений, прошлых ошибок, прошлых страхов. Раньше я часто пересматривала их, пытаясь понять – где и что пошло не так? Теперь они казались просто картинками из прошлой жизни. Той жизни, где я боялась быть собой.
Зазвонил телефон – Сергей.
«Доехала?»
«Да. Мальчишки уснули?»
«Сразу. Слушай… я тут подумал насчёт отпуска».
«И что надумал?»
«Может, правда поедем? Куда захочешь – хоть на море, хоть в горы. Только…»
«Что?»
«Давай без планов? Просто поедем и будем жить каждым днём. Узнавать друг друга. Бояться вместе».
«Бояться вместе?» – я улыбнулась.
«Ну да. Это же лучше, чем бояться поодиночке, правда?»
Я подошла к окну. В соседних домах горели окна – там тоже жили чьи-то истории, чьи-то страхи, чьи-то надежды. И вдруг подумалось – может, в этом и есть суть? Не в попытке избавиться от страха, а в умении жить с ним? Не в поиске идеальных отношений, а в готовности строить настоящие?
«Алис?» – его голос в трубке был теплым, родным. – «Ты согласна?»
«Да», – ответила я. – «На всё согласна. На отпуск без планов. На страхи вместе. На… жизнь с тобой».
В трубке повисла тишина. Потом он тихо сказал:
«Знаешь, я тоже боюсь. Но с тобой это не так страшно».
И я поняла – вот оно, то самое чувство, которого я так боялась. Любовь. Настоящая, живая, несовершенная. Со страхами, сомнениями, надеждами.
Такая, какая есть.
