Вызывали, Сергей Иваныч? Вы уже здесь в такую рань?
— Заходи, Анна Олеговна. Я с пяти утра здесь. Как самочувствие после вчерашнего корпоративчика? Не угодно ли водички?
— Какой вы заботливый босс! Да, попить не помешало бы… спасибо. Бульк-бульк-бульк… Уфф! А можно ещё графинчик?
— На здоровье, Анна Олеговна. Пей, пока не лопнешь!
— Ох, не напоминайте! Вчера перед корпоративом вы тоже объявили «Пейте, коллеги, пока не лопнете! Сегодня можно всё!».
— Но вроде ты вчера держалась молодцом?
— Это на банкете, а потом… ой, что было потом! Подруги говорят, я лопнула прямо в такси по дороге домой.
— Какой конфуз! И чем кончилось? Уладили дело с таксистом?
— Уладила, Сергей Иваныч. Правда, пришлось купить его машину.
— Купить машину? Зачем?
— Это таксист ещё пошёл навстречу. Он сказал, мне будет дешевле её купить, чем отмыть.
— Да уж, забавно окончился твой вечер.
— Забавнее было дома, когда я зачем-то втащила эту машину на третий этаж… Кстати, Сергей Иваныч, почему вы мне тыкаете? Мы с вами брудершафта не пили!
— Почему не пили? Пили мы брудершафт, Анна Олеговна, вчера и пили. Причём четырнадцать раз. Причём все – по вашей настоятельной просьбе.
— Что это со мной было? Помутнение какое-то, не иначе. Четырнадцать раз – это рекорд! С предыдущим начальником я только десять пила.
— Ничего страшного, Аня. Хочу тебя порадовать: как видишь, наша контора не сгорела.
— Почему она должна была сгореть, Сергей Иваныч?
— Это у тебя надо спросить, Аня. Это был твой вчерашний тост.
— Ах, мне, право, неловко. Босс, вы же простите глупую пьяную женщину? Вижу, вы вчера тоже повеселились на славу? Вам даже идёт этот фингал.
— Спасибо, Аня. Ваша работа, между прочим.
— Ох, стыдно, стыдно мне, Сергей Иваныч. Каюсь, я вчера разошлась. Можно ещё графинчик воды?
— Держи, пей, Нюха.
— Сергей Иваныч, что за фамильярности? Какая я вам Нюха?
— Ну как же? Вчера после третьего брудершафта вы при всех сказали, что для друзей вы – просто Нюха, а я ваш самый близкий и единственный друг.
— Стыдно, стыдно мне, Сергей Иваныч! Наклюкалась без закуски… понесло меня. Мне так неудобно…
— Неудобно было мне, Аня, когда ты весь вечер сидела у меня на коленях и сыпала винегрет мне за пазуху. И шептала: «Это мы съедим в гостиничном номере, мой бандер-лог…»
— Не напоминайте, Сергей Иваныч! Позор! Я прошу у вас прощения за всё!
— Может, ещё водички?
— Не надо водички, лучше яду! Стыдно мне! Я ведь вам в матери гожусь!
— Хм. Быстро вы за ночь постарели, Аня. Вчера вы наоборот кричали: «Руки прочь, хорёк винтажный, ты мне в отцы годишься!»
— Это я кокетничала, наверное…
— Эх, Анна-Анна. А ведь у нас с тобой могли бы быть красивые дети!…
— Какие дети? Откуда? Зачем? Что вы мелете, босс? Вы спятили?
— Я не спятил. Я повторяю то, что ты вчера орала на весь зал, Аня.
— Вот меня накрыло-то… Я такое орала? Провалиться сквозь землю хочется… дайте ещё графинчик воды?
— Что ж так скромно? Вчера ты была бесцеремоннее, Аня. Заявила, что я козлодыр шипизадовый.
— Не может быть! Так и сказала?
— Мало того, ты это написала на стене офиса, Аня. Крупными буквами. Причём снаружи. Причём со стороны проспекта! Журналюги уже в новостях показали. Поздравь, я сегодня знаменитость.
— А откуда вы знаете, что это я писала?
— От верблюда! Потому что ты поставила внизу дату и роспись.
— А-а-а!… Пожалейте меня, умираю! Тошно мне, Сергей Иваныч… Ой, а что у вас тут на столе валяется? Красное, кружевное, с гипюром и вышивкой? Да вы шалунишка-коллекционер?
— Заметила наконец-то? Стыдно, Аня, не узнавать своё нижнее бельё.
— Это моё? Ой, и правда… Мне стыдно, Сергей Иваныч. Я-то думала, я как честная женщина оставила их в такси…
— Нет, вы пытались меня ими задушить во время белого танца, а когда не получилось, сказали: «Ладно, живи и носи не стаптывай!»
— Мне плохо!… Чем я могу искупить свою вину, босс? Простите поганку Нюху!
— Это всё ерунда, Аня. Я так понял, что ты все десять лет тайно любишь меня…
— Да что вы, босс?
— Что ложишься спать с моим именем на устах и готова ублажать меня тысячей разных способов…
— Никогда, босс! Простите пьяную дуру!
— Говорила, что разорвёшь мою жену на антитела и разбросаешь по Красной площади…
— Враньё, босс! Не говорила я такого!
— Правильно, Анечка. Ты этого не говорила. Ты это написала мне в пять утра. И эту СМС-ку прочитала моя жена.
— Кошма-а-ар… А где были вы?
— Я был рядом. Спал в прихожей с твоими трусами на шее.
— Боженьки… Вот поэтому-то вы на работе с пяти утра?
— Да, Анечка. Теперь у меня ни дома, ни жены. Только винегрет за пазухой остался. Да хватит тебе воду лакать! Тут у меня осталось со вчерашнего… Может, по графинчику с горя?
— Давайте, Сергей Иваныч, где наша не пропадала… Пятнадцатый брудершафт! Вздрогнем!
