Нюрка была на вид нормальной бабой. И хозяйственная, и красивая — уже под сорок, а мужики взглядом провожают. Но был у Нюрки один серьезный недостаток: любила она поддать. Она и сама знала, что лучше бы не надо, потому как после первой стопочки забывала обо всем на свете. И остановиться не могла порой неделю. И тогда дочка ее, Алиска, была предоставлена самой себе.
Соседка Нюрки, Клавдия Сергеевна, как только видела, что у Нюрки дома дым коромыслом, знала, что через два дня нужно начинать девчушку подкармливать, так как сама Нюрка не закусывала, поэтому и ребенка не кормила. Нет, Нюрка не то, чтобы ее обижала, просто забывала и отмахивалась, как от назойливой мухи.
Нюрка даже замужем побывала в городе. Вышла замуж вполне удачно, за успешного мужчину, старше ее, зато не бедного. Не олигарх, конечно, но на булочку с маслом и на шубу для жены всегда хватало. Нюрку любил, а уж она-то… После деревенской жизни и общаговских голодных дней считала мужа чуть ли не Богом.
Жили душа в душу, дочка родилась, Алиска. И тут любимый муж ошибку совершил. Чтоб жена не уставала, нанял дочке нянечку. А жена что? Она уже вкус денег почувствовала, жизнь другую увидела. Стала гулять. Подруги веселые появились, а там и друзья молодые-горячие. А муж на работе пропадает да в отъездах, беды не замечает. В общем, как водится. Приехал как-то домой из командировки раньше запланированного, а тут жена с гулянки навеселе да с другом возвращается, продолжение запланировано.
Развод был громким. Нюрка на коленях умоляла мужа не забирать дочку, твердила о том, что тогда совсем погибнет. Пожалел ее бывший муж, так она и вернулась в деревню с маленькой Алиской за ручку.
Больше рассказов — на нашем сайте razkaz.ru
Иногда отец Алисы наведывался. За день до его приезда Нюра начинала мести, мыть и волосы завивать, а после его отъезда гулянки обычно начинались. Видимо денег он привозил, вот и шиковала Нюрка. Сразу друзья-товарищи объявлялись, и давай гульбанить.
***
В этот раз все по-другому было. Нюрка, в общем, и пить-то не собиралась, но встретила по дороге в магазин Степана. Он был первой ее любовью, потом она ему изменила, и он уехал. А Нюрка замуж вышла, вот и разошлись пути.
— Степка, ты ли это? — зимой все позакутаны, не разберешь с ходу, что за человек.
— О, Нюрка! Тебя и не узнать. Расцвела, похорошела.
— Да ну, скажешь тоже. Каким ветром тебя к нам занесло?
— Да развелся. Вот приехал к родителям раны зализывать.
Взглянула она на него внимательно. А что? Чем черт не шутит? Она-то уже больше двух лет одна. Может и склеится что. Все-таки Степан был первым ее мужчиной.
— Степ, а ты заходи как-нибудь на огонек? Я ведь тоже в разводе.
— Да ну, серьезно?
— Ага.
— Ну, тогда я сегодня же вечером и зайду…
Нюрка пошла в сторону магазина, по пути меняя в голове список покупок, а Степан проводил ее взглядом. А ничего такая, сочная. Он слышал, что у бывшей его любви ребенок есть, ну так это не страшно. Степка детей любил.
***
Иванычу было сегодня как-то не по себе. Скоро уж на службу идти, а сердце поднывает. Неужели придется распрощаться с работой? Не хотелось бы.
Когда в их деревне решили фермерское хозяйство открыть, никто и не верил в такую затею. Чего там открывать-то? Только что все это развалилось, а теперь что, по новой? Но какой-то богатей решил, что будет тут выращивать каких-то очень дорогих коров. И самое интересное, что не для молока, как всегда было в деревне заведено, а для мяса. Какое-то мясо у них, в крапинку, мраморным называется.
Люди посмеивались, крутили пальцем у виска, но когда тот бизнесмен объявил набор работников да зарплату назвал, то сразу все крутить перестали. Толпами кинулись.
Но всех не взяли. Выбирали только серьезных и не пьющих. А таких на деревне, как известно, раз-два и обчелся.
Вот тогда-то и подфартило Иванычу. Он-то хоть и пенсионер, да непьющий, да еще и бывший участковый. Вот и предложили ему стать сторожем. А зарплата была побольше, чем у него пенсия. Кто же от такого откажется?
Одна только загвоздка была. Территорию по ночам охраняли собаки. Таких в деревне раньше и не видывали: здоровенные, лохматые, рыжие. А собак Иваныч с детства боялся. Но пришлось привыкать, а собаки оказались сообразительными. Команды выполняли четко. Иваныч их кормил, на ночь выпускал, утром в вольер загонял, постепенно и сдружился. Не так, чтобы уж очень, но уже не боялся.
А в деревне псов тоже боялись и не любили, а виноват был случай. Как-то приучен народ был, что если хочется выпить, то найди и выпей. В прошлые времена-то, залезут на склад совхозный, стянут пару мешков комбикорма, вот и есть на что выпить. Даже и кражей это не считалось. Так, мелкое хулиганство. А потом что? Совхозов не стало, а желание выпить никуда у мужиков не делось. И решили они, что склад фермера ничем не отличается от совхозного склада.
Даже собачкам косточек взяли. Только вот ноги унести не смогли. Так за мягкие места покусаны были, что месяц не садились, в амбулатории примочки делали.
Тогда Иваныч боялся, что отравят псов, несколько ночей глаз не смыкал, все за собаками следил. Но обошлось.
***
Зимой рано темнеет — на работу уже в темноте вышел, да еще и снег повалил. Путь его лежал мимо дома Нюрки. Еще издалека услышал, что в доме у нее музыка громкая. А на улице увидел маленькую Алису. Девочка играла под фонарем, строила лопаткой замок. Ничего плохого, играет ребенок перед окнами, под светом. Все дети в деревне так делают. Но Иваныч все же завернул к соседке Клавдии. Стукнул в окно. Она на крыльцо вышла.
Фото: А.Шадраков
— Клав, не знаешь, чего там у Нюрки? Музыка бомбит.
— Так чего… известно чего.
— Ты бы поглядела, а то ведь дите.
Клавдия уперла руки в боки.
— А почему я глядеть-то должна? В деревне людей других нету? Вот сидите и глядите! А у меня и так забот полон рот!
Развернулась и ушла в дом. А Иваныч так и остался стоять с открытым ртом. Потом рукой махнул — да пропади все пропадом. Пока за других переживаешь, свое потеряешь. И пошел в сторону фермы.
Собаки встретили его радостным лаем.
— Ну, что, соскучились? Сейчас я вас выпущу, сейчас.
Он поставил им миски с теплой едой, открыл вольер и пошел на обход территории. Снег сыпал и сыпал. Иваныч подумал, чисто утром будет, красиво…
***
Нюрка подняла голову от стола. Ох, как-то она сильно накидалась сегодня. Да это все Степан — наливай да наливай. Понятно, почему его женка выкинула. Да и Нюрке такой не нужен, что за мужик такой, что отрубился прямо за столом? Нюрка глянула на часы. Ого, два часа ночи. Никак не могла вспомнить — сама Алиска улеглась, или она ее укладывала. Попила водички и пошла посмотреть, как там дочь спит. Но Алиски в комнате не было. Нюрка кинулась по дому. Но девочки не было нигде.
Последнее воспоминание — это как Алиска под окном играла. Она кинулась в коридор и замерла… То ли она, то ли Степка случайно закрыли дверь на крючок. А это значило только одно: Алиска просто не смогла попасть домой. Учитывая, какая у них была музыка…
Нюрка стала тихо съезжать по стене. Она просто боялась открыть дверь. Боялась увидеть на крыльце что-то страшное. Потом вскочила, открыла дверь и выскочила на мороз. Девочки нигде не было. Она обежала весь двор, вокруг вокруг двора. Было много детских следов, видных едва-едва, потому что их присыпало снежком.
Нюрка кинулась к Клавдии. Барабанила в стекло, пока ты не выглянула.
— Клавдия, у вас моя Алиска?
— Нету. Ты что, шкура, ребенка потеряла?
Нюрка кинулась к другим соседям, но девочки нигде не было. Вскоре чуть ли не вся деревня собралась у двора Нюрки. Та рыдала, была уже почти без сил. Полиция приехала, отец Алиски — его с трудом удержали, чтоб он над бывшей женой самосуд не учинил.
Кто-то в толпе сказал:
— В прошлом году волки несколько собак в деревне прямо с цепи сняли.
Нюрка резко дернулась, да и свалилась на снег.
Решили разбиться цепью и прочесывать все, начиная от Нюркиного дома. Деревенские мрачно молчали. Каждому из них было страшно найти что-то, что подтвердило бы жуткие догадки.
На улице уже светало, когда народ дошел до фермы. Все понимали, что деревня закончилась, и если девочки нет на ферме, то шансов найти ее живой уже не будет. Один из полицейских постучал в ворота. Странно, но псы, как обычно, не залаяли. Появился заспанный Иваныч, открыл сначала окошко, потом в недоумении распахнул воротину.
— А что случилось-то? Вы чего все-то?
Потом увидел зарёванную Нюрку.
— Неужто с ребенком что?
— Иваныч, нам бы осмотреть все вокруг. Мало ли куда девочка забилась?
— Ох, горе-то какое. Говорил я тебе, Клавка, присмотри!
— Да что ты меня виноватишь-то? А мать на что ей? Ох, молчи, и так сердце рвется…
— Смотрите, что это там? — крикнул кто-то из мужиков.
Чуть поодаль, уже на территории фермы, лежала рукавичка. На белом снегу она была отчетливо видна. Нюрка бросилась туда. И закричала в голос. А кто-то сказал:
— Все, шансов нет. Тут такие волкодавы, что…
На него зашикали, а Иваныч побледнел.
— Не может быть! Собаки умные!
Он пошел в сторону вольеров, а народ толпой за ним. Собаки были видны издалека: они лежали все три, тесно прижавшись друг к другу. Причем были они не в вольере, а на улице.
— Что это у них?
В кольце теплых собак, положив голову на одну из них, спала Алиска.
Народ остановился, когда один из псов встал и зарычал. Алиса проснулась. Она оперлась на огромную псину и встала. Собаки встали рядом.
— Ой, мама, ой папа… А я с собачками познакомилась. Это они меня сюда привели. Мы долго шли, а сначала я заблудилась.
Девочка рассказала, как долго она стучалась домой, но Нюрка и Степан орали в караоке и ее не слышали. Она замерзла и пошла к тете Клаве. Но у той была закрыта калитка, и она не смогла ее открыть. Тогда она пошла в другой дом, где жила ее подружка, но там вообще железные ворота со звонком. Она хотела пойти еще куда-то, но потерялась. Тогда она пошла просто по дороге. И уже увидела ферму, но ей очень захотелось спать. Она устроилась под кустиком, но тут ей не дали спать эти собачки. Она тормошили и тащили ее.
— Они хотели, чтобы я в домик к ним шла, а я очень устала, поэтому мы прямо здесь легли…
Люди стыдливо прятали глаза. Кто-то плакал. Вот так история — ребенок у всех хотел помощи попросить, но ни до кого не достучался. Если бы не собаки… Иваныч гладил псов.
— Молодцы, умницы…
Алису забрал отец.
А собак скоро привели в такое состояние, что охранники из них стали так себе, потому что деревенские, проходя мимо, обязательно подкидывали им то кусочек мясца, то косточку. Но и охранять больше не от кого было. Люди перестали и пытаться что-то стянуть.
Нюрку судили. Никто не знает, что ей там дали, потому что в деревне она больше не появилась.
