Вадим, привет. Вадим, не клади трубку! Это я Юля.
Но он всё равно положил трубку, а потом и вовсе выключил телефон. Юля набрала ему трижды, в ответ одно и то же: абонент не абонент! Она сидела в сквере на скамейке и вертела мобильник в руке. Мимо проносились дети на самокатах и велосипедах. Родители их догоняли или подгоняли, третьих учили крутить педали. Самые счастливые и беззаботные, молодые и влюблённые пока родители катили перед собой коляски с младенцами.
Минуту назад, она не видела и не слышала никого, а сейчас будто проснулась.
«Вадим, не глупи! Надо поговорить» — Юля отправила ему сообщение. Подождала минуту: не прочитано, не доставлено, не нужно никому!
Она поднялась и пошла домой, а так не хотелось. Снова видеть мамино лицо, слышать болезненное дыхание. Мама Юлии всегда болела, сколько дочь себя помнила. Раньше, Юля думала, зачем родители её родили так поздно? Маме было за 40, отцу 53. Жили же столько лет без детей, а тут на тебе! Решили обзавестись.
Ответ она узнала совсем недавно, и вопросов стало ещё больше.
— Ты никуда не пойдёшь! Я запру дверь, а если понадобится, и тебя! – Марина стучала своей тростью об пол.
Уж много лет она ходит с тростью. Не то чтобы она нуждалась в ней, как, например, те, у кого протез или нет части конечности. Ноги не слушались Марину. Подводили в самый неудобный момент, и если трости не было под рукой, приходилось звать мужа или дочь на выручку. Поэтому она расставалась с тростью сейчас, когда ноги стали подкашиваться от другого. А голос всегда ровный, неторопливый, бархатистый, Юля ещё помнила, как мама терпеливо учила её выговаривать букву «Р», которая так долго не поддавалась девчонке.
А теперь мама сразу на крик. Порою брызгая слюной, пытаясь хоть так докричаться до дочери – подростка. Бесполезно! Юлька будто с катушек слетела после 7-го класса. Сбегала на улицу к непонятным подругам и друзьям. Возвращалась поздно, часто от неё пахло сигаретами вперемешку с мятной или фруктовой жвачкой. Иногда Марине мерещился и запах алкоголя, но муж убеждал её, ей только, кажется.
— Ты никуда не пойдёшь! Почти восемь вечера! За окнами темно.
— Ма, ты совсем, что ли? – крутила пальцем у виска пятнадцатилетняя Юля. Ногти ярко-синего цвета. На губах тёмно-коричневая помада, глаза густо подведены чёрной подводкой. Растянутая толстовка не её, родители ей такую не покупали. Они вообще не покупают ей нормальных стильных шмоток, только старообрядческую фигню, — часто жаловалась она подружкам на заброшке.
— Это же не юбка на тебе, а поясничный пояс!
— Ага, от радикулита.
— Юля, прекрати!
— Задолбала ты своей палкой стучать на весь дом, — кривлялась девчонка. – Соседей снизу пожалей!
— Юля!
— Чё?
— Куда ты побежала? Вернись! Я тебе не отпускала! – кричала в отчаянии мать, теряя остатки терпения и сил. Мама выронила трость из рук, она с грохотом упала на пол. Марина с трудом удержалась на ногах, схватившись за стол руками.
Раньше это срабатывало. Юля всегда прибегала к маме, помогала дойти до кресла или стула, поднимала трость, волновалась о маме. Но теперь… Теперь Юлька не верила маме, считала её симулянткой, огрызалась и хамила по любому поводу. Особенно если та пыталась ей запрещать что-то. Про мальчиков и говорить нельзя было. Мама неслась через всю квартиру в прихожую и вставала в дверях, не выпуская дочь за порог.
— Хм, я в окно выйду, — нагло улыбаясь, отвечала Юля.
И лезла на подоконник, открывала окно… У Марины тогда не только ноги отказывались ходить, сердце отказывалось биться. Она начинала просить, умолять, унижаться перед Юлькой. Отходила от двери и отпускала её неизвестно куда, непонятно с кем. Сама оставалась в квартире и плакала. Она не в силах физически и морально справится с девчонкой-малолеткой.
А всему виной одна маленькая ложь…
***
— Мам, а я красивая? – верталась перед зеркалом Юля, расправив юбочку школьного платьица, тонкие ножки в белых колготочках. Чтобы казаться выше, третьеклассница Юля встала на носочки в своих лаковых туфельках.
— Юля, не вертись так, — смеялась над ней мама, поправляя бантики в косичках. – Туфли новые поцарапаешь.
— Мам, я красивая?
— Красивая, красивая, — отвечала мама, только бы отделаться от дочери.
— Как ты?
— Как папа!
— Я на папу совсем не похожа.
— Почему? – мама прижимала свой подбородок к шее в недоумении.
— У него глаза карие. Тёмные! А у меня зелёные. У меня же зелёные глаза? – Юля подошла близко, близко к маме и вновь встав на носочки, уставилась прямо в глаза, оттопырив левой рукой нижнее веко левого глаза.
— Зелёные, – смеялась на ней Марина. – Не делай так, — она легонько хлопала дочку по руке, чтобы та не портила глаза.
— А у тебя какие?
— Такие же, как у тебя! – отворачивалась Марина.
— Нет! У тебя другие!
— Такие же! – Марина взглядом искала точку опоры или свою трость. – Серо-зелёные.
— Ну вот! Я же говорила! А почему я не болею?
— В смысле? Ты чего, Юль?
— Танька из 5-го «Б» в школьном туалете рассказывала, что у больных родителей всегда рождаются больные дети. Неполноценные, имбецилы и инвалиды.
— Господи! – качала головой Марина. — Придумала же такое! Не слушай таких девочек, никогда! Поняла меня?
— Ага, — весело отвечала Юля и вновь вертелась перед зеркалом, с новым школьным рюкзаком на спине. – А всё-таки! Вот вы с папой постоянно болеете.
— У нас уже возраст.
— А зачем я вам понадобилась в таком возрасте? – чуть наклонив головку набок, с наивно-серьёзным выражением лица, продолжала задавать неудобные вопросы Юля.
— Ох, Юлька! Ну и вопросики у тебя сегодня. Разве спрашивают родители ребёнка, зачем он появился в их жизни? Значит, так надо было!
Юлька забывала о своих дурацких вопросах. Лезла к маме обниматься, целовала её в дряблые, бледные щёки своими тёплыми, влажными губами.
— Ну, пусти! – просила мама, а сама не отпускала дочку, обнимая одной рукой, другой придерживаясь за стол, который всегда стоял посреди гостиной. – Ну всё, егоза! Беги, а то опоздаешь в школу.
— Я скажу, что это ты виновата! Долго обнимала меня, — смеялась Юлька, убегая на здоровых ножках из дома.
Марина желала дочери хорошего дня и отпускала единственную, туда, куда сама выходила редко своими ногами – в обычный мир. Муж работал, зарабатывал, обеспечивал, заботился о жене должным образом с тех самых пор, как Марина была вынуждена осесть дома.
Мама любила, мама ждала дочку, мама всегда знала, что нужно Юльке. Мама подсказывала, помогала с уроками. С мамой можно было говорить обо всём на свете, пока папа на работе. Да, даже если он и дома. Он всё равно либо читает книжку у себя в кабинете. Или газету за ужином, отгораживаясь от их секретов и хихиканий тонкой ширмой из газеты.
С каждым годом вопросов у девочки становилось больше. Она часто сравнивала себя с кем-то из родителей, а потом обиженно фыркала и жаловалась, что не похожа на них.
— Глупости какие!
— Ничего не глупости! Учительница Вовке из нашего класса говорит постоянно, он копия своего отца! Тот учился в нашей школе, она его ещё помнит. А Томка из соседнего подъезда один в один со своей старшей сестрой. Почему обо мне никто так никогда не говорят?
— У тебя нет сестры.
— Нет, что я копия! Папина или мамина… Даже ваши друзья так не говорят. Никто!
— Ну… — начинала тянуть слова Марина.
— Вот у тебя нос прямой и острый, а у меня, смотри, — поворачивалась она в профиль и начинала кривляться,- видишь, горбинка появилась.
— Где?
— Ну вот же, — Юлька указывала пальцем на переносицу и косила в эту точку глазами. Марина хохотала на весь дом.
— Вижу. Вот это носище!
— Мама! — обижалась на неё Юлька и лезла обниматься. – Ну, мам! Я же серьёзно!
— И я не шучу. Второй карлик-нос! – не переставала смеяться Марина.
В шестом и седьмом классе Юля почти ежедневно задавала маме такие вопросы. С каждым годом она всё больше и больше отличалась от своих родителей. В 7-м классе Марине пришлось признаться дочери. Она считала, что между ними хорошие доверительные отношения и она может объяснить дочери некоторые вещи, а заодно прекратить эти дурацкие вопросы и сравнения.
— Твой папа Игорь… — подбирала слова Марина, — твой отец…
— Мой папа – секретный агент! И погиб на задании, а с нами живёт его двойник, — Юля в шутку издевалась над мамой, иначе она до завтрашнего дня будет тянуть кота за хвост.
— Нет.
— Говори! Я уже взрослая, всё понимаю.
— Я надеюсь, ты правильно поймёшь, — со вздохом ответила мама. – Твой папа – не твой папа! В смысле… он любит тебя, он никогда не… Игорь не может представить своей жизни без тебя, без нас, — затараторила Марина, видя, как у дочери открылся рот от изумления. – Я не могла забеременеть… он никогда не мог иметь детей… и я… Мы расставались на какой-то период, это было как раз 14 лет назад. Потом снова сошлись, поняли, что не можем друг без друга. Я уже была беременна, когда мы вновь сошлись.
— Ты изменила папе?! – выпалила Юлия.
— Это была не измена, мы в тот период не жили вместе, — оправдывалась Марина перед дочкой. Она и не знала, что девочка так привязана к Игорю, так уважает и любит. Это почти никак не проявлялось с Юлькиной стороны. Она с детства знала, что папе мешать нельзя, когда он читает или работает, а читал и работал он дома всегда. – Так сложились обстоятельства на тот момент.
— И он… он тебя простил?
— Меня не за что было прощать…
— Но ты! – сведя густые тёмные брови к самой переносице, сверлила её глазами Юля. – Ты изменила папе… Нагуляла меня!
— Что за слова, Юля?
— Ты предала папу! Он так заботится о тебе, так любит, даже сейчас, даже такой, — Юля показала на её больные ноги. — А ты…
— Юля, послушай…
Юля выслушала маму, но это всё равно не уменьшило толщину стены, которая внезапно появилась между ними. Прекратились задушевные, откровенные беседы и рассказы о подружках и одноклассниках. Юлю, как подменили. На каникулах она начала общаться с самой дурной компанией во дворе. Начала по-другому одеваться, отвечать, перестала слушаться маму, слышать.
Папа для девочки остался всё тем же, а вот мама стала никем! Если она так легко предала любимого мужа, самого близкого ей человека, также она поступит и со мной, — думала Юлька. Её подростковый ум среагировал остро на новость о том, что её папа не её папа! А мама, честная, порядочная, образованная, почти святая из-за стойкости к частым болезням, заботливая и родная вдруг стала для девочки воплощением порока. Юля знала как это называется, но пока не произносила вслух.
Пока мама не стала ей запрещать гулять допоздна. Просила приходить вовремя со школы и не таскаться с прочими отморозками на главную заброшку города. В ответ Юля делала только хуже. Даже разговор с отцом не помог. Она смотрела на него, такого взрослого, почти старого, седого и умного, и поверить не могла, что она не его дочь.
К её 17-ти годам обстановка в семье накалилась настолько, что Игорь перебрался жить на дачу. Перед отъездом, собирая свои вещи, повторял Марине одно и то же. Одно и то же!
— Я тебя предупреждал! Я тебя предупреждал!
Дочка решила, он всё-таки не простил маму.
***
Юля красилась перед зеркалом в гостиной, а маме казалось, что косметики на ней столько, что уже некуда, но Юля старательно добавляла ещё и ещё! Короткая юбка, колготки в сетку, высокий каблук. Блузка в облипку, впереди расстёгнута почти до пупка.
Во дворе посигналила машина. Громкий сигнал срезонировал и у матери, и у дочери в ушах. До этого Марина молча наблюдала за дочерью, сидя в своём инвалидном кресле (после отъезда мужа она совсем перестала ходить). Юля побежала на балкон и чуть не вывалилась с него, размахивая кому-то рукой.
— Ты никуда не поедешь!
— А кто мне запретит? – смеясь спросила Юля, убегая в прихожую.
— Я! – катилась за ней мама. Дочь громко рассмеялась, обливаясь туалетной водой в прихожей. – Ты превратилась…
— Не надо, мамочка, тебе нельзя волноваться! А то…
— Юля, послушай, ты сломаешь себе будущее! Ты испортишь себе жизнь!
— Каким образом, мамочка?
— Сегодня одна машина за тобой приехала, завтра другая…
— Ты откуда знаешь? Ты даже не видишь их…
— Юля! Ты стала как прости…ка.
— Ничего особенного, — развела руками Юлька, – вся в тебя.
И убежала в ночь к очередному ухажёру на машине.
Вернулась под утро. Хлопала дверью, гремела ключами в прихожей, спотыкалась на ровном полу по дороге в ванную. По пути заглянула в гостиную.
— Чего не спишь? — икнула Юля. Мама сидела в темноте в своём инвалидном кресле перед круглым столом, который всегда стоял посередине комнаты. – Мам? Ты в порядке?
— Подойди сюда и включи свет.
— Мам, я спать хочу. Я устала, — громко зевнула Юля.
Марина оторвала от стола прозрачную папку с бумагами и кинула на край.
— Что это?
— Правда.
Юля пьяненькой походкой подошла к столу.
— Не слишком много правды, мамочка?
Марина, отвернулась от дочери и покатила в своём кресле в самый тёмный угол комнаты, пряча глаза от света и от дочери.
— Вадим, подожди! – бежала за ним Юля. Молодой человек даже не пытался остановиться. Его напряжённое лицо говорило о том, что он хотел поскорее убраться отсюда. Подальше! – Вадим, как найти Катю? Вадим, она тоже должна знать правду!
Высокий мужчина с густыми, короткими, торчащими от ветра волосами на голове и поднятым воротником до самых мочек ушей резко остановился. Юля почти врезалась в него. Он уставился на неё строгим, неприятно – холодным взглядом.
— А она нужна ей? Мне? Откуда ты вылезла со своей правдой?! Из под тёплого крылышка нормальной матери?
Юля уменьшилась в росте, хотя и так не обладала модельными сантиметрами.
— Засунь себе свою правду подальше! Не ищи меня! Даже не думай искать Катю! У неё своя семья. А ты! – поднял он руку над Юлей. Она выглядела так, словно её только что выгнали из ночного клуба, за то, что на ней много одежды, а для приличного общества мало. – Пошла вон! Вместе со своей правдой.
Он развернулся, поправил воротник повыше и широкими шагами зашагал вперёд, оставляя позади Юльку. Она стояла, обдуваемая ледяным осенним ветром, и не понимала, почему он не хочет её знать и видеть. Отвечать на её вопросы о старшей сестре.
***
Юля забрала прозрачную папку в свою комнату, кинула на кровать. Вернулась из душа, села на постель, взглянула на телефон: четыре утра. Но всё равно вскрыла и прочла документы. Резко поднялась и пошла к матери.
Марина, несмотря на ранее утро, в полутьме своей комнаты собирала вещи, катая на своем кресле туда-сюда от открытого шкафа до постели с открытым чемоданом.
— Ты куда?
— К мужу!
Юля включила основной свет в родительской спальне. Они обе зажмурились, Марина закрыла глаза рукой.
— Это правда? – спросила Юля, подняв перед собой папку с документами.
— Да.
— Почему ты мне никогда не говорила, что я приёмная?
— Имела право! Не хотела. Ревновала, боялась, что ты захочешь уйти к родной матери. Или к родному брату и сестре.
— У меня правда есть брат и сестра?
— Да! Намного старше тебя. Ты всё прочитала? Они написали отказ от усыновления и удочерения. Мальчику было уже 15, а девочке… Кате, кажется, 12. Директор детского дома сказала, что они переживали о квартирах, которые должны получить от государства. Им, особенно мальчику, оставалось чуть-чуть.
Но я думаю, у них хватило ума понять, что троих вас никто не возьмёт в семью, а ты была такой… — Марина показала что-то маленькое в руках, — беззащитной, маленькой, постоянно плакала, у тебя был целый букет болячек. Почти не говорила в свои три года, а выглядела на год, максимум! Твоя родная мать… — Марина закрыла губы ладонью, чувствуя, как они задрожали. – Эта женщина выбросила тебя. Оставила на помойке. Забыла. Как она призналась потом. Мусор выносила вместе с тобой и забыла собственного ребёнка на помойке, как котёнка или чемодан. Возможно, это правда, но я не понимаю, как такое возможно.
Я тебе рассказываю об этом сейчас, чтобы ты её возненавидела и презирала до конца своих дней, но… я знаю, что может простить сердце ребёнка. Как оно может любить. Ты не помнишь ничего, потому что почти сразу из ДД попала в нашу семью. Твоих брата и сестру забрали намного раньше. Они уже были большими. Возможно, поэтому они не искали тебя никогда.
Юля подошла и положила на постель перед чемоданом папку с документами.
— Опять не веришь?
Юлька помотала головой. Прикрыла мамин чемодан и тихо сказала:
— Не уезжай. Мне надо покинуть этот дом. Я здесь никто! Я вам никто.
— Не говори ерунды! Мы полюбили тебя с первого дня. Хотя Игорь не сразу к тебе привык, но он тоже всё время боялся…
— Чего?
— Что ты узнаешь всё и уйдёшь к кровным родственникам. Мы ревновали, — призналась Марина. – Я больше всех.
— К ним?! К тем, кто бросил и предал меня дважды? Или мать искала меня?
— Никогда! Хотя ей не надо было ехать в другой город или даже на другой конец города. Она жива. Здорова ли, не знаю. Она как пила, так и пьёт. Даже после отсидки.
— Она была в тюрьме.
— Да, за хранение. Дважды. Я следила за её жизнью, собирала компромат на такой вот случай, — Марина кивнула на документы. – А теперь понимаю, зря. Единственное, чего я сейчас хочу это вернуть мужа! Снова быть с Игорем.
— А я?
— А у тебя теперь все дороги открыты! Ты знаешь правду. Делай что хочешь.
Марина откинула крышку чемодана и продолжила собирать вещи.
Ровно в семь вызвала специальное такси для людей с ограниченными возможностями. Попыталась растолкать и попросить о помощи Юлю, довезти её до лифта и спустить чемодан. Но Юлька к тому времени крепко спала с похмелья в своей комнате. Марина попросила соседку помочь ей, потом и водителя такси. Она уехала к мужу, где ей не придётся наблюдать, как любимая дочь катится туда, где оставила её родная мать много лет назад.
***
Юльку разбудил звонок от очередного бойфренда уже вечером. Голова гудела. Трубку она не взяла, а сразу пошла искать маму.
— Мам! Мама! – ходила она по пустой квартире. Она прекрасно помнила, как мама собирала вещи, но не поверила ей в очередной раз. Не поверила, что она уедет.
В квартире никого. В спальне родителей она нашла всю ту же папку. На этот раз внимательно изучила документы, выключая надоедливый телефон. Мужики звонили и звонили ей, вызывая на вечерний променад по кабакам.
Сначала ей стало страшно и она вновь хотела убежать из дома в ночь, тем более, её некому удерживать. Но потом на неё вдруг накатило, Юлька расплакалась. Она закрылась в своей комнате и засела за ноутбук, шерстя социальные сети.
Она обязательно их найдёт! У неё теперь есть брат и сестра! Родные. Не приёмные родители, которые ей постоянно врали, а родные брат и сестра. Она отвлеклась от поисков в сети и задумалась о маме. О родной матери. Марина могла ей снова соврать. Ведь она проделала это уже несколько раз.
А вдруг её настоящая мама не такая? Вдруг она не выкидывала Юлю? Не забывала дочь на помойке? У неё отняли детей! Из-за неподъёмных для неё обстоятельств. У неё не было денег, работы, ей никто не помогал. Юльку отобрали у родной матери!
Какие только версии Юля не придумывала, а потом поняла, она просто ищет оправдания той женщине, о которой ей рассказала мама. Или нет? Её тоже надо найти! Посмотреть ей в глаза. А если она действительно пьёт до сих пор… Нет! Она начала спиваться, когда у неё отобрали детей! – думала Юлька. – Ей надо помочь! Вытащить из этого болота.
Эта была бессонная ночь, наполненная кошмарами, призраками прошлого, мыслями о будущем, и осознанием ужаса настоящего. Об отце и матери, которые её вырастили она почти не думала, она представляла, как встретится со своими братом и сестрой.
— А почему они меня не искали? Почему не забрали, когда вышли из ДД?
Вопросы, вопросы, вопросы!
Она нашла Вадима во ВКонтакте. Хотя там было несколько Вадимов с такой фамилией, но все они были взрослыми, один жил за границей. В этом городе всего один такой Вадим С., но его страница неактивна много лет. Похоже, он завёл её ещё подростком, а потом забросил.
Юля написала ему на следующий день, когда чуть успокоилась. Написала не как сестра, а начала осторожно:
«Привет. Симпатичная аватарка» — на главном фото был герой комикса.
Ответа не было несколько дней. Юля даже начала очищать свою страницу от пошлых фотографий из клубов с сомнительными подругами. В компании с мужиками за столом полным бутылок и бокалов. Не помогло! Вадим не отвечал.
Тогда она начала писать его знакомым и друзьям в сети. Всем подряд. Она писала так, словно хотела познакомиться для встреч, и ей очень скоро ответили несколько молодых людей. Юлька быстро выудила из них то, что ей нужно, а потом отправляла в БАН. Так, она узнала, где работает Вадим, номер телефона. Он женат, поэтому забросил все соцсети и старых корешей. Козёл! Так отзывались о нём некоторые знакомые из списка друзей. Наконец, она узнала и где он живёт: улицу, дом.
О Кате, средней сестре никакой информации в сети. Такое ощущение, что она даже с Вадимом не общалась, а может, она умерла? – Юлька отряхнулась от этой мысли и на следующий день направилась по адресу, который выяснила у приятелей Вадима.
Первая их встреча прошла без слов. Юлька просто не решилась подойти к нему. Что она скажет? Я твоя сестра! Давай дружить. В другой раз он нёс на руках маленького мальчика, лет 2-х, рядом с ним шла молодая женщина. Жена, – подумала Юля и вновь наблюдала за ними только издалека.
У неё и племянник есть! Внутри опять разлилось приятное тепло.
В третий раз молодой человек сам обернулся к ней и спросил:
— Что тебе нужно? Ты откуда?
— Ничего. Я…
— Я знаю, ты из детдома. Переночевать у нас нельзя! И чаю не попьёшь. Кто тебе дал наш адрес? Анины подружки?
Юля закивала, сама не понимая зачем.
— Передай им, чтобы отвалили! Аня больше не с вами. Она моя жена! – сверкал он на Юльку тёмными, как сама ночь глазами. Он не похож на сестру ни капельки.
— Я Юля…
Плечи Вадима обречённо опустились, длинная шея вытянулась ещё больше. Он с минуту смотрел на сестру, а потом развернулся и пошёл в подъезд новенькой многоэтажки.
— Вадим! – крикнула ему Юля вдогонку. Но дверь подъезда захлопнулась прямо перед её носом.
В следующий раз всё повторилось. Вадим намеренно уходил от сестры. Отгораживался от целого мира, от старых детдомовских дружков и знакомых. Он хотел лишь жить своей семьёй. Нормально жить. Не сидеть в тюрьме, как половина ребят его выпуска, не торчать на наркоте и бомжевать по подъездам, сдавая свою квартиру, чтобы жрать и покупать себе выпивку. Он спасал, как мог себя и свою жену от стандартной почти для всех выпускников дд самостоятельной, взрослой жизни. Его жена тоже детдомовка.
На пятой встрече родной брат дал время Юле высказаться. Он слушал её, глядя куда-то в сторону. Взрослый, сильный, гиперотвественный за своих. Дослушав сестру, поднялся со скамейки в сквере и сказал:
— Ты выросла в нормальной семье, так будь благодарна людям, которые дали тебе нормальное детство, нормальную жизнь. Люби их, уважай и не расстраивай. Тебе повезло, потому что ты была мелкая, а нам нет. Ты не жрала плесневелый хлеб, пока мамка спала в коматозе от выпивки. Ты не собирала бутылки и объедки. Тебя не чморили в школе, а потом тебе не пришлось выживать в дд. До конца дней благодари свою семью, а нас оставь в покое! Мы разные. Ты домашняя, а мы другие.
— А где Катя?
— К ней вообще не лезь!
Он поднялся, чтобы опять уйти, и на этот раз он пригрозил ей:
— Ещё раз припрёшься…
— Но я твоя сестра, почему ты меня не искал? Не забрал?
— Куда? Зачем? Тебе плохо жилось? Ты просто не знаешь, как это плохо!
В голосе его звучала досада, злость на сестру, ей повезло, а ему с Катей нет.
Тогда Юля решила через родную мать найти старшую сестру. Но вряд ли бы она что-то ей сказала. Это была уже не женщина и даже не человек, а существо, которое за бутылку готово впустить в свой дом –лачугу любого бомжа или барыгу с улицы. Юля просто не смогла сказать той женщине кто она и зачем к ней пришла.
— Твою бл… мать! Опять соседи нажаловались! – материлась беззубая, страшная женщина с распухшим лицом. — Полиция?
Юлька бежала от неё. Бежала без оглядки, опасаясь, что она вдруг догадается, кто к ней пришёл.
— Мама! – смахивала слёзы Юля, думая о той женщине, которая её якобы обидела своей ложью. – Папа!
Вернувшись домой, она вновь прошлась по пустой квартире. Вдруг они вернулись? Вдруг папе что-то понадобилось дома. Но никого не было. На звонки мама не отвечала, у папы телефон выключен, похоже, он просто не заряжает свой мобильник. Наутро она хотела поехать к ним, но вновь поехала подкарауливать брата.
Есть ещё Катя! Несомненно, она захочет общаться с сестрой. С Юлькой.
Вадим в очередной раз жёстко послал Юльку, нагрубив почти так же, как родная мать, хотя был трезв и хорошо одет. На этот раз до Юли дошло.
— Мам, привет, — Юлька стояла на пороге их старой деревянной дачи. Марина открыла ей дверь. Марина ходила! С тростью, с трудом, но она стояла на ногах, а не передвигалась в кресле. – Ты ходишь?
— Как видишь, — улыбнулась ей мама.
— Кто там? – послышался голос отца из глубины дома.
— Это я, пап! – выкрикнула Юля. – Можно? – спросила она у мамы уже тише.
Марина прижалась к стене, опираясь на трость.
— Проходи.
Юлька вошла, шелестя пакетом в руках.
— А это к чаю, — приподняла она его перед мамой.
— Спасибо. Как дела?
— Да всё нормально, мам, — начала Юля, направляясь в маленькую гостиную-кухню. Папа опять читал за столом. – Привет, пап!
Он чуть наклонил журнал и посмотрел поверх очков на дочь.
— Здравствуй.
— Решила выбраться к вам. Давно не видела. Что у вас с телефонами?
Игорь посмотрел куда-то в сторону.
— Отец даже не включает свой, а мне пришлось сменить номер. Здесь ловит только один оператор. Как там дома? Почти год там не были.
— Нормально. Что там может быть нового. Я, честно говоря, там тоже почти не бываю. Работаю.
Отец опять наклонил журнал, кажется, он приготовился послушать, а не прятаться за печатную прессу.
— Работаю в нашем супермаркете рядом с домом. Смены по 12 часов. График плавающий. Собрала немного денег, оплатила курсы по таргету.
— Это что ещё? – испугалась Марина.
— Реклама в интернете, ничего страшного, — успокоила их Юля.
— А как же институт? – строго смотрел на неё отец.
— Попробую на следующий год поступить, на заочный. Пока у меня есть работа, постараюсь ещё в сети найти подработку.
— Ну, а брата? Сестру нашла? – спросила вдруг мама, совсем другим голосом. Ей просто любопытно, интересно, как сложилось у них всех.
— Нашла, — опустила голову Юля. – Он не хочет со мной общаться. Послал меня подальше.
— Кхе! – прокашлялся отец. – Его тоже понять можно. Не всякому нужна такая правда.
— Игорь!
— Перестань, Марин. Юля уже взрослая, всё понимает. Думаю, она и мать свою нашла, — он вновь взглянул на дочь. Юлька виновато отвела глаза в сторону.
— Ладно, давайте пить чай! – предложила Марина. Юлька побежала ставить чайник и готовить чай.
Она пробыла у родителей два своих выходных, а потом уехала – ей на работу. Пока она живёт одна в большой городской квартире, работает в супермаркете на первом этаже дома, у неё есть любимый человек. Появились и подруги нормальные. С работы.
Жёсткий отпор родного старшего брата, нежелание наладить общение, просто нелюбовь ко всем, кроме тех, кто с ним рядом, помогли Юльке осознать кое-что. Понять, никому кроме своих родителей, которые её вырастили она не нужна. А ещё, из-за неё и её выкрутасов мама угодила в инвалидное кресло. Юлька очень хотела, чтобы они вернулись поскорее домой. Но сама их об этом не просила, просто ждала.
Марина вернулась в город на вторую зиму. Игорь приехал чуть позже, он вообще любитель побыть в одиночестве, вот и воспользовался возможностью побыть одному на даче пару недель.
Постепенно наладились отношения и общение между мамой и дочкой. Обе не стеснялись и не боялись говорить о биологической матери Юлии. А вот о Вадиме, старались не упоминать. Марина объяснила дочери, почему он мог так отреагировать. Просила постараться понять и не лезть к нему, пока он сам не захочет наладить контакт.
Через полгода, после воссоединения семьи Юле позвонили с незнакомого номера. На работе ей нельзя было говорить по телефону. Она перезвонила по номеру на обеденном перерыве.
— Алло! Вы звонили? От вас пропущенный.
— Ты Юля? – спросил приятный женский голос, чем-то похожий на голос Юлиной мамы.
— Да. А вы кто?
— Я Катя. Вадим дал твой номер.
По Юлькиным щекам покатились слёзы.
— Юль… ты меня слышишь? Юля, ты там?
— Да.
— Ты можешь говорить? Давай потом…
— Могу! Могу! Не клади трубку!
— Нет, нет! Я здесь, — ответила Катя, кажется, она улыбалась на том конце провода. – Как дела, Юля?
— Всё хорошо, сестра.
