Светлана Петровна сложила расчётный лист и убрала его в сумочку. Восемь тысяч рублей — обычная зарплата токаря четвёртого разряда, плюс небольшая премия за перевыполнение плана. Не густо, но на жизнь хватает. А главное — дочка Настя скоро закончит институт, останется только диплом защитить.
Сорок три года — возраст, когда женщина уже не строит воздушных замков, но ещё не опустила руки. Светлана работала на заводе уже двадцать лет, с тех пор как муж ушёл к молоденькой секретарше. Тогда Насте было всего семь, и выбора не было — крутиться, зарабатывать, тянуть.
— Света, домой собираешься? — окликнула её Галина Ивановна, мастер участка. — А то тебя там Фёдор Николаевич в столовой искал.
Светлана смутилась. Фёдор Николаевич — главный энергетик, мужчина видный, вдовец. Последние полгода то и дело заговаривал с ней, интересовался делами. Но Светлана будто разучилась быть женщиной. Дом, работа, дочка — вот и весь мир.
— Передай, что я уже ушла, — попросила она Галину Ивановну.
Дома пахло жареной картошкой. Настя сидела за столом с учебниками, но вид у неё был кислый.
— Мам, наконец-то! У меня к тебе серьёзный разговор.
— Что случилось? — Светлана сняла куртку, прошла на кухню, налила себе чаю.
— Мама… — Настя отложила ручку. — Вчера была у Димы дома. Познакомилась с его родителями.
Светлана улыбнулась. Дима — это её парень, студент того же института, будущий инженер. Хороший мальчик, серьёзный.
— И как впечатления?
— Мам, его родители живут в коттедже. Трёхэтажном! Его мама не работает, занимается домом и садом. Папа — директор строительной фирмы. А они меня спрашивают, кем работает моя мама…
Настя замолчала, и Светлана поняла, к чему клонит разговор.
— И что ты им ответила?
— Что ты… что ты работаешь на заводе. Инженером, — соврала Настя и покраснела. — Мам, понимаешь, мне стыдно! Они такие… элегантные, образованные. А я говорю — мама токарь. Они смотрят, как на… как на низший класс какой-то!
Слова дочери ударили больнее, чем могла бы ударить пощёчина. Светлана поставила чашку, села напротив Насти.
— Значит, стыдишься меня?
— Мам, не так! Я тебя люблю, ты знаешь. Но почему ты… почему ты не можешь выглядеть как нормальная женщина? Посмотри на себя — вечно в этих рабочих брюках, руки в мозолях, причёска как попало…
— Настенька, — тихо сказала Светлана. — Я эти двадцать лет работала, чтобы ты могла учиться. Чтобы у тебя было всё. А теперь ты стыдишься?
— Нет! Мам, я не стыжусь! Но… Димины родители зовут нас на дачу в выходные. И я не знаю, как тебя им представить. Ты же не можешь прийти в рабочих ботинках!
Зеркало
Той ночью Светлана долго не могла заснуть. Встала, подошла к зеркалу в прихожей, долго смотрела на своё отражение. Когда она последний раз видела себя — не мимоходом, утром, заплетая волосы в косу, а по-настоящему?
Сорок три года. Волосы тронула седина, хотя лицо ещё молодое. Руки… да, руки рабочие, крепкие. Фигура? А какая фигура, если питается кое-как, таскает железки, устаёт так, что к вечеру сил ни на что не остаётся?
— Мама? — Настя появилась в дверях в ночной рубашке. — Ты чего не спишь?
— Думаю.
— О чём?
— О том, что я, наверное, правда не очень… презентабельно выгляжу.
Настя подошла, обняла мать за плечи.
— Мам, я не хотела тебя обидеть. Правда. Ты у меня самая лучшая. Просто… знаешь, может, стоит немножко себя привести в порядок? Сходить в салон, купить что-то красивое?
— На что? — устало спросила Светлана. — У меня каждая копейка на счету.
— Мам, у меня стипендия есть, плюс я репетиторством подрабатываю. Давай я оплачу! Пожалуйста! Сходи к парикмахеру, в маникюрный салон. Купи платье какое-нибудь. Хочу, чтобы все видели — у меня красивая мама!
Светлана посмотрела на дочь. В её глазах не было стыда — было желание гордиться матерью. И это было уже не так больно.
В субботу утром Светлана впервые за много лет пошла в парикмахерскую. Мастер — девушка лет двадцати пяти — долго крутила её волосы, качала головой.
— Какие у вас хорошие волосы! Густые, здоровые! Только запущенные совсем. Давайте я вам стрижку сделаю, оттенок освежу?
Светлана кивнула. Полтора часа спустя она смотрела в зеркало на незнакомку. Волосы — коротко, стильно, с лёгкими завитками. Цвет — тёмно-каштановый, седина исчезла.
— Вам идёт! — искренне сказала парикмахер. — Вы на десять лет моложе стали выглядеть!
Маникюр, новое платье — тёмно-синее, простое, но элегантное. Лёгкий макияж, который Настя помогла сделать. И вот результат: в зеркале стояла женщина, которой действительно было лет тридцать пять, не больше.
— Мам! — Настя хлопала в ладоши. — Ты просто красавица! Дима не поверит своим глазам!
Дима действительно не поверил. Когда они встретились у института, он несколько секунд стоял с открытым ртом.
— Это… это ваша мама? — спросил он у Насти.
— Моя, — гордо ответила дочь.
— Простите, а вы точно работаете на заводе?
Светлана улыбнулась:
— Работаю. Токарем.
— Но вы же… вы же выглядите как… как настоящая леди!
Дача
Родители Димы жили в коттеджном посёлке в двадцати километрах от города. Дом действительно был красивый — кирпичный, с большими окнами, ухоженным садом.
Елена Борисовна, мать Димы, встретила их приветливо, но Светлана чувствовала оценивающий взгляд.
— Очень приятно наконец познакомиться! — сказала она. — Настя так много о вас рассказывала!
Борис Сергеевич, отец Димы, оказался мужчиной лет пятидесяти, с уверенными манерами успешного бизнесмена.
— Садитесь, пожалуйста. Елена, угости гостей. Настя говорила, вы инженер?
Светлана взглянула на дочь. Та покраснела.
— Нет, — спокойно сказала Светлана. — Я токарь. Работаю на механическом заводе уже двадцать лет.
Повисла неловкая пауза. Елена Борисовна подняла брови, Борис Сергеевич кашлянул.
— А… понятно. Это… это тоже важная профессия, — наконец сказал он.
— Очень важная, — согласилась Светлана. — Без нас ваши дома строить было бы не из чего.
— Мама! — шикнула Настя.
Но Светлана уже не могла остановиться. Двадцать лет унижений, усталости, недопонимания вырвались наружу:
— Знаете, я всю жизнь слышу этот тон. «Всего лишь рабочая». «Всего лишь токарь». А кто делает детали для ваших машин? Кто производит то, без чего ваш бизнес не существовал бы? Мы, «всего лишь рабочие». И да, у меня руки не такие белые, как у вас. Потому что я работаю ими, а не только подписываю бумаги.
— Светлана Петровна, — мягко сказал Борис Сергеевич. — Я вас неправильно понял. Я не хотел принизить вашу профессию. Просто… просто мы не привыкли…
— К таким, как я? — закончила Светлана. — Понимаю. Но знаете что? Моя дочь вырастет человеком, который умеет работать. Не только руководить и тратить, но и создавать что-то своими руками. И это не стыдно, это достоинство.
Разговор
Вечером, уже дома, Настя молча мыла посуду. Светлана видела, что дочь расстроена.
— Ты злишься на меня? — спросила она.
— Не знаю, — честно ответила Настя. — С одной стороны, мне было неловко. С другой… мам, а почему ты никогда так не говорила со мной?
— О чём?
— О том, что твоя работа важная. О том, что стыдиться нечего. Ты всегда говорила только — «работаю, чтобы тебе лучше было». А что тебе самой от этой работы? Кроме денег?
Светлана задумалась. Действительно, что?
— Знаешь, Настенька, я люблю свою работу. Когда у меня получается сложная деталь, когда станок идёт как по маслу, когда мастер хвалит — я чувствую себя… нужной. Полезной. Я делаю что-то настоящее, понимаешь? Не бумажки, не отчёты — настоящие вещи.
— Тогда почему ты позволяла мне стыдиться?
— Потому что хотела, чтобы у тебя была другая жизнь. Легче. Красивее.
— А если я не хочу другую? — тихо спросила Настя.
— Что ты имеешь в виду?
— Дима предложил мне после института пойти работать к ним в фирму. Секретарём-переводчиком. Зарплата хорошая, работа лёгкая. А я думаю — а зачем? Чтобы просиживать штаны в офисе? У меня диплом инженера будет. Может, лучше пойти на завод? Настоящим инженером?
Светлана посмотрела на дочь новыми глазами. Оказывается, Настя тоже думает, размышляет, делает выбор.
— Настя, а что Дима на это скажет?
— А если он против — значит, не мой человек. Мам, знаешь, что я сегодня поняла? Что я хочу быть такой же сильной, как ты. Не прятаться за чужими достижениями, а делать что-то сама.
Понедельник
В понедельник утром Светлана пришла на работу в новом образе. Коллеги не узнавали её.
— Света, ты что, замуж собралась? — смеялась Галина Ивановна. — Как преобразилась!
— Просто решила о себе позаботиться, — ответила Светлана.
— А Фёдор Николаевич вчера опять искал тебя. Я думаю, он не на работе с тобой говорить хочет.
— Галя, не выдумывай.
— Да что выдумывать? Мужик хороший, одинокий. А ты красивая женщина, только сама не замечаешь.
В обеденный перерыв Фёдор Николаевич действительно подошёл к Светлане в столовой.
— Светлана Петровна, можно с вами поговорить?
— Конечно.
— Не здесь. Может, после работы где-нибудь посидим? Есть предложение.
Светлана смутилась:
— Какое предложение?
— Рабочее, — улыбнулся Фёдор Николаевич. — У меня дача есть, небольшая. Хочу летнюю кухню пристроить, но сам не справлюсь. Может, поможете? В выходные. За работу заплачу, конечно.
— А что я умею в строительстве?
— Светлана Петровна, вы на заводе двадцать лет работаете. Руки у вас золотые, это все знают. А я объясню, что к чему.
Дача Фёдора
В субботу Светлана поехала к Фёдору на дачу. Участок оказался небольшим, но ухоженным. Дом — простенький, деревянный, но добротный.
— Жена любила здесь возиться, — сказал Фёдор, показывая сад. — После её смерти я как-то забросил всё. А теперь думаю — может, пора жизнь налаживать заново?
Они работали до вечера. Светлана действительно оказалась хорошим помощником — умела держать инструмент, понимала чертежи, не боялась грязной работы.
— Света, а давайте ужинать? — предложил Фёдор. — Я шашлык приготовил.
— Не буду мешать…
— Да какое мешать! Вы мне такую помощь оказали! Садитесь, отдыхайте.
За ужином они разговорились. Фёдор рассказал о жене, которая умерла три года назад от рака. О том, как трудно было привыкать к одиночеству. Светлана — о своём разводе, о трудностях воспитания дочери одной.
— Знаете, Света, — сказал Фёдор, когда уже стемнело. — Мне с вами хорошо. Легко. Вы такая… настоящая. Не как эти все…
— Какие все?
— Да которые только о деньгах думают, о том, как бы пристроиться получше. А вы работаете, не жалуетесь, дочь одна вырастили…
— Фёдор Николаевич…
— Фёдор просто. Мне пятьдесят один, вам сорок три. Мы не дети уже.
— Фёдор, а что вы предлагаете?
— Встречаться. Узнать друг друга получше. А там… посмотрим.
Настино решение
Дома Настя встретила мать с любопытством:
— Ну как? Интересно было?
— Интересно, — призналась Светлана. — Фёдор… он хороший человек.
— Мам, а ты влюблена?
— Настя! — смутилась Светлана.
— Ну что? Нормальный вопрос! Ты же женщина, тебе нужно личное счастье!
— А ты? Как дела с Димой?
— Мам, мы расстались.
— Что?! Почему?
— Он не понял моего решения идти работать на завод. Сказал, что это глупо — получить диплом инженера и идти на производство. Что я должна работать в офисе, красиво одеваться, быть как его мама.
— И что ты ответила?
— Что не хочу быть красивой куклой. Хочу работать там, где нужны мои знания и руки. А если ему это не нравится — значит, мы не пара.
Светлана обняла дочь:
— Я тобой горжусь.
— И я тобой, мам. Знаешь, после того случая на даче у Димы я поняла — ты всю жизнь боролась. За меня, за нас. А я стыдилась… Прости.
Новая жизнь
Прошло полгода. Настя устроилась на тот же завод, где работала мать, в конструкторское бюро. Молодой инженер, полный энтузиазма и идей.
Светлана продолжала работать токарем, но теперь это была уже другая Светлана. Ухоженная, уверенная в себе, счастливая. Фёдор ухаживал за ней серьёзно — театры, рестораны, поездки на дачу.
— Света, — сказал он однажды вечером. — Я хочу сделать тебе предложение.
— Какое? — хотя сердце уже подсказывало ответ.
— Выходи за меня замуж. Я тебя люблю. И знаю, что с тобой буду счастлив.
Светлана молчала. Сорок три года, и снова предложение руки и сердца. Как в молодости.
— А дети? Настя?
— Настя уже взрослая. У неё своя жизнь. А мы с тобой ещё можем быть счастливы. Хочешь?
— Хочу, — тихо сказала Светлана.
Финал
Свадьба была простой, но тёплой. В ЗАГСе, потом — скромное застолье в ресторане. Присутствовали только самые близкие — Настя, коллеги с завода, несколько друзей.
— Мам, — сказала Настя, когда они остались вдвоём. — Ты счастлива?
— Очень, — призналась Светлана. — Знаешь, я думала, что жизнь уже прошла. Что я — только мать, только работница. А оказалось, что я ещё и женщина. И заслуживаю любви.
— А я думала, что быть рабочей — это стыдно. А оказалось, что это честно. Мам, спасибо тебе.
— За что?
— За то, что научила меня не стыдиться труда. Не стыдиться себя. Быть настоящей.
Светлана посмотрела в окно. За ним было лето — позднее, зрелое, но ещё полное тепла и света. Как её жизнь. Она прожила уже сорок три года, но впереди было ещё столько всего…
— Мам, — снова заговорила Настя. — А знаешь, кто меня вчера в библиотеке знакомиться пытался?
— Кто?
— Парень один. Слесарь-сантехник. Говорит, золотые руки, дом любой починить может. Симпатичный такой.
— И что?
— А я подумала — а почему бы и нет? Главное ведь не профессия, а человек какой.
Светлана улыбнулась. Дочь училась жить. И это было главное.
Вечером, когда гости разошлись, Светлана сидела на кухне с мужем и пила чай. Фёдор читал газету, она смотрела старые фотографии.
— О чём думаешь? — спросил он.
— О том, что жизнь удивительная штука. Думаешь — всё, конец, дальше только старость. А оказывается — всё только начинается.
— Согласен, — улыбнулся Фёдор. — Согласен, жена моя дорогая.
И за окном шумели листья позднего лета, которое было ещё впереди.
