— Гена? Это ты? — с удивлением разглядывая худого и странно одетого мужчину, сидящего на лавке возле подъезда, спросила Лида. — А что ты здесь делаешь?
Геннадий выглядел плохо. И это мягко сказано. Если бы не его ярко-рыжие волосы, которые когда-то так сводили с ума Лидию, она не узнала бы в этом бомжеватого вида мужичке своего бывшего мужа.
— Здравствуй, Лидочка! — встрепенулся он.
«Надо же, Геннадий! Пришёл!» — удивилась про себя Лидия.
— Вот и дождался я тебя, — улыбнулся он бывшей супруге. — Димка с Вовкой уже пришли домой. Но они меня… В общем, не стали сыновья со мной разговаривать. И домой не пустили. А я, честно сказать, уже замёрз. Осень же.
Геннадий ежился, кутаясь в тоненькую поношенную курточку.
— Мальчишки не пустили тебя, говоришь? — усмехнулась Лида. — Так они тебя и не помнят. — Ты же когда от нас ушёл, им всего по 2-3 годика было. А сейчас они взрослые уже, мужики, считай!
— Да, выросли мальчишки, согласился Геннадий. — Такие большие…
— Мне вообще удивительно, что ты сам-то умудрился их узнать!
— Да узнал вот. Они же на меня молодого похожи, — с гордостью произнёс бывший муж.
Лида не скрывала удивления, разглядывая того, кто когда-то был смыслом её жизни, а потом так жестоко предал, бросив с двумя маленькими детьми.
— Боже, какие метаморфозы! А что случилось-то? — с сарказмом спросила Лидия, с брезгливостью и недоумением рассматривая внешний вид Геннадия.
— Ты хотела сказать — деградация, Лидуш? Да, есть такое… Жизнь моя, Лидочка, пошла под откос.
— Ага, и тут ты сразу вспомнил о детях и бывшей жене? Так? Может, мне тебя пожалеть, бедного?
Геннадий молчал, глаза его увлажнились, и было непонятно, это слёзы раскаяния, или просто ветер слишком холодный сегодня.
— Не пригласишь в квартиру? Поговорить надо, — с надеждой спросил мужчина.
— Нет. Во-первых, дети дома. И если уж они сами тебя не позвали, не пустили даже, то будет странным, что тебя приведу я. Ни к чему это. Да и о чём нам с тобой говорить? Ну подумай сам! Мы давным-давно с тобой чужие люди. С того самого дня, когда ты предал и меня, и своих маленьких детей. Променял нас на красивую обёртку. Повёл себя как инфантильный и безответственный человек. Я даже после этого мужчиной-то тебя назвать не могу! — в душе у Лиды всколыхнулась давняя обида.
— Лид, ну хватит, а? Ты особо-то не старайся. Жизнь меня уже наказала. А поговорить нам всё-таки надо, — настаивал Геннадий.
— Ну, хорошо. Если только совсем недолго. Тут за углом есть кафе. Я сейчас пакеты с продуктами занесу и выйду. Жди меня там.
Лидия зашла в подъезд, на автомате нажала кнопку лифта. Поднимаясь на свой этаж, думала о том, что сейчас произошло, и не могла понять одного. Что такого могло случиться в жизни бывшего мужа, что он так плохо выглядел.
Лида давно дала себе зарок — никогда больше с ним не разговаривать. Ни о чём! Но сегодня, увидев Геннадия, не смогла удержаться, чтобы не нарушить своё обещание. Так плох и жалок он был.
— Мам, ты видела отца внизу? — спросил Димка, младший сын, которому на днях исполнилось семнадцать. — Это что, правда он? Какой-то бомж! Ты же вроде говорила, что у него бизнес свой был?
— Был. Да, видно, сплыл. Или его разлюбезная Ника всё забрала и выгнала Генку на улицу.
— Ты тоже не пустила его сюда? Вот и правильно! — сказал Димка.
? Composition: Medium shot, framed from the chest up, focusing on the man’s face and upper torso. The man is positioned slightly off-center to the left, adhering to the rule of thirds. His gaze is directed towards the right, out of frame, creating a sense of introspection or engagement with an unseen entity. The shoulder and back of another person are visible in the foreground, slightly out of focus, acting as a framing element and leading the viewer’s eye towards the main subject.
? Camera Settings: Estimated aperture of f/2.8 to f/4, indicating a shallow depth of field. ISO is likely low, suggesting good lighting conditions. Shutter speed would be fast enough to freeze motion, given the clarity of the subject. Lighting appears to be soft and diffused, possibly from a large window or studio softbox.
? Film Grain: Very low to non-existent. The image exhibits high digital clarity with smooth gradients and sharp details on the subject’s face. There is no noticeable film grain or digital noise.
LENS EFFECTS:
? Optics: A prime lens, likely in the 50mm to 85mm range, is suggested by the natural perspective and shallow depth of field. Focus is sharp on the man’s face, particularly his eyes and forehead, with a smooth falloff towards the edges of the frame and the background. Minimal lens distortion is apparent.
? Artifacts: No significant chromatic aberration, lens flare, or ghosting is visible. The image appears clean and free of optical anomalies.
? Depth of Field: Shallow, effectively isolating the main subject from the background and the foreground figure. The bokeh is creamy and smooth, with indistinct shapes and colors in the background, further emphasizing the man’s expression.
SUBJECT:
? Description: A Caucasian male, appearing to be in his late 50s to early 60s. He has a medium build and an average height impression. His skin tone is fair, with visible signs of aging such as fine lines and wrinkles around the eyes and forehead. His hair is short, neatly styled, and predominantly gray with some darker strands remaining, particularly at the temples. His facial features are well-defined, with a prominent nose and a slightly furrowed brow. His expression is one of concern, contemplation, or perhaps a touch of sadness, conveyed through his downcast eyes and the slight tension in his brow. His eyes appear to be blue or gray. His left hand is | Enhanced Prompt: A highly detailed, photorealistic medium shot of a Caucasian male in his late fifties, framed from the chest up, positioned slightly off-center to the left, adhering to the rule of thirds, with his blue-gray eyes directed thoughtfully out of frame to the right. His fair skin shows fine lines and wrinkles around his eyes and a slightly furrowed brow, conveying deep contemplation. His short, neatly styled hair is predominantly gray. The shoulder and back of another person are visible in the immediate foreground, slightly out of focus, acting as a natural frame. The scene is illuminated by soft, diffused light, suggesting a large window or studio softbox, resulting in high digital clarity with smooth gradients and sharp focus specifically on his face. The aesthetic control utilizes a shallow depth of field (f/2.8), creating creamy, smooth bokeh in the background, isolating the subject. A prime 85mm lens effect is simulated, ensuring natural perspective and minimal lens distortion. Realism, hyperdetailed, cinematic portrait. SHOT:
• Composition: Medium shot, framed from the chest up, focusing on the man’s face and upper torso. The man is positioned slightly off-center to the left, adhering to the rule of thirds. His gaze is directed towards the right, out of frame, creating a sense of introspection or engagement with an unseen entity. The shoulder and back of another person are visible in the foreground, slightly out of focus, acting as a framing element and leading the viewer’s eye towards the main subject.
• Camera Settings: Estimated aperture of f/2.8 to f/4, indicating a shallow depth of field. ISO is likely low, suggesting good lighting conditions. Shutter speed would be fast enough to freeze motion, given the clarity of the subject. Lighting appears to be soft and diffused, possibly from a large window or studio softbox.
• Film Grain: Very low to non-existent. The image exhibits high digital clarity with smooth gradients and sharp details on the subject’s face. There is no noticeable film grain or digital noise.
LENS EFFECTS:
• Optics: A prime lens, likely in the 50mm to 85mm range, is suggested by the natural perspective and shallow depth of field. Focus is sharp on the man’s face, particularly his eyes and forehead, with a smooth falloff towards the edges of the frame and the background. Minimal lens distortion is apparent.
• Artifacts: No significant chromatic aberration, lens flare, or ghosting is visible. The image appears clean and free of optical anomalies.
• Depth of Field: Shallow, effectively isolating the main subject from the background and the foreground figure. The bokeh is creamy and smooth, with indistinct shapes and colors in the background, further emphasizing the man’s expression.
SUBJECT:
• Description: A Caucasian male, appearing to be in his late 50s to early 60s. He has a medium build and an average height impression. His skin tone is fair, with visible signs of aging such as fine lines and wrinkles around the eyes and forehead. His hair is short, neatly styled, and predominantly gray with some darker strands remaining, particularly at the temples. His facial features are well-defined, with a prominent nose and a slightly furrowed brow. His expression is one of concern, contemplation, or perhaps a touch of sadness, conveyed through his downcast eyes and the slight tension in his brow. His eyes appear to be blue or gray. His left hand is
— Правильно… Да… Я схожу ещё в магазин. Не всё купила, да и прогуляться хочу, — задумчиво произнесла Лидия, выкладывая продукты в холодильник.
Сын внимательно глянул на мать. Из своей комнаты вышел старший, который слышал весь разговор. Он тоже странно посмотрел на Лидию.
— Мам, а тебе это надо? — спросил Вовка. — Ведь там же предатель.
— Он ваш отец.
Лидия больше ничего не сказала. Стараясь не смотреть на сыновей, взяла свою сумочку и молча вышла из квартиры.
— Сидишь? — отыскала она Геннадия в кафе за самым дальним столиком. — Что, даже на чашку кофе денег нет? Да…
Стол перед бывшим был пустым. И сам он выглядел теперь опустошённым и каким-то потерянным. От былого шика и красоты не осталось никакого следа.
— Слушаю тебя. Только прошу, недолго. Дел полно дома, — произнесла Лидия сухо после того, как заказала по чашке кофе для них двоих.
— Мне нужна помощь, — начал Геннадий с главного.
— Не удивил. Вид у тебя такой, что только милостыню в переходах просить. Всё так плохо?
— Я прошу вас — тебя и моих детей — мне помочь.
При этих словах Лида даже усмехнулась, покачав головой от изумления.
Геннадий продолжал.
— Знаю, что по отношению к вам я подлец. Но существуют же моральные законы, нормы… Дети должны помогать своим больным и немощным родителям. Разве нет? Надеюсь, ты правильно воспитала сыновей?
— А ты больной? Или немощный? Про моральные законы, на которые ты всю свою разгульную и раздольную жизнь плевал, я пока промолчу, — со злом проговорила Лидия.
— Да, я болен, Лида. И по иронии судьбы, остался без средств к существованию.
— По иронии судьбы? А может, это карма? Возмездие за обиженных тобою родных людей, на чью помощь ты сейчас рассчитываешь? — в сердцах крикнула женщина.
Лида поняла, что позволила себе лишнего и осеклась. Люди за соседними столиками стали оглядываться, и ей пришлось говорить тише.
— Никакой помощи от нас ты не получишь, — почти шёпотом, но уверенно произнесла Лидия.
— Не надо так… Ты же не знаешь, что со мной случилось, — поморщился от слов Лидии Геннадий.
— А ты думаешь, мне надо это знать? Зачем?
— Ну хватит… Будь ты человеком. Ты же не такая, какой хочешь казаться. Я знаю, что ты добрая, Лида. И детей наших правильно воспитала. Уверен в этом.
— Наших? Забудь! Это только мои дети! А те копейки, которые ты им платил, называя их алиментами, не дают тебе никакого права называть Диму и Володю своими сыновьями! А, теперь мне понятно! Так вот почему ты перестал и эти копейки перечислять — сам теперь без штанов остался! С голой …опой, как макака! — рассмеялась женщина.
Лидия не узнавала сама себя. Зачем она так, к чему эти эмоции? Нужно быть хдаднокровной и спокойной. Гордой надо быть. Сказать бывшему, чтобы он катился куда подальше и больше не появлялся в их с сыновьями жизни.
Но Лидия отчего-то не уходила. Хотелось узнать, что же случилось в жизни Геннадия. Потешить своё самолюбие? Или пожалеть и посочувствовать? Она пока и сама не понимала.
— Когда я ушёл от вас к Нике, то думал, что прав. Что так и должен поступать настоящий мужчина — быть рядом с той женщиной, которую считает самой лучшей на земле…
— Ну, ну… — опять усмехнулась Лида. — Самая лучшая, которая под зад мешалкой дала!
— Лида, прошу тебя… Да, у нас с тобой тоже было неплохо — чувства первые, неумелые и несмелые… А потом так всё завертелось. Дети родились один за другим, заботы посыпались, дела, рутина. Я тогда даже и опомниться не успел, как из влюблённого молодого мужчины превратился в унылого и уставшего семейного мужика, обременённого двумя малолетними ребятишками. Бессонные ночи, поездки по детским поликлиникам и аптекам, покупка памперсов и детского питания… А мне хотелось другого, понимаешь? Совсем другого! Любви какой-то неземной, взрыва чувств, драйва и эмоций.
Ника оказалась именно такой. Она ведь не только всегда была потрясающей женщиной, но и с первых дней стала помогать мне в моём бизнесе, вникая во все проблемы и вопросы. Чего я никогда не мог сказать о тебе. Да что там! Ты и не верила, что мой бизнес по перевозкам сможет вырасти. А Ника верила! И помогала мне во всём. И в итоге он стал успешным.
Геннадий говорил всё это, а Лидия слушала, потому что по сути никогда толком и не знала, почему пятнадцать лет назад в её жизни произошла эта беда.
Они тогда разошлись без всяких разговоров и неприятных разборок. Не было и истерик со стороны Лиды. Она молча выслушала Геннадия, который, собирая свои вещи, как-то буднично объявил ей о том, что они разводятся, и он уходит к другой. Подробностей не сказал. А она и не спрашивала.
От потрясения Лида тогда даже говорить не могла, прижимая к себе притихших мальчишек, которые как будто понимали, что в жизни родителей происходит что-то ужасное.
— Ты не переживай, в плане алиментов всё будет о’кей. Нуждаться вы не будете, — уверенно говорил Геннадий. — Дело моё развивается, так что и вам деньги перепадут.
Но тех средств, что ежемесячно перечислял Геннадий, едва хватало на неделю. Видно, хитрая Ника, быстро смекнула, что такая статья расходов в их бюджете ей ни к чему.
Лида подала заявление на выплату алиментов в суд. Выплаты увеличились, но не намного. Лидии помогали родители. А потом, когда младшему Димке исполнилось три, вышла на работу. Стало полегче.
Хорошо, что квартира, в которой она жила с сыновьями, досталась Лиде от бабушки. Хоть этот вопрос не надо было решать. Но во всём остальном ей никто не помогал. Женщина всё тянула одна, сама.
И когда серьёзно болели дети, и когда нужно было делать ремонт в квартире, или выбивать для детей путёвки в лагерь, оплачивать их занятия в спортивных секциях — никого ни о чём она не просила. У Лидии даже и мысли не возникало, что со своими проблемами она может обратиться к бывшему мужу и отцу своих детей. А Геннадию это было очень даже кстати. Он так привык, что проблемы бывшей жены — это только её проблемы, что уже много лет даже не звонил, чтобы узнать, как у них дела.
— Лида, я болен. Серьёзно болен. Мне нужен уход и лечение. Не знаю, сколько я протяну. Но мне бы хотелось, чтобы вы, мои родные люди, не бросили меня в тяжёлой ситуации, — проговорил Геннадий тихим голосом.
— У тебя есть жена, Ника. Деньги, твой бизнес. Почему ты пришёл к нам, когда тебя прижало? — удивлённо спросила женщина.
— Ника меня бросила. Переписала на себя мой бизнес. А когда узнала, что я болен и толку от меня теперь ноль, да ещё и тратиться нужно на лекарства и уход за мной, просто выкинула меня на улицу.
— А ты разве не подстраховался? Не оставил себе счета, квартиру? Ведь это было бы логично при твоих доходах! — удивилась Лида.
— Нет, в том-то и дело. Я пытался. Но Ника оказалась хитрее меня. Она завладела всем, что у меня было. Лида, она, оказывается, меня никогда не любила!
— Да ты что! Вот удивил! Может, поплачем вдвоём о твоей нелёгкой судьбе? Мне что-то не хочется тратить свои слёзы на предателя.
— Лид… Ну не надо, прошу тебя, — жалостно произнёс бывший муж. — Ведь ты же любила меня когда-то.
— Надо! Каждому воздаётся по делам его. Любила… Да, ты прав. Я тебя любила, но ты втоптал в грязь мою любовь. Всё, мне пора. Интересно было послушать твою исповедь. Но на нашу помощь можешь не рассчитывать. Подай в суд заявление — пусть тебе твоя Ника выплачивает какое-то содержание. На своих сыновей ты в этом плане рассчитывать не можешь — они ещё учатся и долго не смогут сами зарабатывать. Прощай! Желаю тебе… Будь здоров. Ведь, как выяснилось, это теперь главное.
Лидия встала и уверенно вышла из тёплого и уютного кафе в промозглый вечер.
На город опустились сумерки, дул осенний пронизывающий ветер, как бы напоминая о том, что всё в этой жизни так переменчиво и зыбко. Но Лида знала — у неё есть тёплый и уютный дом, а в нём её любимые родные люди. Её сыновья, которые никогда не предадут и не бросят в тяжёлой ситуации. И всегда подадут руку помощи.
А Геннадий всё это заслужил. Нет, не дрогнуло её сердце. Всё правильно — каждому воздастся по делам его. Судьба всё расставила по своим местам. И каждый получил то, что заслужил.
