Елена хлопнула дверью. С утра чувствовала — день не задастся. Сначала котёнок Пушок, которого притащила дочка, напрудил на коврик в ванной. Ругать его бесполезно: Маша, чтоб её, вычистила лоток, помыла и оставила сушиться. А про кота забыла, распевает песни в комнате.
— Маша!
Дочка выглянула, сдвинув наушники на шею:
— Мам, ну что?
— Я тебе дам «что»! Лоток Пушку не поставила? Иди убирай!
Маша округлила глаза:
— Ой, забыла! Мам, ну меня тошнит от этого. Пожалуйста, убери, последний раз! Я собираюсь, Дима ждёт.
— А мне не надо на работу? Мне не нужно прихорашиваться? Конечно, маме за сорок, зачем ей.
Маша кинулась обнимать:
— Мамочка, ты у меня самая красивая, самая молодая! Ну, пожалуйста…Елена улыбнулась:
— Лиса ты, Машка. Последний раз, поняла?
Маша закивала, грозя кулаком Пушку, который разлёгся посреди комнаты, будто все страсти его не касались.
Елена выбежала к остановке. Опоздает на маршрутку — опять выслушивать от бригадира. Алексей — мужик неплохой, но к Елене придирается больше, чем к другим. Коллеги подшучивали, мол, он к ней неравнодушен, а она отмахивалась:
— Да ну, выдумываете. Он меня на дух не выносит.
— От ненависти до любви…
— Хватит!
Елена и правда не понимала, за что Алексей цепляется, и старалась лишний раз не попадаться ему на глаза.
На маршрутку успела, заняла место у окна, но, выходя, зацепилась за бордюр и шлёпнулась так, что в глазах потемнело. Колготки порваны, юбка в грязи, рукав рубашки в дырах.
Хромая, она добралась до вагона.
«Только бы никого не встретить».
— Ковалёва!
Елена вздрогнула. Ну конечно, бригадир.
Она повернулась:
— Здравствуйте, Алексей Павлович.
— Это что за вид? С вечеринки на работу явилась?
Елена вспыхнула:
«Ну что за день, всё наперекосяк?»
Муж ушёл, когда Маше было три. С тех пор личной жизни — ноль. Дочке девятнадцать, уже замуж собралась. Работа всё меньше радует. Раньше можно было подработать, а с приходом Алексея — ничего. Коленку разбила, колготки дорогие порвала. Ещё и отшельника увидела — так коллеги прозвали пожилого пассажира, что ездил в город пару раз в месяц. Одет странно, угрюмый, ни с кем не говорит. Пассажиры от него шарахаются, просят пересадить. И Елена чувствовала: сегодня он в её вагоне.
Она упёрла руки в бока:
— Алексей Павлович, вам заняться нечем, кроме как ерунду придумывать? Личной жизни нет, вот и лезете в мою? На работу я пришла, обязанности выполняю. Форму надену, и мой вид вас не касается!
Бригадир опешил. Елена развернулась и пошла к вагону, стараясь не хромать.
«Уволят, наверное. Ну и ладно. Поездов много, или на склад пойду. Дома чаще буду».
К поездке успокоилась. Пассажиры не виноваты в её бедах, так что — улыбка.
Но улыбка сползла, когда у вагона она увидела отшельника.
— Здравствуйте.
Он молча протянул билет и прошёл мимо.
Елена зажмурилась.
«До десяти досчитаю, и всё наладится».
Поезд тронулся. Она пошла проверять вагон — не затесался ли безбилетник. Такое бывало: лезли через другие вагоны или ещё как. Заглядывала к пассажирам, спрашивала, всё ли в порядке. Дошла до купе отшельника.
— Всё хорошо? Может, чаю?
Он посмотрел на неё. Глаза ясные, умные.
— Да, если можно, чаю.
Елена чуть не остолбенела.
«Он ещё и говорит!»
— Хорошо, через десять минут принесу.
Закрыла дверь, забыла обойти вагон дальше. Вспомнила, только когда поставила чай перед стариком. Он кивнул:
— Спасибо.
— На здоровье.
Она вышла, постояла, хлопнула себя по лбу и пошла продолжать обход.
Возвращаясь из конца вагона, Елена заметила в тёмном углу свёрток.
«Это ещё что? Только проблем мне не хватало».
Долго не думала — если что серьёзное, по голове не погладят, но и панику разводить не хотела. Подошла, легонько толкнула свёрток ногой. Тот вдруг пискнул тонким голосом:
— Пожалуйста, не выгоняйте. Мне надо уехать подальше.
Елена ахнула, отступив:
— Ты кто?
Свёрток зашевелился и оказался девушкой, совсем юной, на последнем месяце беременности.
Она тут же заплакала:
— Не выгоняйте, умоляю. Я сбежала от жениха и его матери. Они хотели забрать ребёнка, а меня выгнать. Я никому его не отдам!
Елена шагнула ближе:
— Тише, не плачь. Пойдём ко мне, накормлю, всё расскажешь.
Девушка, вытирая слёзы, посмотрела на неё. Елена подумала: «Не старше Маши».
В служебном купе безбилетница жадно пила чай с бутербродом и выложила свою историю.
Всё банально: влюбилась, думала, он тоже. Его мать была против, а она уже ждала ребёнка. Ей не сказали, но решили: после родов лишить её прав, благо мать жениха — большая шишка. Квартиру, что девушка получила как сирота, переписали, якобы для покупки большей. А потом она подслушала их разговор: ребёнка заберут, её — на улицу.
— Не думайте, я не лентяйка. Всё умею. Мне бы угол найти, работу возьму, хоть полы мыть. Но малыша не отдам!
— Спокойно, не волнуйся, тебе нельзя. Только скажи: куда едешь, одна, без копейки?
Девушка, которую звали Аня, пожала плечами:
— Не знаю… Подальше от них.
Елена вздохнула:
— Подведёшь ты меня. Ладно, пока поселю тебя к отшельнику. Он молчун, странный, но не бойся — он безобидный.
Аня схватила её руку:
— Спасибо, спасибо!
Отшельник поднял взгляд. Елена кивнула:
— Соседка к вам.
Он посмотрел на Аню, чуть нахмурился, увидев её живот, и отвернулся к окну.
Елена вернулась в своё купе, села и выдохнула:
— Ну и денёк. Скорей бы домой…
Часы показывали полночь. Вагон затихал. Ни пьяных, ни шумных компаний — уже удача.
В дверь постучали.
— Да.
На пороге — Алексей Павлович.
— Можно?
Елена вскочила.
«Узнал про Аню? Всё, уволят».
— Елена Антоновна, — он замялся, — я извиниться пришёл. Погорячился утром, не имел права так говорить. Вместо помощи накинулся с претензиями.
Елена опешила, но ответила:
— Да что вы, это я виновата. Сказала бы, что с маршрутки упала, а меня понесло. Вы тоже простите.
Он удивился:
— Упали? Ушиблись?
— Ерунда. Колено, локоть — бывало хуже.
Он вдруг улыбнулся:
— А лихо вы меня отчитали. Как будто мозги на место встали. И правда, чего я пыжусь?
Они рассмеялись. Елена, неожиданно для себя, предложила:
— Кофе хотите? Хороший, хоть и растворимый.
Они болтали, как старые друзья. Без начальственного тона Алексей оказался интересным, даже симпатичным. Эта мысль так удивила Елену, что она икнула от неожиданности.
Алексей хотел ответить, но в дверь постучали. Пассажир громко пожаловался:
— Что за крики в купе? Спать невозможно!
Елена побледнела, сразу поняв, о каком купе речь. Она бросилась туда, где ехали Аня и отшельник. Алексей, ничего не понимая, бежал следом.
Отшельник шёл навстречу.
— Что с ней?! — крикнула Елена.
Он посмотрел на неё, потом на Алексея:
— У девушки роды начались. Врач есть?
Елена рванула в купе. Мысли испарились.
Аня металась на полке, шепча:
— Помогите… пожалуйста…
Елена повернулась к Алексею:
— Что делать?
— Врача нет, уже месяц.
— Станция?
Елена выдохнула. Ближайший посёлок через три часа, и врача там, скорее всего, нет.
Пока они думали, отшельник присел к Ане:
— Тише, милая, успокойся. Малыш волнуется, ему тяжело будет родиться, если ты паникуешь. Дыши ровно.
Он мягко гладил её живот, прислушался, ощупал ещё раз. Повернулся к ним:
— Я говорю, вы делаете. Роды начались, ребёнок лежит неправильно. За три часа всё может случиться. Помогаем.
Елена вытаращила глаза, но Алексей кивнул:
— Командуйте.
Она хотела возмутиться — как доверять какому-то старику? Но кинулась выполнять его указания.
Вагон гудел. Пассажиры помогали кто чем мог.
Через два часа родился здоровый мальчик. Отшельник встал, передал Елене свёрток:
— Подержи, маме надо отдохнуть.
Пассажиры зааплодировали. Женщина воскликнула:
— Виктор Иванович, это вы! Двадцать лет назад вы спасли меня и моего сына!
Отшельник нахмурил брови, буркнул:
— Ошиблись, — и ушёл в конец вагона.
Женщина покачала головой:
— Не ошиблась. Он был лучшим врачом. Но потом… его дочь умерла на родах. Он не смог её спасти. С тех пор скрывается, ушёл в своё горе…
Утром Аню с малышом забрала скорая. Отшельник тоже собрался выходить. Елена удивилась:
— Ваша станция только через час.
Он посмотрел на неё, глаза были тёплыми:
— Они одни, идти некуда. На мою дочку похожа. Присмотрю за ними. Дом у меня просторный, в посёлке садик, школа. А там и мужа Ане найдём, хорошего. Людям моя помощь нужна, это важнее любого горя.
Он ушёл, а Елена смотрела вслед, и слёзы текли сами собой.
Из рейса она вернулась выжатая. Дома был Дима, Машин жених. Увидел её — и бежать, знал, что Елена может и метлой прогнать. Особенно после их разговора о свадьбе.
— Дима.
Он замер, оглянулся:
— Да?
— Работаешь? Учишься?
— Работаю в автосервисе, машины знаю. И заочно учусь.
— Зарабатываешь хорошо?
— Нормально. Примерно три твоих зарплаты.
Елена прищурилась:
— Машу любишь? У неё характер — ого.
— Люблю. Как её не любить?
Она улыбнулась:
— Ладно, не буду ворчать. Хотите жениться — женитесь.
Маша с визгом кинулась обнимать. Пушок шарахнулся и запрыгнул на штору. Дима глупо улыбался, пытаясь обнять всех сразу.
На свадьбе Маши Елена была не одна. Рядом, мягко держа её за руку, стоял Алексей Павлович. Он стал частым гостем в их доме. Маша шутила, что оставляет маму в надёжных руках.
