— Не смей мне врать, Андрей! Где деньги на отопление?! — Елена размахивала квитанцией, словно боевым знаменем.
Муж отвернулся к окну, где за стеклом мелькали голые ветки яблонь. Февраль в деревне всегда был особенно безжалостным — холодным, серым и бесконечно долгим.
— Я же говорил, что будут проблемы с оплатой. Подождет еще месяц, — буркнул он, не оборачиваясь.
— Месяц? А что потом? Очередной месяц? Андрей, я не понимаю, куда уходят деньги!
Она понимала. Конечно, понимала. Три года назад, когда они поженились, казалось, что любовь преодолеет все. Родители Елены кричали о том, что она губит себя, связавшись с деревенским парнем. Мать рыдала, отец грозился лишить наследства. Какой наследство? Какие угрозы? Елена чувствовала себя героиней романтического фильма — девушка из хорошей семьи бросает все ради простого, но честного мужчины.
Теперь она стояла в крошечной кухне дома, который протекал, где печка дымила, а в холодильнике лежали только картошка и замороженные котлеты. Двухлетний сын Кирилл спал в соседней комнате, и Елена боялась его разбудить своими криками. Хотя какая разница — ребенок и так простужен третью неделю подряд.
— Тебе не кажется, что пора рассказать правду? — спросила она тише.
Андрей резко обернулся. В его глазах мелькнула та самая растерянность, которую он так старательно скрывал последние месяцы.
— Какую правду?
— Про долги. Про то, что теплицы уже не твоего отца. Про то, что мы живем в чужом доме.
Тишина повисла между ними, тяжелая и липкая. Елена видела, как дергается желвак на скуле мужа, как сжимаются его пальцы.
— Откуда ты знаешь?
— Соседка проболталась. Думала, что я в курсе.
Андрей сел на табуретку, опустил голову. Елена смотрела на него и вспоминала того уверенного студента, который когда-то подарил ей букет из домашнего сыра. Тогда это казалось таким романтичным — простой парень, который не боится быть собой. Теперь она понимала, что романтика быстро выветривается, когда нечем платить за детское питание.
— Два года назад отец взял кредит на расширение. Большой кредит. Думал, что новые теплицы быстро окупятся, — начал Андрей, не поднимая глаз. — Но начался кризис. Цены на энергоносители подскочили. Мы не успевали возвращать долги.
— И что теперь?
— Банк забрал все в счет погашения. Нам дали полгода на то, чтобы найти новое жилье.
Елена присела на стул напротив. Руки дрожали, хотя в доме было довольно тепло. Значит, не от холода.
— Полгода? Андрей, это же декабрь был! Сколько времени у нас осталось?
— До конца марта.
Месяц. У них был месяц на то, чтобы найти деньги на новую жизнь. С двухлетним ребенком, без работы, без сбережений.
— Почему ты мне не сказал?
— Потому что надеялся… Думал, что найду выход.
— Какой выход? Ты три месяца сидишь дома, якобы работаешь на компьютере! Что за работа такая?
Андрей встал, подошел к окну. За стеклом начинался рассвет, холодный и неуютный.
— Пытался найти инвесторов. Составлял бизнес-планы, договаривался о встречах. Думал, что смогу восстановить дело.
— С какими инвесторами? Андрей, у тебя даже нет денег на бензин!
— Знаю! — он резко обернулся. — Знаю, что я неудачник! Знаю, что твои родители были правы! Доволен?
Елена вздрогнула. Они никогда не кричали друг на друга. Даже в самые трудные моменты между ними сохранялись нежность и понимание.
— Дело не в этом, — сказала она тихо. — Дело в том, что ты меня обманывал.
— Не обманывал. Просто не говорил.
— Это одно и то же.
Кирилл заплакал в соседней комнате. Елена пошла к нему, взяла на руки, начала укачивать. Малыш был горячий, снова поднялась температура.
— Нужно вызвать врача, — сказала она.
— На что? У нас нет денег на лекарства.
— Тогда что нам делать?
Андрей молчал. Елена качала сына и думала о том, что еще три года назад ее самой большой проблемой было то, что родители не одобряют ее выбор. Теперь она готова была на коленях ползти к ним, лишь бы у ребенка была теплая комната и нормальное питание.
— Мне позвонила мама вчера, — сказала она наконец.
— И что?
— Спрашивала, не хотим ли мы приехать в гости. Говорила, что соскучилась по внуку.
— Понятно.
— Что понятно?
— Ты хочешь к ним вернуться.
Елена покачала головой, хотя в глубине души понимала, что это была единственная возможность. Родители простили ее уже давно. Особенно после того, как узнали о бизнесе семьи Андрея — тогда он еще процветал. Они даже пытались наладить отношения, предлагали помощь. Но Елена была слишком гордой, слишком упрямой.
— Не хочу. Но и не хочу, чтобы Кирилл болел в холодном доме.
— Значит, решение принято.
— Какое решение? Андрей, я не сказала, что ухожу от тебя!
— Не сказала, но подумала.
Елена уложила сына обратно в кроватку, накрыла его двумя одеялами. В комнате было действительно холодно. Печка явно не справлялась с обогревом всего дома.
— Я думаю о многом, — призналась она. — О том, что мы могли бы жить по-другому. О том, что я могла бы работать, если бы не сидела здесь, в глуши. О том, что родители предлагали нам квартиру в городе, а мы отказались.
— Из гордости.
— Из глупости.
Андрей вышел из дома, хлопнув дверью. Елена слышала, как он колет дрова во дворе. Злые, резкие удары топора.
Она села за стол, взяла телефон. Мамин номер был в избранных, но она не решалась позвонить. Что скажет? Что они с Андреем оказались банкротами? Что красивая история любви превратилась в банальную нищету?
За окном Андрей складывал поленья в поленницу. Движения его были четкими, уверенными. Даже в такой ситуации он не терял мужского достоинства. Елена смотрела на него и вспоминала, как когда-то восхищалась его руками — сильными, рабочими, честными.
Телефон зазвонил. Мама.
— Алло?
— Лена, дорогая, как дела? Как малыш?
— Нормально, мам. Все хорошо.
— А почему голос такой грустный?
Елена закрыла глаза. Мать всегда чувствовала ее настроение на расстоянии.
— Просто устала немного.
— Слушай, а давайте мы к вам приедем на выходных? Давно не видели внука. Привезем гостинцев, посидим, поговорим.
— Мам, не надо. У нас сейчас… не очень удобно.
— Что значит не удобно? Лена, что случилось?
— Ничего особенного. Просто…
Елена не смогла продолжить. Слезы наворачивались на глаза, голос предательски дрожал.
— Мам, можно я тебе перезвоню?
— Конечно, дорогая. Но если что-то случилось, ты знаешь, что мы всегда рядом.
— Знаю.
Елена положила трубку и заплакала. Не от жалости к себе, а от обиды. Обиды на то, что все могло быть по-другому. Что если бы она тогда послушалась родителей, не влюбилась бы в красивую картинку простой деревенской жизни, то сейчас сидела бы в теплой квартире, работала бы по специальности, покупала бы сыну качественные игрушки.
Андрей вошел в дом, отряхивая снег с куртки.
— Дров хватит еще на неделю, — сказал он.
— А потом?
— Потом посмотрим.
Елена вытерла слезы, посмотрела на мужа. Он по-прежнему был красивым, сильным, но в его глазах она видела усталость. Усталость от бесконечной борьбы с обстоятельствами, от необходимости быть сильным, когда силы уже на исходе.
— Андрей, а что если мы попробуем начать сначала?
— Где?
— В городе. Мои родители помогут с жильем, мы найдем работу…
— Твои родители помогут тебе. Не нам.
— Почему ты так говоришь?
— Потому что я знаю, как они на меня смотрят. Неудачник, который увел их дочь в никуда.
— Это не так.
— Это так. И знаешь что? Может, они правы.
Елена подошла к мужу, взяла его за руки. Они были холодными, шершавыми от работы.
— Мы справимся, — сказала она.
— Как?
— Не знаю. Но справимся.
Андрей покачал головой.
— Лена, я не хочу, чтобы ты страдала из-за меня. Если ты хочешь уехать с Кириллом к родителям, я не буду возражать.
— А ты?
— А я останусь здесь. Попробую что-нибудь придумать.
— Значит, мы расстаемся?
— Временно.
— Андрей, временные расставания имеют привычку становиться постоянными.
— Тогда что ты предлагаешь?
Елена смотрела в его глаза и понимала, что не знает ответа. Три года назад она была готова на все ради любви. Теперь же любовь казалась недостаточной причиной для того, чтобы жить в нищете и смотреть, как болеет ребенок.
— Дай мне время подумать, — сказала она.
За окном начинался новый день. Холодный, серый, неопределенный. Точно такой же, как их будущее.
