Снежинки медленно кружились в свете фонарей, оседая на плечах Марии. Девушка поправила шарф и ускорила шаг – хотелось скорее добраться до дома. День рождения выдался утомительным. Коллеги настояли на праздновании в офисе. А потом еще пришлось ужинать с подругами в ресторане. Двадцать пять лет – не такая уж значимая дата. Но почему-то все вокруг решили, что это нужно отметить с размахом.
Мария устало открыла подъездную дверь. В полумраке холла мигала единственная лампочка, отбрасывая неровные тени на стены. Проходя мимо почтовых ящиков, девушка машинально бросила взгляд на свой – крышка была приоткрыта, и в щели белел уголок конверта.
— Странно, — пробормотала Мария, доставая письмо. Обычно вся корреспонденция приходила родителям на их загородный адрес. Конверт был без марки и подписи, только ее имя, выведенное аккуратным почерком.
В лифте Мария повертела конверт в руках. Что-то в нем настораживало, какое-то смутное предчувствие заставляло сердце биться чаще. Но, возможно, это просто усталость после долгого дня?
Квартира встретила ее привычной тишиной. Мария включила свет, скинула заснеженное пальто и прошла на кухню. Чайник весело загудел, а девушка устроилась за столом, разглаживая слегка помятый конверт.
Внутри оказался сложенный вдвое лист бумаги. Мария развернула его, и первые же строчки заставили ее похолодеть:
«Дорогая Маша, ты не знаешь меня, но я знаю о тебе все. Знаю, что Андрей Викторович и Елена Сергеевна Орловы – не твои настоящие родители…»
Чашка в руке Марии задрожала, и несколько капель чая пролились на столешницу. Девушка поспешно отставила ее в сторону.
— Бред какой-то, — прошептала она, но глаза уже бежали по следующим строчкам. В письме говорилось о том, что в три года ее забрали из настоящей семьи. Забрали незаконно, фактически – украли. И все эти годы ее биологические родители искали ее, но безуспешно.
Мария хотела отбросить письмо, но не могла оторваться от текста. Особенно когда начала читать подробности – те самые детали, которые заставили ее руки похолодеть. В письме упоминалось родимое пятно на ключице, похожее на маленькую бабочку. Ее детский страх темноты, из-за которого родители до пяти лет оставляли ночник в ее комнате. И самое главное – старая деревянная лошадка-качалка, которую Мария до сих пор хранила в шкафу.
Откуда? Откуда кто-то мог знать такие подробности?
Мария вскочила и заметалась по квартире. Хотелось немедленно позвонить родителям, но часы показывали почти полночь. К тому же, что она им скажет? «Привет, мам, пап, тут такое дело – оказывается, вы меня украли?»
Девушка нервно рассмеялась, но смех получился каким-то истеричным. Она подошла к окну, пытаясь собраться с мыслями. Снег все так же кружился в свете фонарей, но теперь этот вид не успокаивал, а только усиливал тревогу. У Марии почти не сохранились воспоминания до трехлетнего возраста. Она помнила только нынешних родителей. Но были ли другие?
Всю ночь Мария не сомкнула глаз. Она перебирала старые фотоальбомы, вглядывалась в свое детское лицо, в лица родителей. Мария знала, что ее удочерили. Но было ли все законно?
Утром, измученная бессонницей, Мария поехала к родителям. По дороге она несколько раз останавливалась, не решаясь продолжить путь. Но письмо в сумке словно прожигало дыру – она должна была знать правду.
Отец открыл дверь, удивленно приподняв брови:
— Машенька? Что-то случилось?
— Мне нужно с вами поговорить, — голос Марии дрожал. — С тобой и с мамой.
Елена Сергеевна вышла из кухни, вытирая руки полотенцем:
— Доченька, ты бы предупредила, что приедешь. Я бы твой любимые кексы испекла.
Мария достала письмо:
— Это правда?
Родители замерли. Отец взял конверт, быстро пробежал глазами по тексту. Его лицо начало наливаться краской.
— Что за бред?! — Андрей Викторович смял письмо. — Кто тебе это прислал?
— Значит, неправда? — Мария внимательно смотрела на родителей. — Тогда откуда…
— Маша, кто-то решил над нами посмеяться, — отец перебил ее. — Или навредить нашей семье. Ты же не веришь в эту чушь?
Елена Сергеевна опустилась в кресло, прижав руку к груди:
— Господи, да кому это нужно? Зачем кто-то пытается разрушить нашу семью?
Мария переводила взгляд с одного родителя на другого. Их реакция… что-то в ней было неправильным. Слишком наигранной казалась мамина истерика, слишком агрессивным был отцовский гнев.
На следующий день Мария взяла отгул на работе. Она не могла просто забыть об этом письме, как советовал отец. Первым делом девушка отправилась в ЗАГС, где нашла свое свидетельство о рождении. Все выглядело правильно – ее родители были указаны как Орловы Андрей Викторович и Елена Сергеевна. Но что-то не давало Марии покоя. Она так и не нашла официальные документы об удочерении.
Вечером того же дня Мария сидела в небольшом кафе напротив частного детектива – невысокого мужчины с внимательным взглядом.
— Вы понимаете, что это может быть опасно? — Детектив, представившийся Николаем Петровичем, постукивал пальцами по столу. — Если ваши подозрения подтвердятся, речь пойдет о серьезном преступлении.
— Я должна знать правду, — твердо ответила Мария.
Николай Петрович кивнул:
— Хорошо. Я проверю все документы, но потребуется время.
Через неделю детектив связался с Марией. В его голосе по телефону слышалось напряжение:
— Нам нужно встретиться. Я кое-что нашел.
В том же кафе, за тем же столиком Николай Петрович разложил перед Марией папку с документами.
— Смотрите, — он указал на даты, — в тот год, когда вас якобы удочерили, нет никаких официальных записей. Но я нашел кое-что интересное.
Николай Петрович достал из папки пожелтевшую газетную вырезку.
— В небольшом городке Лесогорск пропал ребенок. Трехлетняя девочка. Время совпадает с датами в ваших документах.
Мария взяла вырезку дрожащими руками. Статья была короткой, всего несколько строк о пропаже ребенка и начатом расследовании.
— Я могу съездить туда? — тихо спросила девушка.
— Можете, конечно. Но будьте осторожны. Если ваши приемные родители действительно причастны к этому делу, они могут попытаться вам помешать.
Вечером того же дня Мария сидела перед ноутбуком, изучая расписание поездов до Лесогорска. Маленький городок находился в восьми часах езды от Москвы. Девушка купила билет на следующее утро, даже не задумываясь о том, что скажет на работе.
В поезде Мария не могла найти себе места. Каждая минута тянулась бесконечно долго. За окном проносились заснеженные поля, маленькие станции, леса… Попутчики пытались завести разговор, но девушка только рассеянно кивала в ответ.
Лесогорск встретил Марию серым зимним днем. Маленький вокзал, несколько старых такси у входа, заснеженные улицы с двухэтажными домами. Город словно застыл во времени.
Первым делом Мария отправилась в местную больницу. Николай Петрович дал ей имя медсестры – Валентина Михайловна Степанова, которая работала здесь с девяностых годов.
— Валентина Михайловна еще на смене, — сообщила регистратор, — подождите в коридоре.
Мария устроилась на жестком больничном стуле. Сердце колотилось так сильно, что, казалось, его стук слышен всем вокруг. Через полчаса в коридоре появилась невысокая женщина в белом халате.
— Вы ко мне? — Валентина Михайловна внимательно посмотрела на Марию. — Пройдемте в ординаторскую, там спокойнее.
В маленькой комнате пахло лекарствами и кофе. Медсестра присела за стол, жестом предлагая Марии устроиться напротив.
— Вы говорите, девяносто восьмой год? — Валентина Михайловна нахмурилась. — Да, конечно, я помню ту историю. Такое не забывается.
Мария подалась вперед:
— Расскажите, пожалуйста.
— Котовы… хорошая семья. Небогатая, но дружная. Ольга работала здесь же, в больнице, санитаркой, а Сергей на лесопилке. Девочка у них была – Настенька, солнышко такое. Часто с мамой к нам приходила… — Валентина Михайловна замолчала, собираясь с мыслями. — А потом исчезла. Прямо со двора пропала. Полиция искала, весь город на ушах стоял. Но – ничего.
— А что случилось потом? — Мария старалась, чтобы голос звучал ровно.
— Ольга чуть с ума не сошла. Сергей работу бросил, все искал дочку. Но где там – денег на частных детективов не было, связей никаких. Так и затихло все…
Из больницы Мария направилась в редакцию местной газеты. Старые подшивки хранились в пыльном архиве. Девушка провела несколько часов, перелистывая пожелтевшие страницы, пока не нашла нужную статью.
«Помогите найти дочь!» – кричал заголовок. На черно-белой фотографии молодая женщина с измученным лицом держала в руках детский снимок. Под статьей были имена – Ольга и Сергей Котовы.
К вечеру Мария узнала адрес. Старый дом на окраине города, рядом с сосновым бором. Снег скрипел под ногами, пока девушка шла по узкой улице. Сердце готово было выпрыгнуть из груди.
Вот и нужный дом – деревянный, с резными наличниками и старым забором. В окнах горел свет. Мария несколько минут стояла у калитки, не решаясь войти. Наконец, глубоко вздохнув, толкнула скрипучую дверцу.
Звонка не было, только старый дверной молоток. Стук эхом разнесся по двору. Мария услышала шаги, и дверь медленно открылась.
На пороге стояла женщина лет пятидесяти. Усталое лицо, седые пряди в темных волосах, добрые карие глаза. Те самые глаза, которые Мария каждый день видела в зеркале.
Женщина смотрела на нее несколько секунд, и вдруг ее лицо стало белее снега.
— Ты… Настя? — прошептала она, прикрывая рот дрожащей ладонью.
Мария не могла произнести ни слова. Она просто стояла, глядя на эту женщину. А по щекам текли слезы.
— Господи… — женщина пошатнулась, хватаясь за дверной косяк. — Сережа! Сережа, иди сюда!
В доме послышались торопливые шаги. Мужчина, появившийся в дверях, был высоким и широкоплечим, с проседью в темных волосах. Он замер, переводя взгляд с жены на девушку.
— Проходи, — прошептала Ольга, отступая в сторону. — Проходи, доченька.
В маленькой гостиной было тепло и уютно. На стенах висели фотографии – много фотографий. И на одной из них Мария увидела маленькую девочку с темными кудрями и карими глазами. Девочку, которая так походила на ее детские снимки.
— Мы никогда не теряли надежды, — тихо сказала Ольга, доставая из серванта старый альбом. — Все эти годы… мы ждали.
Сергей принес с кухни чай. Руки мужчины заметно дрожали, когда он расставлял чашки.
— Расскажите мне все, — попросила Мария, глядя на своих настоящих родителей. — Как это произошло?
Ольга тяжело вздохнула, перелистывая страницы альбома:
— Мы тогда совсем небогато жили. Сергей на лесопилке работал, я — в больнице санитаркой. Денег едва хватало, но Настенька, то есть ты… ты была нашим счастьем.
— В тот год все навалилось, — продолжил Сергей, присаживаясь рядом с женой. — Лесопилку хотели закрыть, зарплату задерживали. А потом Оля в больницу попала.
— Я лежала две недели, — Ольга сжала руку мужа. — Сергей работал, а ты оставалась с соседкой, Марией Степановной. В тот день… — голос женщины дрогнул, — в тот день ты играла во дворе. Мария Степановна вышла развесить белье, а когда обернулась – тебя уже не было.
Мария смотрела на фотографию маленькой девочки в синем платьице. Девочка улыбалась, прижимая к груди плюшевого медведя.
— Позже соседи рассказывали, что видели дорогую машину, — Сергей говорил глухо, с трудом подбирая слова. — Приезжала какая-то пара из Москвы. Богатые, интересовались местным санаторием. Но мы тогда не придали этому значения.
— Полиция искала? — тихо спросила Мария.
— Искали, — Ольга горько усмехнулась. — Но что они могли? У нас денег не было на частное расследование, связей никаких. Дело быстро закрыли – мол, никаких зацепок.
Мария сидела, оглушенная этой историей. Получается, Андрей Викторович и Елена Сергеевна просто купили ее. Купили, как вещь, не думая о том, что где-то есть настоящие родители, которые сходят с ума от горя. Заплатили нужным людям, чтобы замять дело. И все.
— Я должна вернуться в Москву, — сказала Мария, поднимаясь. — Мне нужно… нужно со всем разобраться.
— Ты вернешься? — в глазах Ольги плескался страх.
— Вернусь, — твердо ответила Мария. — Теперь я знаю, где мой настоящий дом.
В Москву Мария приехала с четким планом действий. Первым делом девушка отправилась в свою квартиру и начала собирать вещи. Через час раздался звонок в дверь – на пороге стояли Андрей Викторович и Елена Сергеевна.
— Что ты делаешь? — Елена Сергеевна всплеснула руками, увидев собранные сумки.
— Ухожу, — просто ответила Мария. — Я была в Лесогорске. Я знаю правду.
Лицо Андрея Викторовича потемнело:
— Какую еще правду? Ты с ума сошла?
— Правду о том, как вы меня купили! — Мария почти кричала. — Как украли у настоящих родителей! Вы хоть понимаете, что вы сделали?
— Мы дали тебе все! — Андрей Викторович стукнул кулаком по столу. — Образование, квартиру, возможности! А они кто? Нищие из захолустья!
— Они – мои родители.
— Маша, доченька, — Елена Сергеевна пыталась обнять Марию, но та отстранилась. — Мы же любим тебя… Мы все для тебя делали…
— Любите? А как же те люди?— Мария горько рассмеялась. — Нормальные люди так не поступают.
На следующий день Мария подала заявление в полицию. Участковый качал головой, говоря о сроках давности, но заявление принял. Потом было заявление в суд – Мария хотела вернуть себе настоящее имя.
— Вы понимаете, что это сложный процесс? — спросил адвокат, изучая документы. — Потребуется много времени и сил.
— Понимаю, — кивнула Мария. — Но я должна это сделать.
Через месяц Мария – теперь уже Анастасия – переехала в Лесогорск. В местной школе искусств как раз требовался преподаватель рисования.
— Я всегда мечтала учить детей, — призналась Анастасия матери. — В Москве работала в рекламном агентстве, а душа к этому не лежала.
Жизнь налаживалась. Анастасия учила детей рисовать. Помогала родителям с домом. Гуляла по улицам, которые теперь заново открывала для себя. Вечерами она возвращалась в родительский дом. Ее ждал горячий ужин и долгие разговоры обо всем на свете.
Настя так и не узнала, кто отправил то письмо. Но этот человек помог ей вернуться домой.
— Знаешь, — сказала как-то Ольга, глядя на дочь, — может, это и к лучшему, что все так получилось. Ты выросла хорошим человеком, несмотря ни на что. И теперь ты с нами. Не нужно на зло отвечать злом, не заводи дело на приемных родителей, жизнь сама все расставит по местам.
Анастасия улыбнулась, обнимая мать. Теперь она точно знала, кто она и где ее место. И никакие деньги, никакие московские квартиры не стоили этого простого счастья – быть дома, быть собой, быть любимой по-настоящему.
