Мамуль, можно Анечка у тебя неделю поживет? Нам с Таней надо в ее город съездить, с документами разобраться. Может, квартиру на продажу выставим заодно.
Надежда Ивановна оторвалась от кружки с чаем, посмотрела на сына строго.
– А почему вы её с собой не возьмете?
– Ну как… Что ей делать в этих конторах? Одни нотариусы да риэлторы. А у тебя тут воздух свежий, огород. Ей будет лучше.
– А ты зачем едешь? Таня и сама могла бы всё оформить, – сухо заметила Надежда Ивановна, уже чувствуя, куда клонит разговор.
– Мам, ну Таня там ничего не понимает. Ей помощь нужна. Да и вдвоём быстрее всё решим.
Надежда Ивановна молчала. Она знала, что спорить с сыном бесполезно. С Виталием она редко ругалась, не хотела, чтобы тот чувствовал себя виноватым. Но мысль остаться с девятилетней девочкой целую неделю её тревожила.
Аня, конечно, была спокойная, воспитанная. Но ведь она не своя. Виталий женился на Татьяне два года назад, а дочку её принял как свою. Молодец, конечно. Но для Надежды Ивановны девочка оставалась чужой.
– Мам, ты же понимаешь, мне очень нужно. Аня тихая, тебя вообще не утомит. Только в школе отвести и забрать.
Эти слова сын говорил не впервые. Но Надежда Ивановна знала: с ребёнком всегда хлопот больше, чем кажется. У неё и так дел полно. Грядки, закрутки… Всё на ней.
– Ну ладно, – выдохнула она, глядя на сына. – Привози свою Анечку. Но предупреждаю – на хозяйство пусть не жалуется. Я с ней в игры играть не буду.
Виталий улыбнулся.
– Спасибо, мамуль. Ты – лучшая.
Надежда Ивановна только махнула рукой. «Лучшая»… А потом эта девочка возьмёт и собьёт её расписание. Вот увидишь.
– Хорошо, – нехотя согласилась Надежда Ивановна. – Но пусть Аня сразу поймёт: это не курорт. Помогать будет. И прислуживать за ней я не стану.
– Конечно, мам, – ответил Виталик, будто сам себя успокаивая.
В выходные они приехали на дачу всей семьёй. Надежда Ивановна, услышав шум подъезжающей машины, даже не вышла из дома. Она стояла у окна и смотрела, как Виталик вытаскивает из багажника чемодан, а Татьяна помогает Анечке выбраться из машины. Ребёнок прижимал к себе рюкзак так, будто в нём были её последние сокровища.
– Худющая, – пробормотала Надежда Ивановна себе под нос. – Совсем, видно, не кормят.
– Спасибо вам большое, – первой подошла Татьяна. – Вы нас очень выручаете.
– А куда деваться? – буркнула Надежда Ивановна, не глядя в глаза невестке.
Аня всё это время стояла рядом с матерью, не отходя от неё ни на шаг. Смотрела испуганно, будто собиралась убежать при первой возможности.
– Мам, я скоро вернусь, – ласково проговорила Татьяна и обняла дочь.
– Не оставляй меня, – прошептала девочка, уткнувшись носом в мамину куртку.
Слёзы на её лице заставили Надежду Ивановну почувствовать укол совести. Она же не зверь какой. Почему ребёнок так перепугался?
– Ладно тебе, перестань, – сказала она, стараясь, чтобы голос звучал мягче. – Всё будет нормально. Вернётся твоя мамка скоро.
Татьяна, садясь в машину, оглянулась ещё раз. В глазах читалось беспокойство.
– Может, вернёмся за ней? – предложила она Виталику, когда они выехали на трассу.
– Таня, давай без истерик, – отрезал тот. – Мама справится. Аня воспитанная девочка. Ничего с ней не случится.
– Да, но… Она ведь ей не родная, – не унималась Татьяна. – Знаю я, как твоя мама к ней относится. Не злится, конечно, но и любви там никакой нет.
– Мама просто строгая, – попытался объяснить Виталий. – У неё всё чётко: обязанности, порядок. Ничего, Аня освоится.
В это время в доме на даче Надежда Ивановна уже накрывала на стол. Суп сварила накануне, специально для девочки.
– Ешь, давай, – сказала она, пододвигая к Ане тарелку. – Хлеб бери. У нас тут не город, в пустую суп не хлебают.
Аня послушно взяла ложку, но ела медленно, маленькими глотками.
– Не сиди над тарелкой, – строго добавила Надежда Ивановна. – Привыкать нужно быстро. У меня тут работы много.
Девочка молча кивнула, а Надежда Ивановна думала о том, как всё-таки непросто привыкнуть к чужому ребёнку.
– Сейчас пообедаем, – сказала Надежда Ивановна, пытаясь хоть как-то разрядить обстановку, – а потом сходим малину собирать. Ты любишь малину?
– Люблю, – тихо ответила Аня, не поднимая глаз от тарелки.
– Вот и отлично, соберем, а потом блинов напечем, будем с малиной есть.
Аня кивнула, но её лицо оставалось напряжённым. Девочка ела молча, как-то по-особенному, словно не ощущала ни вкуса, ни запаха. Это не было похоже на привычное поведение ребёнка. Обычно дети, даже если они тихие, всегда что-то болтают, отвлекаются, а эта девочка… будто поставила перед собой задачу просто выполнить нужное действие и всё.
Надежда Ивановна заметила это, но не сказала ничего. В какой-то момент ей даже стало немного жалко Аню. Ну почему так? Почему она так молчит, не радуется, как все дети? Ведь она всего девять лет, а выглядит, будто уже всё знает. Или не хочет знать.
– Поможешь мне блинов напечь? – спросила она.
Аня подняла голову, но не встретилась с её взглядом.
– Я не умею, – сказала девочка, как будто это было естественно.
– Ничего, я тебя научу. А завтра ты им покажешь, как надо готовить. Виталика с мамой удивишь.
При слове «мама» Аня как-то дернулась. Легкое движение, которое не скрыть. Но больше всего Надежда Ивановна заметила, что девочка явно что-то хочет спросить, но не решается. Странно.
– Что вы с мамой обычно готовите? – спросила Надежда Ивановна, чтобы разрядить атмосферу.
– Мама обычно сама готовит… – Аня на секунду задумалась, потом добавила, – она только яичницу меня научила жарить.*
– О, так мы с тобой за эту неделю натренируемся! Ты им потом кулинарный мастер-класс устроишь! – улыбнулась Надежда Ивановна.
Аня посмотрела на неё, и в глазах мелькнуло что-то неясное. Возможно, сомнение. Возможно, благодарность. Но, наверное, она даже не знала, что с этим всем делать. Слишком уж много сложных вопросов для девочки, которая должна только играть и мечтать. Но, увы, жизнь не всегда даёт возможность быть ребёнком, правда?
– Ты чего это реветь удумала?! – испуганно спросила Надежда Ивановна, когда увидела, как девочка вдруг застыла с глазами, полными слёз. – Обидела я тебя чем-то?
Аня замотала головой, будто слова не было, и, не выдержав, уткнулась в грудь «бабушки», как будто и вправду была её родной. И тут прорвалось. Ревела она долго, тихо, почти без звуков.
Надежда Ивановна растерялась, не зная, что делать. Она ведь даже не привыкла быть с детьми наедине. Но тут уж не до стеснения – нужно было понять, что происходит.
– Ну, что ты? – начала она, убаюкивая девочку. – Всё будет хорошо, не плачь.
Аня продолжала всхлипывать, но через пару минут её голос стал чуточку тише.
– Я боюсь, что меня мама бросила, – сказала она, вытирая нос рукавом.
Надежда Ивановна замерла. Неужели это из-за того, что она здесь, на даче, и мамы нет рядом? Долго не могла найти нужных слов.
– Да ты что! – всплеснула руками женщина. – Какая же мать бросит своего ребенка?! Это они по делам уехали, а тебя оставить с бабушкой – это не наказание! Тут ведь хорошо, слава богу. Посмотри, какие яблоки, какая трава! Завтра пойдем купаться, а через неделю мама вернется, всё будет хорошо!
– Папа тоже так говорил, – прошептала Аня, не выдержав. – Он сказал, что скоро вернется, а потом не вернулся… Он нас с мамой бросил. А теперь у мамы новый муж, зачем я ей?
Надежда Ивановна почувствовала, как что-то кольнуло в груди. Это что за мысли такие, бедное дитя? Она прижала девочку к себе, будто пыталась спрятать её в своем тепле, защитить от всего этого мира, в котором всё так неясно.
– Ох, горе ты луковое! Мама тебя никогда не бросит, не переживай! И Виталик тоже! Он вас очень любит!
– Правда? – спросила девочка, с надеждой взглянув на женщину.
– А тебе самой как кажется? – поинтересовалась Надежда Ивановна, осторожно погладив девочку по голове.
Аня задумалась, потом кивнула. Это был момент, когда Надежда Ивановна почувствовала, что, может быть, она всё-таки что-то может дать этому ребёнку.
И вот вечером, когда солнце уже начинало прятаться за горизонтом, Аня взяла телефон и с радостью услышала мамин голос. Девочка, просыпаясь, рассказала ей, что они с бабушкой уже напекли блинов, и Аня с гордостью описала, что за день успела сделать.
Таня, услышав её, видимо, тоже облегчённо вздохнула. Она пообещала, что скоро вернётся.
Вся неделя прошла в каком-то тихом, но настоящем сотрудничестве. Аня помогала с делами, и было видно, как она изо дня в день раскрывается. Купались в озере, собирали яблоки, ели их прямо с веток. Сначала Аня стеснялась, но, когда Надежда Ивановна разрешила, девочка словно нашла что-то важное в этом простом деле. И так всё вкусно, как будто сама земля угощала.
В последний вечер, перед самым закатом, Таня позвонила и сообщила, что завтра утром они приедут. Аня, услышав эти слова, улыбнулась. На её лице не было уже того страха, который был поначалу.
Теперь её ждали.
– А можно я к тебе еще приеду, бабушка? – тихо спросила Аня, обнимая Надежду Ивановну.
Тот вопрос, казалось, повис в воздухе, и вся хозяйка дачи, с её привычной суровостью, вдруг почувствовала, как что-то ёкнуло в груди. Как будто какое-то невидимое тепло вдруг заполнило её душу.
– Конечно, приезжай, – ответила она, голос её дрогнул. – Мы с тобой ещё не всё успели научить…
Надежда Ивановна заметила, как Таня с Виталиком удивлённо переглянулись, но они молчали. Вероятно, они ничего не могли понять в том, что происходило сейчас между ней и этим маленьким, таким взрослым ребёнком.
Аня быстро развернулась и, улыбаясь, побежала к машине. Надежда Ивановна помахала ей вслед, делая вид, что всё в порядке. «Не стоит показывать слабость,» подумала она, скрывая свои чувства. Но как бы она не пыталась сохранить лицо, сердце сжималось.
– Ну, что ты? Время всегда летит, а ты одна за всем не успеваешь, – буркнула она себе под нос, направляясь в дом, как будто у неё ещё дел было целое ведро.
Однако, в этот момент она едва сдерживала слёзы. Сразу после того, как вошла в дом, закрыла за собой дверь, не давая никому увидеть её слабости. «Как это, быть бабушкой?» – подумала она. В голове мелькали странные чувства: радость, грусть, какая-то странная усталость и одновременно благодарность. Ведь что за счастье, когда ты можешь кого-то научить чему-то простому, важному, и при этом чувствовать, как этот человек тебе дороги.
Она стояла, смотрела на порог, как всё тихо стало вокруг. И впервые за долгое время она почувствовала, что в жизни есть места, которые открываются с каждым новым встречным взглядом. Где есть надежда и простое человеческое тепло, даже если ты всего лишь бабушка.
– Ты ведь правда не боишься меня, да? – вдруг спросила Аня, сидя на крыльце и с интересом наблюдая, как бабушка поливает цветы. Надежда Ивановна остановилась, вытирая ладони о передник. Вопрос был как-то неожиданным и, на первый взгляд, наивным, но в нём было что-то глубже.
– Боюсь? – удивилась женщина, поднимая голову. – Почему же мне тебя бояться?
Аня пожала плечами, её взгляд стал задумчивым. В глазах по-прежнему светилась какая-то непростая грусть, словно девочка всё ещё пыталась понять, что происходит в этом мире, и зачем ей эта бабушка.
– Ты ведь не моя бабушка, правда? – снова уточнила она, прищурив глаза, будто пыталась разгадать старую загадку.
Надежда Ивановна снова замерла, она понимала, что этот вопрос нельзя оставить без ответа. Это был не просто любопытный интерес, а какая-то глубокая потребность понять, что происходит с ней самой.
– Ну, не совсем твоя, – сказала она наконец. – Но я могу быть ей для тебя, если хочешь. Бабушкой, которая будет учить тебя печь блины и собирать малину, как я учила когда-то свою дочь. Ты же не возражаешь, если я стану такой?
Аня снова посмотрела на неё, и, как-то очень по-детски, осторожно, подошла поближе.
– Я… я не знаю. Я думала, что только настоящие бабушки могут быть такими… – начала она, но оборвала сама себя, словно не решая, стоит ли открываться этим словам.
Надежда Ивановна опустила ведро и положила руку на плечо девочки. Она не знала, что сказать в ответ. Всё в этой жизни было так непросто и многослойно. Были времена, когда она сама чувствовала, как тяжело делить свою любовь между людьми, и не всегда понимала, кто по-настоящему близок. Но вот сейчас, глядя в эти большие глаза, она поняла: в её жизни появился кто-то, кого она хотела бы любить, не опасаясь.
– Мы, бабушки, тоже люди, – тихо сказала она. – Иногда мы находим внуков там, где не ожидаем. И пусть они не по крови, но у нас есть что-то важное и настоящее, что не измеряется родными связями. Ты для меня не чужая, Аня. И даже если ты не моя настоящая внучка, я готова быть для тебя той, кто тебя поддержит.
Аня молчала. Потом взяла её за руку и чуть улыбнулась. Это была ещё не уверенная улыбка, скорее робкая попытка довериться. Но Надежда Ивановна знала, что за этим взглядом скрывается многое. Это не просто наивное дитя, это девочка, которая чему-то научилась раньше других, видела и чувствовала больше, чем ей хотелось бы.
– Ты тоже не страшная, бабушка, – сказала Аня с лёгким смехом. – Ты, наверное, мне и не учила бы делать всё, что хочешь, если бы была такой… как все другие бабушки.
Надежда Ивановна засмеялась, и этот смех был простым и искренним, каким он был много лет назад, когда она была моложе и легче на душу. Теперь всё было иначе, но жизнь, она всегда преподносила свои подарки. И вот один из них сидел рядом с ней. Маленькая, совсем ещё девочка, которая перестала бояться и начала верить, что даже если мать уехала, а отец ушёл, на свете есть те, кто могут стать настоящими родственниками, даже если они не по крови.
– Я всё равно научу тебя готовить блины, – продолжила она. – И ещё кое-чего научу, да. Мы с тобой много чего успеем за тот короткий срок, пока ты здесь. Ведь мы с тобой, Аня, в общем-то, одна команда, правда?
Аня тихо кивнула, и на её лице появилась та же улыбка, что была пару дней назад, когда она впервые спросила у Надежды Ивановны, можно ли ей стать её внучкой.
День клонился к вечеру, и в воздухе чувствовалась прохлада, а солнечные лучи, разрезая тени, падали на их головы. Словно весь мир замедлился, позволяя этим двум женщинам и девочке понять, что время, которое они провели вместе, – это не просто несколько дней на даче. Это был момент, когда что-то важное произошло, и даже если завтра всё будет иначе, эти несколько дней останутся с ними навсегда.
Анечка села рядом и тихо спросила:
– Когда мы снова сделаем то, что обещали?
Надежда Ивановна улыбнулась и, пожав плечами, сказала:
– Как только ты приедешь снова, Аня. Обещаю. И тогда мы будем готовить так, как никто другой.
И вот, несмотря на всю неизведанность будущего, они обе знали: в жизни всегда есть место для того, чтобы научиться чему-то новому, поделиться чем-то важным и простым. И, возможно, именно в этих мелочах и заключаются все настоящие родственные связи.
