— Тридцать тысяч! Тридцать чертовых тысяч, Маша! Ты это видишь?!
Алексей швырнул конверты на кровать. Белое покрывало с лебедями — специально для брачной ночи — покрылось разноцветными бумажками. Некоторые конверты были пустыми — гости забрали их обратно после того, как вытащили деньги.
Маша сидела на краю кровати в свадебном платье. Фата съехала набок, макияж размазался от слёз. Руки дрожали, когда она пыталась расстегнуть браслет — подарок от подружек.
— Лёша, давай завтра поговорим. Мы оба устали…
— Завтра? ЗАВТРА?! — он схватил один из конвертов, помахал им перед её лицом. — Завтра банк снимет платёж по кредиту! Двести тысяч, Маша! Двести тысяч я взял на твою свадьбу!
— На нашу свадьбу.
— Нет, милая, на твою! Это ты хотела ресторан на берегу! Это ты выбрала платье за пятьдесят тысяч! Это твои подружки требовали лимузин!
Маша поднялась, попыталась обнять мужа. Он отстранился, как от прокажённой.
— Не трогай меня. Господи, во что я вляпался…
— Лёша, ну что ты говоришь? Мы же любим друг друга. Деньги заработаем.
— Любим? — он засмеялся. Страшный смех, без капли веселья. — Ты меня любишь? Или мою дурость, что я на всё согласился?
— Как ты можешь так говорить? Это же наша свадьба! Наш праздник!
— Праздник за двести тысяч, с которых отбили тридцать. Классный праздник!
Маша села обратно на кровать. В голове шумело от шампанского и усталости. Весь день улыбаться, танцевать, принимать поздравления. А теперь вот это.
— Я думала, люди больше дадут, — тихо сказала она.
— Думала! А я, дурак, тебе поверил! «Не переживай, Лёша, всё отобьём». Где оно, твоё «всё»?
Дверь номера распахнулась без стука. На пороге стояла Валентина Павловна — мать Алексея. В халате поверх вечернего платья, с бигуди в волосах.
— Что за крики? Весь отель слышит!
— Мам, иди спать, — буркнул Алексей.
— Как я могу спать, когда мой сын орёт? — Валентина Павловна прошла в номер, окинула взглядом разбросанные конверты. — А, деньги считаете? И сколько насобирали?
— Тридцать тысяч, — мрачно ответил сын.
— Всего? — женщина присвистнула. — А свадьба-то на сколько?
— На двести.
— Господи Иисусе! — Валентина Павловна схватилась за сердце, плюхнулась в кресло. — Двести тысяч! На эту… на неё!
— Мам!
— Что «мам»? Я тебе говорила — не женись! Говорила — проверь сначала, кто она, откуда! А ты — «любовь, мам, любовь»! Вот твоя любовь!
Маша почувствовала, как внутри поднимается волна злости. Весь день эта женщина портила ей праздник. То платье не такое, то причёска дурацкая, то гости со стороны невесты «не того уровня».
— Валентина Павловна, это наши с Алексеем дела.
— Ваши? — свекровь повернулась к ней. — Милочка, когда мой сын влезает в долги из-за твоих понтов, это становится моими делами!
— Каких понтов? Обычная свадьба!
— Обычная? Для кого обычная? Для твоих нищих родственников, которые по пятьсот рублей в конверты сунули?
— Не смейте говорить о моих родных!
— А что, правда глаза колет? Посмотри на себя — вырядилась как павлин, а отдачи — ноль! Обманщица!
— Мам, хватит! — Алексей встал между женщинами.
— Нет, не хватит! Лёшенька, пока не поздно — разводись! Завтра же подавай на развод! Неделя не прошла, можно аннулировать!
— Что?! — Маша вскочила. — Вы с ума сошли?
— Это ты сошла с ума, если думала, что можешь вешать на моего сына долги!
— Я никого ни на что не вешала! Мы вместе решали!
— Вместе? — Алексей повернулся к ней. — Вместе, Маша? Это ты уговаривала, умоляла, обещала!
— И что теперь? — её голос сорвался. — Жалеешь?
Пауза. Долгая, тяжёлая пауза.
— Да, — выдохнул он. — Жалею.
Слово ударило в душу. Маша пошатнулась.
— Вот и правильно! — торжествующе воскликнула Валентина Павловна. — Завтра же к юристу! Аннулируем эту ошибку!
— Ошибку, — повторила Маша. — Я для вас — ошибка.
Она посмотрела на мужа. На человека, с которым только сегодня клялась быть в горе и радости. Который час назад говорил тосты о вечной любви.
— Знаете что? Можете не ждать до завтра.
Маша сорвала с головы фату, бросила на пол. Стянула обручальное кольцо — с трудом, палец опух.
— Вот. Возьмите. Может, хоть за это выручите пару тысяч.
— Маш, ты чего? — Алексей попытался остановить её.
— Не трогай меня! Ты сам сказал — жалеешь! Так и я жалею!
Она выбежала из номера, хлопнув дверью. В коридоре было тихо — гости разошлись по номерам. Маша добежала до лестницы, остановилась. Куда идти? В чём? В свадебном платье?
Телефон. Где телефон? В номере остался. Плевать.
Третий этаж. Родители должны быть в триста пятом. Она постучала — тихо сначала, потом громче.
— Кто там? — сонный голос отца.
— Папа, это я. Откройте.
Дверь распахнулась. Отец стоял в пижаме, мать выглядывала из-за его плеча.
— Машенька? Что случилось? Ты плачешь?
Она бросилась отцу на шею, разрыдалась.
— Доченька, что произошло? Где Алексей?
Родители втащили её в номер, усадили на кровать. Мать налила воды, отец гладил по голове.
— Рассказывай.
И Маша рассказала. Про деньги, про крики, про свекровь. Про «жалею».
Родители переглянулись. Мать поджала губы, отец нахмурился.
— Зраза, — тихо сказал Николай Петрович. — А ещё интеллигент.
— Папа…
— Что «папа»? В первую брачную ночь на жену орать из-за денег? Это мужик?
— Коля, не заводись, — мать положила руку ему на плечо. — Маша, а ты… ты хочешь к нему вернуться?
— Не знаю. Нет. Наверное, нет. Он сказал, что жалеет…
— И правильно, что не хочешь, — отец встал, прошёлся по номеру. — Знаешь что, дочь? Мы с мамой хотели завтра сюрприз сделать, но раз такое дело…
Он полез в чемодан, достал папку.
— Что это?
— Открой.
Маша раскрыла папку. Внутри — документы. Договор купли-продажи. Квартира. Однокомнатная, но в хорошем районе. На её имя.
— Папа… Мама… Это же…
— Твоё приданое, — улыбнулась мать. — Мы копили, откладывали. Хотели завтра ключи вручить, при всех. Но теперь…
— Теперь пусть идёт к чёрту, — отрубил отец. — Квартира на тебя оформлена. Только твоя.
Маша смотрела на документы и не верила. Квартира. Своя квартира.
— Но… может, поговорить с Лёшей? Показать ему?
— Зачем? — отец сел рядом. — Чтобы он извинился? Приполз на коленях? И что дальше? Ты простишь, а при следующей ссоре он опять вспомнит?
— Маша, — мама взяла её за руку. — Если в первый день брака мужчина позволяет себе такое… Что будет через год? Через пять лет?
Дочь молчала. В голове крутились слова Алексея. «Жалею». Два слога, которые перечеркнули всё.
— Вы правы, — наконец сказала она. — Не хочу к нему.
— Вот и умница. Утром поедем домой. Юриста найдём, всё оформим.
— А деньги? Кредит?
Отец махнул рукой.
— Пусть сам разбирается. Хотя… Дадим ему тысяч двадцать. Чтобы не сдох с голоду. А там — его проблемы.
Маша сидела в родительском номере до утра. Спать не хотелось. Думала о том, как всё могло бы быть. Медовый месяц, совместные планы, дети…
А вместо этого — крики в первую брачную ночь.
Утром она спустилась в свой номер за вещами. Алексей спал на кровати в одежде. Конверты валялись на полу.
Маша тихо собрала вещи. Сняла свадебное платье, оставила на вешалке. Переоделась в джинсы и футболку.
На столике у кровати оставила записку: «Аннулируй брак. Я согласна».
И ушла.
Две недели спустя Маша сидела на кухне своей квартиры. Маленькой, но своей. Пила кофе и читала сообщение от подруги:
«Слышала, Лёшка твой бегает, ищет тебя. Мамаша его всем рассказывает, что ты сбежала с деньгами. Врёт, что миллионы украла»
Маша усмехнулась. Миллионы. Если бы Валентина Павловна знала про квартиру…
Но не узнает. Никто не узнает.
Телефон зазвонил. Неизвестный номер. Она сбросила. Через минуту — снова.
— Алло?
— Маша? Маша, это я! Не бросай трубку!
Алексей. Голос усталый, хриплый.
— Чего тебе?
— Маш, давай встретимся. Поговорим. Я был неправ…
— Был. И что?
— Прости меня. Я дурак. Мама довела, деньги эти проклятые…
— Алексей, мы уже подали на аннулирование.
— Можно отозвать! Маш, я люблю тебя!
Любит. Две недели назад «жалел», а теперь любит.
— Нет.
— Маша, ну что мне сделать? На колени встать? Я встану!
— Ничего не надо делать. Просто оставь меня в покое.
— Но мы же… Свадьба… Клятвы…
— Ты сам сказал, что жалеешь о свадьбе. Вот и я жалею. Всё, Алексей. Удачи.
Она отключилась. Заблокировала номер.
За окном светило солнце. Внизу шумел город. Новая жизнь.
Маша допила кофе, улыбнулась.
Хорошо, что всё так вышло. Хорошо, что показал своё лицо в первый же день. А не через годы, когда были бы дети, ипотека, общий быт.
Телефон завибрировал. Сообщение от мамы:
«Доченька, как ты? Не грустишь?»
«Нет, мам. Всё отлично. Спасибо вам за всё».
«Мы тебя любим. Всё будет хорошо».
Будет. Обязательно будет.
Без Алексея, без его мамаши, без скандалов из-за денег.
Маша встала, подошла к окну. Её квартира. Её жизнь. Её свобода.
И это было прекрасно.
