Мой брат Игорь не из тех, кто жалуется. Никогда не был таким.
Я приехала к нему в субботу, привезла пирог и игрушку для младшей. Уже в прихожей слышались голоса — дети спорили, кто первый помоет руки.
— Ольга! — Аня, пятилетняя племянница, кинулась мне навстречу. — А папа сказал, ты обед приготовишь!
Игорь появился из кухни. На плече полотенце, руки в муке.
— Не слушай её, — он улыбнулся. — Я справлюсь. Проходи.
В доме пахло свежим хлебом. Его Игорь печёт сам, по субботам. Никогда не понимала, где он находит время — пятеро детей, работа, хозяйство.
Старший, Кирилл, семнадцати лет, как раз проходил мимо с ноутбуком. Кивнул, буркнул что-то похожее на «привет». Подросток, что с него взять.
— Кирилл! — окликнул Игорь. — Математика сделана?
— Па-ап, — протянул тот. — Сейчас доделаю и пойду к Димке, хорошо? У него новая игра.
— До шести, — Игорь вытер руки. — И телефон с собой.
Средние дети, двойняшки Миша и Лена, тринадцати лет, сидели в гостиной перед телевизором. От первой жены, как и Кирилл. Она ушла, когда им было по восемь.
— Привет, тётя Оля, — сказала Лена. — А что в пакете?
— Пирог. И подарки.
— Опять носки? — Миша скорчил рожицу, но глаза смеялись.
— Нет, умник. Диск с музыкой.
Я прошла на кухню. Игорь колдовал над плитой, одновременно проверяя что-то в телефоне.
— Антон поел? — спросила я, имея в виду второго младшего, восьмилетнего.
— Да, он у деда. Забрать надо в четыре, — Игорь не отрывался от кастрюли. — Понимаешь, у него завтра доклад про динозавров, а компьютер у нас сломался.
В его голосе не было ни намёка на усталость. Обычный тон человека, рассказывающего о рутине. А ведь так уже два года — с тех пор, как ушла Наташа, вторая жена.
— От Наташи звонков не было? — спросила я, начиная нарезать овощи для салата.
Игорь покачал головой:
— Обещала на день рождения Ани приехать. Но я не верю.
Аня была её дочерью. Как и Антон. Когда Наташа уходила, то сказала, что ей нужно «найти себя». Детей оставила Игорю — временно, как утверждала. Но уже два года от неё только редкие звонки и открытки.
От первой жены, Марины, не было даже открыток. Она уехала в другой город сразу после развода. «Хочу начать с чистого листа», — сказала тогда. Без детей. Кириллу было двенадцать, двойняшкам восемь.
— Как ты справляешься? — я задавала этот вопрос не в первый раз.
Игорь пожал плечами:
— А что делать? Дети же не виноваты.
Аня вбежала на кухню, таща за собой плюшевого динозавра.
— Папа, почини хвост!
— Сейчас, зайка. Дай закончу с супом.
— А когда мама приедет? — спросила она внезапно.
Игорь замер на секунду, потом улыбнулся:
— Скоро, милая. На твой день рождения обещала.
Я видела, как напряглись мышцы на его шее. Знал, что обманывает. Но как сказать пятилетней девочке, что её мать предпочла «свободу»?
Аня убежала, а я молча продолжила резать овощи.
— Соседка Клавдия опять интересовалась, нет ли у тебя новой женщины, — сказала я, чтобы разрядить обстановку.
— Все интересуются, — Игорь невесело усмехнулся. — На работе, в школе, во дворе. Хороший мужик, не пьёт, дом — полная чаша. Почему один?
— А почему? — я задала вопрос, который давно вертелся на языке.
— Потому что всем нужен праздник, — он неожиданно остановился и посмотрел на меня. — А у меня только будни. Работа, дети, счета, уроки. Кому это интересно?
В его глазах не было жалости к себе. Только усталость. И что-то ещё — то, что я не могла понять.
В прихожей раздался звонок. Миша крикнул:
— Это бабушка! К нам приехала!
Мама вошла, нагруженная сумками.
— Я пирогов напекла, — с порога начала она. — И суп куриный, как Антон любит.
Игорь виновато улыбнулся:
— А я уже суп сварил.
— Ну и что? — мама махнула рукой. — Твой сегодня съедите, мой завтра.
Мама стала выкладывать продукты, приговаривая:
— Я в магазине встретила Нину с работы твоей. Говорит, там новая сотрудница, разведённая. Приличная женщина…
— Мам, — Игорь тихо прервал её. — Перестань, пожалуйста.
— А что такого? — искренне удивилась она. — Детям мать нужна.
— У них есть матери, — сухо ответил Игорь. — Просто они… в другом месте.
Обед прошёл шумно. Игорь сидел во главе стола, следил, чтобы все поели, подкладывал добавку. Мама украдкой вздыхала, глядя на него.
После обеда старшие разбрелись по комнатам, а Аня устроилась с альбомом на ковре. Мы с мамой мыли посуду, а Игорь пошёл за Антоном к деду.
— Совсем замотался мальчик, — сказала мама, протирая тарелку. — Худой какой стал.
— Не худой, а стройный, — возразила я. — Он в тренажёрный зал ходит два раза в неделю.
— Когда успевает? — искренне удивилась мама.
— По вечерам, когда дети спят. Сказал, что иначе спина отнимается — от сидячей работы и домашних дел.
Мама покачала головой:
— Эх, дурные эти бабы, что от него ушли. Где ещё такого найдёшь?
— А может, как раз в этом проблема? — я осторожно озвучила мысль, которая давно крутилась в голове. — Он слишком… правильный.
— Это когда же правильность проблемой стала? — фыркнула мама. — Сейчас мужик либо пьёт, либо гуляет, либо на диване лежит. А Игорь и работает хорошо, и с детьми справляется, и дома всё делает.
— Вот именно, — кивнула я. — Никакого веселья, никакой… непредсказуемости, что ли.
Мама посмотрела на меня как на сумасшедшую:
— А тебе твой Вадим много непредсказуемости даёт?
— Не в этом дело.
Мы замолчали. Я не знала, как объяснить. Вадим, мой муж — тоже домашний, семейный человек. Но мы вместе ходим в кино, ездим отдыхать, болтаем о книгах и фильмах. У нас один ребёнок, а не пятеро. И главное — мы оба чего-то хотим от жизни, кроме быта.
Игорь вернулся с Антоном через полчаса. Мальчик с порога начал рассказывать про доклад.
— Папа, дедушка распечатал мне картинки динозавров! И мы нашли такой факт — знаешь, тираннозавр не мог бегать быстрее человека!
— Серьёзно? — Игорь внимательно слушал сына, снимая с него куртку. — Давай вечером вместе посмотрим твой доклад.
— Но у тебя же работа, — вдруг сказал Антон. — Ты же говорил, надо проект доделать.
Игорь улыбнулся:
— Доделаю ночью. Сначала — доклад.
Кирилл вернулся раньше оговоренного времени и, что удивительно, занялся с двойняшками домашним заданием по английскому. Я наблюдала за ними из кухни — три склонённые головы над учебниками.
— Странно, — сказала я Игорю. — В его возрасте обычно не интересуются младшими.
— Он чувствует ответственность, — Игорь помешивал чай. — Мы с ним разговаривали, когда Наташа ушла. Он тогда здорово помог. Сказал, что понимает, каково это — когда мать уходит.
— А что он думает о Марине? — спросила я осторожно.
— Ничего, — пожал плечами Игорь. — Она звонила ему пару раз после отъезда. Потом перестала. Я знаю, что он её ищет в социальных сетях иногда.
В его голосе не было обиды или горечи. Только констатация факта.
— Разве тебе не обидно? — не выдержала я. — Она бросила детей, а ты…
— А я что? — он пожал плечами. — Мы с детьми справляемся. Мне не обидно. Жаль только, что они растут без матери.
Вечером, когда младшие легли спать, а старшие сидели в своих комнатах, мы с Игорем вышли во двор. Было уже темно, но тепло. Сели на скамейку.
— Помнишь, как в детстве мы здесь сидели? — спросил он.
— Ага. Ты мне рассказывал про созвездия.
Он поднял голову к небу:
— А сейчас и звёзд не видно. Освещение.
Мы помолчали. Потом я решилась:
— Ты случайно не встречал Марину с тех пор?
— Нет, — он покачал головой. — А что?
— Интересно, счастлива ли она. Нашла ли то, что искала.
— Не знаю, — он задумался. — Наверное, нашла. Она ведь за этим и уехала. А Наташа вроде в турфирме работает сейчас. В ВК у неё сплошные фотографии из поездок.
— Ты следишь за ней в социальных сетях?
— Иногда смотрю. Детям же интересно, где их мать, что с ней. Особенно Ане.
Я не стала говорить, что пятилетняя Аня вряд ли интересуется маминым ВК. Но понимала — Игорь сам хочет знать.
— А что случилось? — спросила я напрямую. — Почему она ушла?
— Сказала, что устала, — Игорь говорил ровно. — Что я слишком погружён в работу и детей. Что она чувствует себя пятым колесом.
— Но ведь двое детей — её…
— Да. Но она сказала, что не готова. Что у неё вся жизнь впереди, а она застряла в рутине. И потом, — он усмехнулся, — я же не умею веселиться.
— А Марина? — я знала, что копаю слишком глубоко, но не могла остановиться.
— С Мариной было иначе, — он вздохнул. — Мы поженились рано. Потом появились Кирилл, двойняшки… Она хотела учиться, развиваться. А получилось — только дети и дом. Я работал тогда много, денег не хватало.
— И она просто… ушла?
— Не просто. Мы много разговаривали. Она плакала. Говорила, что любит детей, но больше не может так жить. Что у неё депрессия, что она теряет себя.
— А ты что?
— А что я? Предлагал ей работать, учиться. Говорил, что справлюсь с детьми, что мама поможет. Но она сказала, что дело не в этом. Что ей нужно начать с нуля, отдельно от нас.
Мы снова замолчали. Где-то в доме напротив играла музыка.
— И ты не пытался её остановить? — спросила я.
— Зачем? — он посмотрел на меня. — Если человек не хочет быть с тобой, разве его удержишь?
— А Наташу?
— Тем более. Она ведь знала, на что идёт, когда мы поженились. У меня уже трое детей было.
— И всё-таки ушла…
Он кивнул:
— Да. Сказала, что я слишком серьёзно ко всему отношусь. Что рядом со мной она чувствует себя виноватой, если просто хочет развлечься. Что я… не умею жить для себя, только для других.
В тот момент мне показалось, что я начинаю понимать. Игорь, всегда собранный, всегда ответственный — не умел просто наслаждаться жизнью. И рядом с ним другие чувствовали… вину? Неполноценность?
— Ты счастлив? — спросила я вдруг.
Он долго молчал. Потом сказал:
— Когда Кирилл получил грамоту на олимпиаде… когда двойняшки научились кататься на велосипедах… когда Антон рассказывает мне про динозавров… когда Аня засыпает у меня на руках… да, я счастлив.
— А для себя? У тебя есть что-то… своё?
Он пожал плечами:
— Дети — моё. Работа — моё. Что ещё нужно?
Я не нашлась, что ответить.
Мама позвала нас в дом. Пора было собираться домой, но я решила остаться на ночь. Вадим с нашим сыном уехали на дачу, а мне хотелось побыть с братом.
— Уверена? — спросил Игорь. — У меня диван в кабинете не очень удобный.
— Переживу, — улыбнулась я. — Мне завтра всё равно к подруге здесь, рядом.
Это была полуправда. К подруге я собиралась, но не завтра, а через неделю. Просто мне не хотелось оставлять брата одного. Хотя он, конечно, не один — вокруг него дети, шум, заботы.
Ночью я услышала, как Игорь ходит по дому. Посмотрела на часы — два. Вышла из комнаты.
Он сидел на кухне с ноутбуком. Лицо усталое, осунувшееся.
— Не спится? — спросил он, увидев меня.
— Тебе тоже, — заметила я.
— Проект доделываю, обещал к понедельнику.
Я поставила чайник.
— Почему ты не находишь время для себя? — спросила я. — Все находят.
— Все — это кто? — он закрыл ноутбук. — Вадим? У него один ребёнок и жена, которая не работает. У вас деньги, время…
Я не ожидала такой резкости от обычно спокойного брата.
— Извини, — он тут же смягчился. — Просто устал.
— Нет, ты прав, — я села напротив. — У меня жизнь легче. Но не в этом дело. Даже с пятью детьми можно находить время для себя. Хобби, фильмы, книги… Да хоть по пивку с друзьями раз в месяц.
Он молчал.
— Ты наказываешь себя? — спросила я напрямик. — За то, что они ушли?
— Нет, — он покачал головой. — Я просто не знаю, как иначе. Мне кажется… мне кажется, если я расслаблюсь, всё рухнет.
Чайник закипел. Я налила нам чай.
— Знаешь, — продолжил он, — когда Марина ушла, Кирилл не разговаривал две недели. Просто молчал. А двойняшки плакали каждую ночь. И мне казалось — если я дам слабину, если я позволю себе… не знаю, сорваться, запить, забить на всё — они пропадут. Сломаются.
— А они не сломались, — заметила я.
— Потому что я держался.
— А когда ушла Наташа?
— Было уже легче, — он грустно усмехнулся. — Опыт. Знал, что справлюсь. Хотя для Ани и Антона это был шок.
Мы помолчали.
— Я спрашивала себя, — голос Игоря стал тише, — что я сделал не так? Почему они уходят? Может, я слишком требовательный? Или скучный? Или…
— Или они эгоистки? — подсказала я.
— Нет, — он покачал головой. — Я их не виню. Им тоже было тяжело. Особенно Марине, она ведь совсем молодая была. А я… я никогда не умел отрываться, веселиться, жить одним днём. Даже в юности.
И вдруг я вспомнила. Игорь-подросток — всегда серьёзный, всегда с книгой. Он помогал маме после смерти отца, подрабатывал с пятнадцати лет. Я, младшая сестра, имела право капризничать, дурачиться. Он — нет.
— Тебе тоже пришлось рано повзрослеть, — сказала я.
— Так вышло, — он пожал плечами. — И теперь… теперь я просто не знаю, как иначе. Для меня ответственность — это и есть жизнь.
Мне стало не по себе.
— А что будет, когда дети вырастут?
Он посмотрел на меня удивлённо, будто никогда об этом не задумывался:
— Ну… они же никуда не денутся. Будут приезжать, звонить. Потом внуки…
— Игорь, — я взяла его за руку. — Послушай. Тебе сорок пять. Когда Ане будет восемнадцать, тебе будет пятьдесят восемь. Ты всю жизнь хочешь провести только ради детей?
— А что в этом плохого? — он искренне не понимал.
— Ничего. Если это делает тебя счастливым.
Мы сидели до утра. Говорили о детстве, о родителях, о его работе. Впервые за долгое время Игорь рассказывал о себе, а не о детях.
Перед рассветом он признался:
— Знаешь, чего я боюсь больше всего? Что дети вырастут и тоже уйдут. Не просто повзрослеют, а именно уйдут. Как их матери.
— Дети всегда уходят, — сказала я мягко. — Это нормально. Но они возвращаются, если им есть к кому возвращаться.
Он кивнул, но в глазах читалось сомнение.
***
Утром воскресенья дом гудел. Дети носились по комнатам, Игорь готовил завтрак, попутно проверяя уроки у двойняшек. Мама приехала рано, привезла пирожки.
— Как спалось? — спросила она меня.
— Хорошо, — соврала я.
За завтраком Аня объявила, что хочет пойти в парк аттракционов.
— Сегодня нельзя, — покачал головой Игорь. — У Кирилла тренировка, у Антона репетиция…
— Па-ап, — протянул Кирилл. — Тренировку можно пропустить. Один раз!
Что-то изменилось в лице Игоря. Он поколебался, потом улыбнулся:
— Хорошо. Едем в парк. Все.
Дети закричали от восторга. Мама округлила глаза.
— А дела? — спросила она. — У тебя же работа, проект…
— Подождёт, — отмахнулся Игорь. И, повернувшись ко мне, подмигнул: — Иногда можно и для себя пожить, да?
Я засмеялась.
Когда мы с мамой собирались уходить, Игорь вышел проводить нас.
— Я тут подумал, — сказал он, глядя куда-то поверх моего плеча. — Может, мне записаться на курсы фотографии? Я в молодости этим увлекался.
— Отличная идея, — кивнула я. — Когда?
— По вечерам, два раза в неделю. Кирилл может посидеть с младшими.
— А он справится? — с сомнением спросила мама.
— Справится, — твёрдо сказал Игорь. — Он взрослый.
После обеда я уехала. Стоя на остановке, ждала автобус и думала об Игоре. О его силе. О его слабостях. О его одиночестве среди людей.
Мне вспомнились слова его бывшей жены, Марины, которую я случайно встретила год назад. Она спросила о детях, о нём. А потом сказала странную фразу:
— Знаешь, рядом с ним я чувствовала себя плохой. Не потому, что он упрекал или требовал. Просто он всегда был таким… правильным. Таким хорошим отцом, мужем, сыном. А я не могла соответствовать. Не могла быть идеальной.
Тогда я не придала значения её словам. Но сейчас, кажется, начала понимать.
Быть рядом с человеком, который всегда ставит долг выше всего — тяжело. Это как стоять рядом с памятником — безупречным, но холодным.
Только Игорь не памятник. Он живой человек, который просто не знает, как жить для себя.
В автобусе я написала ему сообщение: «Спасибо за разговор. Обязательно запишись на курсы. И возьми с собой фотоаппарат в парк сегодня».
Он ответил почти сразу: «Уже купил билеты. Аня в восторге. Кирилл тоже едет, хотя делает вид, что это детская забава».
Я улыбнулась. Может быть, что-то меняется. Медленно, но меняется.
А может, и нет. Может, Игорь так и останется один — сильный, надёжный, всегда готовый взять на себя чужую тяжесть. Может, таково его призвание — быть опорой для других.
Но разве это плохо? Разве это неправильно — жить ради тех, кого любишь?
Я не знала ответа. И, наверное, его нет. Есть только выбор — свой для каждого. И Игорь сделал свой выбор. Осознанно или нет — уже неважно.
Другие истории, рассказы и Анонсы Telegram подпишитесь и не пропустите много интересного
Автобус ехал по городу. Я смотрела в окно и думала: есть в мире люди-маяки. Они стоят на своём месте, светят другим, помогают не сбиться с пути. И часто остаются одни. Потому что их свет слишком ярок для тех, кто рядом? Или потому что держать этот свет — тяжело, и мало кто готов разделить эту ношу?
Не знаю. Но я точно знала одно: мой брат — один из таких людей. И пусть он часто одинок, но никогда — не один.
