С самого детства я мечтала о большой и дружной семье. Родители развелись, когда мне было пять, и я жила то с мамой, то с папой, постоянно чувствуя себя лишней, ненужной. Поэтому, встретив Андрея, я, не раздумывая, согласилась стать его женой. Он был старше меня на десять лет, умный, заботливый, надёжный. Я верила, что с ним обрету то, чего мне так не хватало в детстве — ощущение дома, крепкого тыла.
Первые годы нашей совместной жизни были похожи на сказку. Мы буквально не могли надышаться друг другом. Андрей сделал блестящую карьеру, и мы ни в чём не нуждались. Он во всём меня поддерживал, помог мне открыть своё дело. А когда умерла моя горячо любимая бабушка и оставила мне в наследство квартиру, муж первым предложил не продавать её, а сдавать, чтобы я могла иметь свой независимый доход.
Квартиру я отремонтировала на свой вкус, со всей душой обставила, будто собиралась там жить сама. И очень тщательно подбирала жильцов. Сейчас там обитала чудесная молодая пара — Олег и Света, тихие, интеллигентные ребята, которые мечтали накопить на собственное жильё. Мне было приятно им помогать, ведь я сама когда-то была в их ситуации.
И вот теперь этот странный звонок, враз перечеркнувший нашу размеренную и счастливую семейную жизнь.
— Алло, Андрюша? Приветик, племяш! Узнал? — раздался в трубке громкий женский голос.
Андрей поморщился и быстро вышел с телефоном в другую комнату. До меня доносились лишь обрывки разговора:
— Тёть Зин, вот так сюрприз! Сколько лет, сколько зим… Да, конечно, рад слышать… Развелась? Ох, печально… Скоро пенсия? Надо же… Предлагаешь в гости приехать, погостить? М-м-м…
По мере разговора лицо мужа становилось всё более озабоченным. Он нервно барабанил пальцами по столу, хмурился. Я даже начала волноваться — неужели что-то случилось? Но Андрей не спешил посвящать меня в свои тревоги. Лишь бросил напоследок в трубку:
— Конечно, тёть Зин, приезжай. Куда ж мы денемся. Встретим. Ждём.
А потом нажал отбой, тяжело вздохнул и повернулся ко мне. Вид у него был настолько мрачный и растерянный, что я занервничала не на шутку.
— Андрей, что происходит? Кто эта тётя Зина? Почему ты так разволновался?
Муж поморщился, будто от зубной боли, потёр переносицу.
— Маш, у нас тут такое дело… В общем, тётя Зина приезжает. Жить. К нам, — выдавил он с таким видом, словно сообщал о похоронах любимой собаки.
— Какая ещё тётя Зина? — опешила я. За пять лет брака Андрей ни разу не упоминал никакую тётю, тем более — с намерением поселить её в нашем доме.
— Ну как же. Тётя. Мамина двоюродная сестра. Зинаида Прокопьевна, — процедил муж сквозь зубы.
Видимо, эта самая Зинаида Прокопьевна не вызывала у него тёплых родственных чувств. Да и у меня, честно говоря, тоже — при одном только её имени хотелось содрогнуться. Это ж надо было такое отчество отхватить!
— А жить она где собирается? — осторожно спросила я, уже предчувствуя нехорошее.
— Ну… Я вот подумал. Может, поселим её в твоей добрачной квартире? — вкрадчиво предложил Андрей.
У меня чуть челюсть на пол не упала от такой наглости. Это что ещё за новые веяния?!
— Андрей, ты вообще соображаешь, что несёшь? — возмутилась я. — В моей квартире, на минуточку, живут квартиранты! Хорошие, порядочные люди, которые исправно платят и никаких хлопот не доставляют! А ты предлагаешь их на улицу выкинуть, чтобы какая-то левая тётка там прописалась? Совсем уже?!
Мне показалось, что муж даже слегка съёжился под моим напором. Видимо, сам понимал, что сморозил чушь. Но отступать, похоже, не собирался.
— Маш, ну пойми ты, — заканючил он. — Тётя Зина, конечно, ещё та штучка, я не спорю. Но она ж как-никак родня! Мама меня со свету сживёт, если узнает, что мы тёте от ворот поворот дали. Она ж меня малого нянчила, пирожками кормила, в кино-театры водила. Как я могу ей теперь отказать?
В его голосе звучала такая искренняя, прямо-таки детская обида, что я на секунду даже дрогнула. Может, и правда посочувствовать старушке, приютить на первое время? Но тут же мысленно одёрнула себя. Нет уж, Машенька, есть у тебя голова на плечах или как? Ты в лепёшку расшибалась, чтобы эту квартирку отхватить, ремонтом занималась, жильцов подбирала — и всё для того, чтобы какая-то дальняя родственница мужа одним махом твои труды коту под хвост пустила? Ну уж дудки!
От мыслей меня отвлёк звонок в дверь. На пороге стояла невысокая грузная женщина с одутловатым недовольным лицом. Платье на ней было вызывающе ярким и тесным, а в ушах раскачивались огромные блестящие серьги, больше похожие на люстры. Я с первого взгляда прониклась к незнакомке стойкой антипатией.
— Ну, здравствуй, племянничек! — пробасила она, бесцеремонно отодвигая меня плечом и вваливаясь в квартиру.
«Приплыли», — тоскливо подумала я. Похоже, легендарная тётя Зина пожаловала собственной персоной.
— Проходите, тёть Зин, — пролепетал Андрей и полез обниматься.
Тётка смерила его колючим взглядом, но обняться всё же соизволила. А потом окинула придирчивым взором нашу просторную прихожую, зацепилась глазом за меня и процедила:
— Это ещё что за фря? Никак, твоя благоверная?
У меня от такого хамства даже язык к нёбу прилип. Фря?! Это она меня так обозвала, что ли? В моём собственном доме? Да я сейчас ей…
Но я не успела и рта раскрыть, как Андрей торопливо встрял:
— Тёть Зин, ну что ты такое говоришь! Это Маша, моя жена. Маша, это тётя Зина. Ну, я тебе про неё рассказывал.
Ага, рассказывал он. Минуту назад, блин.
— Здрасьте, — буркнула я, даже не пытаясь изобразить приветливость. Больно надо перед всякими хабалками лебезить.
Тётка смерила меня ещё одним высокомерным взглядом и отвернулась, всем своим видом показывая, что не желает марать об меня даже взгляд своих царственных очей.
А в эти самые очи будто бес вселился. Маленькие, колючие, они прямо-таки сверлили Андрея насквозь. Губы тётки кривились в злорадной усмешке.
— Ну что, племянничек, как я погляжу, обзавёлся ты семейкой. Что ж, пока на тебя посмотрю, силы, значит, ещё не на исходе. А то глядишь — и мне перепадёт малость твоего семейного счастья, а?
Я прямо опешила от такой наглости. Это что же получается? Приехала непонятно откуда, на пороге хозяйку дома облаяла, а теперь ещё и на «семейное счастье» Андрея рот разевает? Ну ни стыда, ни совести!
Муж тоже выглядел слегка ошарашенным. Но, в отличие от меня, смолчать не смог.
— Тёть Зин, ты это… Ты не подумай чего. Мы ж тебе всегда рады. Оставайся, сколько нужно. Поможем, чем сможем.
— Ой, бросьте вы эти расшаркивания! — отмахнулась тётка. — Я ж к вам не за милостыней припёрлась. Семья как-никак, положено друг за дружку горой стоять. Ты вот лучше скажи мне, племяш, — она в упор уставилась на Андрея. — Освобождай свою добрачную квартиру. Поживу немного и уеду. Родня я вам или как?
У меня прямо челюсть отвисла. Это что же такое делается, а? Припёрлась тут на всём готовеньком, ещё и условия ставит! А мои квартиранты — это так, меблировка, что ли? Вон их, лишь бы тётеньке Зине уютненько было?
Но не успела я и рта раскрыть, как муж мой, хренов защитничек, выдал:
— Маша, ну в самом деле. Может правда пока твоих квартирантов к нам перевезём? Или в гостиницу поселим. А тётя тем временем у тебя перекантуется. Ну что тебе, жалко, что ли?
Я прямо задохнулась от возмущения. Это он меня жадной ещё выставляет? Я, значит, со всей душой, можно сказать, последнее отдаю — а он меня же и попрекает?!
Тут тётка, почуяв слабину, тут же встряла:
— Вот-вот, племянничек! И я о том же. Не жадничай, отдай старенькой родственнице угол. Я ж не чужая. Чай, тоже на вас, молодых оболтусов, горбатилась. Неблагодарные!
Последнее слово она прямо выплюнула мне в лицо. У меня даже руки от гнева затряслись. Ещё секунда — и я бы, наверное, в драку полезла. Но тут Андрей, слава богу, опомнился.
— Тёть Зин, ну что ты такое несёшь, ей-богу! Как язык поворачивается! Маша тебе ничего плохого не сделала. И я тоже. Мы от помощи не отказываемся. Живи пока у нас. Места всем хватит. А насчёт квартиры — мы подумаем ещё. Не гоже так сразу людей на улицу гнать.
На этом, собственно, инцидент и был исчерпан. Тётка смерила нас обоих испепеляющим взглядом, пробормотала что-то вроде: «Ну и сиди со своей клушей!», гордо развернулась и, задрав подбородок, удалилась — нести скарб в нашу гостевую спальню.
Мы с Андреем молча переглянулись. Он смотрел виновато, я — горько и обиженно. Неужели он всерьёз думал, что я прогну под эту хабалку? Да я скорее вообще эту квартиру продам на хрен, чем пущу туда этакое хамло!
Но вслух я этого, конечно, не сказала. Незачем сыпать соль на раны — Андрей и так выглядел расстроенным. Я его прекрасно понимала. Семья, как ни крути, — это святое. Тем более, когда речь идёт о пожилом человеке. Да ещё и о тётке, которая, страшно подумать, меняла ему в детстве подгузники. Тут не откажешь.
Так что я просто подошла и обняла мужа за плечи. Потёрлась носом о его щетинистую щёку.
— Ничего. Прорвёмся.
Андрей благодарно улыбнулся и притянул меня к себе.
— Спасибо, что понимаешь. Я знаю, что тётя Зина — та ещё заноза в заднице. Но она столько для меня сделала в детстве. Не могу же я теперь бросить её на произвол судьбы.
— Никто её и не бросает, — вздохнула я. — Мы же не отказываемся помочь. Просто… Давай договоримся сразу. Моя квартира — это моя квартира. И моих квартирантов я на улицу не поставлю. Даже ради твоей тёти.
— Конечно, солнышко. И в мыслях не было тебя заставлять, — муж виновато поцеловал меня в макушку. — Просто тётя Зина умеет быть очень… настырной. Вбила себе что-то в голову — хрен переубедишь. Но ты не переживай. Месяц-другой потерпим, а там, глядишь, она и сама съедет. Не захочет же она всю оставшуюся жизнь у нас на шее сидеть.
— Ой ли? — хмыкнула я скептически. Очень мне что-то сомневалось в тёткиных планах насчёт скорого отбытия. Больно уж цепко она впилась мёртвой хваткой в наше семейное гнёздышко. Но расстраивать Андрея ещё больше не хотелось. И так, бедолага, извёлся весь.
Поэтому я только крепче прижалась к нему и пробормотала:
— Будем надеяться. А пока — держись, мой хороший. Мы же команда. Мы всё преодолеем.
И я очень старалась в это верить. Хотя, чего греха таить, перспектива ютиться бок о бок с Зинаидой Прокопьевной меня совсем не прельщала. Но куда деваться? Не на улицу же её, в самом деле, гнать. Придётся потерпеть. В конце концов, не всю же жизнь она у нас проторчит. Съедет рано или поздно — никуда не денется.
Ох, знала бы я тогда, как жестоко ошибалась! Мой оптимизм улетучился уже на следующее утро, когда тётка, вальяжно развалившись на нашей кухне, заявила:
— Так, племянничек, у меня тут список накопился кой-чего по хозяйству. Холодильник бы не мешало новый, а то этот старый хлам скоро ноги протянет. И стиралку, гляжу, давно пора обновить. Да и ремонтик бы не помешал — стены совсем облезлые. А то как-то даже родне стыдно в такой берлоге жить. Ты уж постарайся, раз уж я всю жизнь на тебя горбатилась.
Андрей только рот открывал, не в силах вымолвить ни слова. Я же мысленно застонала и закатила глаза. Началось! День первый, а она уже губу раскатала. То ли ещё будет!
Так и потянулись наши нелёгкие семейные будни. Тётя Зина помыкала нами как хотела, цепляясь к каждой мелочи. То ей не так готовлю, то убираю не там. То ей денег подавай на новые шмотки, то на путёвку в санаторий раскошеливайся. Ни стыда, ни совести — вконец обнаглела старая кочерга.
Я скрипела зубами, но терпела. Андрей тоже помалкивал, хотя по глазам видела — из последних сил держится, чтобы в грубость не сорваться. Даже пытался пару раз с тёткой поговорить, мол, нельзя ли хоть как-то притормозить и дать нам передышку. Так куда там! Она только пуще распалялась.
— Ах ты негодник неблагодарный! Я тебя на руках носила, последним куском делилась! А ты меня в старости прогнать норовишь! Своим ли ушам верю?!
И давай слезу пускать да стенать, какие мы бессердечные да как ей не повезло с такой родней. Тьфу!
В конце концов, минуло три месяца, а тётка и не думала съезжать. Мало того — ещё и зятя своего бывшего, деда Мирона, к нам жить припёрла. Сюрприз, мол, вам, родненькие. Вместе веселей будет.
Тут уж я не выдержала. Это что же такое делается?! Пансионат для престарелых на дому? Нет уж, хватит! Пора с этим бардаком кончать!
Собрала я как-то мужа, усадила рядом и говорю:
— Андрюш, я больше так не могу. Меня эта тётка Зина скоро в гроб вгонит. А теперь ещё и дед Мирон в нагрузку. Сколько можно терпеть их выходки?
— Маш, ну а что я могу сделать? — Андрей прямо сник весь, сгорбился. — Родня ведь, не попрёшь же…
— А придётся! — отрезала я. — Иначе нас с тобой скоро тут же схоронят, под одним надгробием. Хочешь так закончить?
Муж тяжело вздохнул и отрицательно покачал головой.
— Вот и я не хочу, — продолжила я мягче. — Давай так. Поможем мы твоей тёте и деду её бывшему с жильём и пропитанием, не вопрос. Но пусть это будет отдельная квартира, подальше от нас. А то житья ж никакого не станет!
Андрей помолчал немного, обдумывая моё предложение. А потом решительно тряхнул головой и сказал:
— Ты права. Так больше нельзя. Будем искать им квартиру. Или в дом престарелых определим, в крайнем случае. Лишь бы подальше от нас.
На том и порешили. На следующий же день Андрей пошёл на серьёзный разговор с тёткой. Я благоразумно предпочла в этот момент посидеть в нашей комнате — не хватало ещё в процесс вмешиваться, и без того страсти кипят.
Разговор вышел бурным. До меня доносились отголоски скандала: вопли тёти Зины «Ах ты изверг!», «Родную кровь из дому гонишь!». Андрей что-то втолковывал ей, срываясь то на мольбы, то на угрозы. В какой-то момент мне показалось, что сейчас дойдёт до рукоприкладства.
Но обошлось. Видимо, Андрей всё же сумел убедить тётку, что так будет лучше для всех. К вечеру Зинаида Прокопьевна с Мироном Игнатьевичем хмуро паковали свои нехитрые пожитки, то и дело отпуская в наш адрес едкие реплики.
— Вот и сиди в своём свинарнике с этой фифой крашеной, — шипела тётка, впихивая в чемодан цветастые халаты. — Пожалеешь ещё, что старую больную тётю на улицу выгнал. Будешь локти кусать, да поздно будет!
Дед Мирон помалкивал, только глазами зыркал недобро. А я вздыхала и в который раз напоминала себе: терпение, только терпение. Осталось немного.
И вот, наконец, этот судьбоносный день настал. Чемоданы и сумки были собраны, такси вызвано. Тётка с зятем недовольно топтались на пороге в прихожей, не решаясь сделать последний шаг.
— Ну что, так и будем молча стоять? — не выдержала Зинаида Прокопьевна. — Даже на прощание не обнимешь старую тётку? Стыдобушка!
Андрей со вздохом шагнул вперёд и неловко приобнял родственницу за плечи.
— Ты это, звони если что. Мы всегда рядом будем.
— Ага, жди! — фыркнула тётка и, подхватив свою поклажу, гордо удалилась, даже не обернувшись напоследок. Мирон засеменил следом.
Когда за ними захлопнулась дверь, мы с Андреем облегчённо выдохнули и посмотрели друг на друга.
— Ну всё. Отмучились.
— Надолго ли? — усмехнулся муж невесело.
Я пожала плечами:
— Будем надеяться, что навсегда. А даже если и нет… Прорвёмся как-нибудь. Главное, что мы есть друг у друга.
И впервые за долгое время я почувствовала, что могу дышать полной грудью. В нашем доме снова воцарились мир и покой. И дай бог, чтобы так было и дальше.
А с родственниками… Что ж, надо как-то учиться выстраивать границы. Даже если они против. Иногда это — единственный способ сохранить собственную семью. Пусть и непростой, зато действенный.
Мы с Андреем обнялись и замерли так на пороге, провожая взглядом такси с незваными гостями. Конечно, осадок остался. Но главное, что мы справились. Выстояли. И впредь будем мудрее.
На том и порешили.
