Со мной работает видная и эффектная дама Леда Романовна. Естественно, не замужем. Видные и эффектные дамы всегда почему-то не замужем, хотя у них прорва поклонников.
Мои коллеги говорят, будто Леда Романовна – красотка и совершенство. Спорить не стану, я плохо разбираюсь. Да, у неё есть все эти ноги-бюсты-уши и прочие комплектующие. Есть два глаза – один левый, другой правый. Ничего лишнего нигде не торчит и не отпадывает. Значит, наверное, красивая.
Лично меня удручает, что красивая Леда Романовна – крайне неорганизованная женщина. В прошлом месяце она сделала всего 82% плана по работе. Это, конечно, никуда не годится. Я считаю, ценность сотрудницы надо измерять не в количестве веснушек и ног, а в производственных показателях.
На мои замечания Леда Романовна реагирует индифферентно. Она избалована славой и поклонниками, и ответ у неё один:
— Зудин, не будьте таким несовершенством! Вы не Зудин, а какой-то Занудин.
Я не вступаю в конфликты, зато Леда Романовна язвит в мой адрес каждый день. Язычок у неё острый.
— Зудин! – говорит она. — Вот сегодня Гусаров и Мусаров уже одарили меня комплиментами, а вы опять ничего не сказали. Почему такое невнимание?
— По какому поводу комплименты? – спрашиваю я. – Неужели… даже не верится… неужели у вас всё-таки выросли производственные показатели?
Зря я так сказал. Ничто так не бесит капризную Леду, как упоминание о производственных показателях.
— Лучший показатель женщины – это она сама! – сердится она. – У меня причёска новая, между прочим! Видите? Скажите хоть одно человеческое слово, пень вы бесчувственный! Как я вам?
Смотрю на её причёску. Мне кажется, парикмахер, который стриг и красил Леду, в то же время параллельно разговаривал по двум телефонам и мучился чесоткой. А ещё на нём, наверное, горел халат, поэтому причёска у Леды получилась похожей на абстрактный шурум-бурум.
Хотя, может, так и надо? Огорчать коллегу не хочется, но и лгать тоже.
— Нестандартная причёска, — осторожно говорю я. – Надеюсь, теперь у вас вырастут производственные показатели?
— Идите вы в кулер, Зудин! – злится Леда Романовна. – Вы такой унылый и занудный человек, такое несовершенное несовершенство… вы просто совершенны в своём несовершенном несовершенстве! Тьфу, запуталась. Кажется, я понимаю, почему от вас ушла жена.
— Я тоже понимаю, — говорю я. – Она ушла потому, что у неё есть ноги.
— Нет, — упорствует Леда. – Она ушла потому, что у неё есть мозги. Как вас вообще можно выносить дольше трёх секунд?
— Если вас это успокоит, — говорю я. — На прощание жена оставила мне длинное-предлинное письмо и после него я долго переживал.
— Не могу представить вас переживающим! — фыркает Леда. – И что там было написано?
— В содержание я не вдавался, — признаюсь я. – Но в тексте были три орфографических ошибки и две пунктуационных. Это ударило меня в самое сердце и …
— Всё ясно, — стонет Леда. – Бедная ваша супруга! Я покрываюсь от вас плесенью, Зудин! Вы сухарь! Чем умничать, лучше поднимите мою папку из-под стола? Побудьте хоть раз джентльменом!
Я нагибаюсь за папкой и вижу под столом, так сказать, нижний сектор нашей Леды Романовны. Он беззастенчиво глядит на меня двумя круглыми коленками, а остроносые туфли и кружевные чулки явно не способствуют высоким производственным показателям хозяйки.
— Я понял, Леда Романовна! – говорю я, выпрямляясь. – Я понял, что с вами такое!
Леда Романовна умело краснеет и запоздало одёргивает юбочку.
— Что вы поняли, Зудин? – медово говорит она. – Ну что?
— У вашего кресла отломился один ролик, — объясняю я. – Вам неудобно сидеть, вам сложно сосредоточиться, поэтому у вас хромают дисциплина и трудовое прилежание.
Чего я такого сказал? Но после этого заявления Леда Романовна вообще взбеленилась.
— Уйдите от греха, Зудин! – злобно зашипела она. – Уйдите с глаз, пока я не швырнула в вас этой самой папкой, этим самым столом и этим самым креслом! Вы образец ужасного занудного несовершенства! Никогда вам не встать в один ряд с Гусаровым и Мусаровым!
— Я и не хочу стоять с ними в одном ряду, — говорю я. – Потому что у них низкие производственные показатели.
После очередной перестрелки Леда Романовна подолгу со мной не разговаривает и называет меня исключительно в третьем лице «Его Несовершенство Зудин». До этого мне дела нет, поскольку шпильки никак не влияют на мои производственные показатели.
Вчера Леда Романовна упорхнула из офиса чуть раньше обычного – водится за ней такой грешок. Когда я ровно в шесть вышел на улицу и свернул под арку, то увидел, что к ней пристаёт хулиган с явно непристойными намерениями.
— Отстань! – голосила Леда. – Отстань!… Зудин, помоги мне!
Я подошёл.
— Извините, — сказал я хулигану. – Вам нетрудно перестать приставать к Леде Романовне? Своими нештатными действиями вы портите ей настроение, а у неё и без того низкие производственные показатели.
— А ты что за тень долгоносика? – отозвался этот грубиян. – Скрипи отсюда, буратино!
Между нами завязалась драка, но борьба была недолгой. Юноша явно уступал мне в технике. Говоря по-русски, я навешал ему по соплям и вскоре обратил мерзавца в бегство.
— Ну вы даёте, Зудин, — вздохнула Леда Романовна, когда хулиган убежал. – Не такой уж вы безнадёжный, как я думала. А теперь проводите меня!
— Просто каждое утро я занимаюсь с гантелями и боксёрской грушей, — пояснил я. — Ибо спорт улучшает производственные показатели.
— Вот только не надо… — простонала моя коллега и зажала уши.
Мы с Ледой дошли до её подъезда и остановились.
— Зудин, — сказала Леда. – Самый несовершенный из всех несовершенных Зудиных. Хотите правду?
— О чём? – говорю я.
— Этот хулиган – мой сосед, — говорит Леда. – Я сама его сегодня наняла. За две тысячи.
— Как так? – опешил я. — Зачем?
— За шкафом, — отрезала Леда. – Не пойму, что со мной творится, но если ты вякнешь ещё хоть слово – я тебя сама побью! Или ты не видишь, чёртов чурбан, как я смотрю на тебя уже целый год?
Тут я действительно утратил дар речи. Сейчас мы стоим с Ледой у подъезда и целуемся как два дурака. Это не входило в мои планы, это для меня ново и неожиданно.
А главное — мне в кои-то веки вдруг стало плевать на производственные показатели…
