– Лидия Петровна, да как вы могли такое допустить? – возмущенно кричала соседка Валентина Ивановна, размахивая руками прямо в коридоре коммунальной квартиры. – Вы же мать! Как можно было так равнодушно смотреть на то, что творится с вашей дочерью?
– Тише вы, тише! – шипела Лидия Петровна, оглядываясь по сторонам. – Весь дом перебудите своими воплями!
– А мне всё равно! Пусть все знают, какая вы мать! Анечка уже третий месяц не выходит из комнаты, не ест толком, а вы делаете вид, что ничего не происходит!
Лидия Петровна крепко сжала губы и зашла в свою комнату, хлопнув дверью. Валентина Ивановна ещё постояла в коридоре, потом тоже ушла к себе, громко фыркнув.
В комнате было душно и тихо. Анна лежала на кровати, отвернувшись к стене, и делала вид, что спит. Мать прошла к окну и распахнула его настежь. Прохладный осенний воздух ворвался в комнату, шевеля занавески.
– Анечка, вставай. Пора обедать, – тихо сказала Лидия Петровна.
Дочь не шевелилась. Мать подошла к кровати и села на край.
– Я знаю, что ты не спишь. Давай поговорим, а?
– О чём тут говорить? – глухо отозвалась Анна, не поворачиваясь. – Всё уже случилось.
– Случилось, да не случилось. Жизнь продолжается. Нужно что-то решать.
Анна резко повернулась к матери. Лицо у неё было бледное, глаза опухшие от слёз.
– Что решать, мама? Что? Он женится на другой через неделю! На этой своей Светке из института! А я дура сидела и ждала, когда он диплом получит!
– Аня, дорогая, ну что ты себя так мучаешь? – Лидия Петровна погладила дочь по волосам. – Значит, не судьба была. Найдёшь другого, хорошего.
– Другого? – Анна села на кровати и посмотрела на мать остановившимся взглядом. – Мама, ты не понимаешь. Я же…
Она запнулась и снова отвернулась к стене.
– Что, доченька? Говори, что случилось.
– Ничего. Просто больно очень.
Лидия Петровна вздохнула и встала.
– Ну ладно, лежи пока. Но вечером поужинаешь обязательно. Совсем исхудала.
Мать ушла на кухню готовить обед. Анна осталась лежать, уставившись в потолок. В животе что-то тянуло и кололо. Она положила руку на живот и погладила его через тонкую ночную рубашку.
– Что же нам теперь делать? – прошептала она.
На кухне стучали кастрюлями и что-то жарилось на сковородке. Пахло луком и картошкой. Анну слегка подташнивало, как и каждый день последние недели.
Вечером к ним пришла тётя Клава, младшая сестра матери. Она работала медсестрой в больнице и была единственной в семье, кто имел медицинское образование.
– Ну что, Лидочка, как наша больная? – спросила она, снимая в прихожей плащ.
– Да всё лежит, не ест ничего. Совсем меня замучила, – пожаловалась Лидия Петровна.
– А врачу показывала?
– Да куда её покажешь? Встать-то не хочет.
Тётя Клава прошла в комнату к Анне.
– Привет, племянница. Как дела?
– Нормально, – буркнула Анна, не поворачиваясь.
– Ну-ка, поворачивайся ко мне, – строго сказала тётя Клава. – Дай-ка я на тебя посмотрю.
Анна неохотно повернулась. Тётя Клава внимательно осмотрела её лицо, потом взяла за руку и пощупала пульс.
– Когда последний раз ела нормально?
– Не помню, – пробормотала Анна.
– А месячные когда были?
Анна вздрогнула и быстро взглянула на тётю.
– Не помню.
– Как это не помнишь? Думай.
– Ну… давно. Месяца два назад, наверное.
Тётя Клава нахмурилась.
– Аня, вставай-ка. Пойдём в ванную.
– Зачем?
– Проверим кое-что.
Анна нехотя встала с кровати. Ноги у неё были ватными, в глазах потемнело.
– Ой, – она схватилась за стену.
– Что такое?
– Голова кружится.
Тётя Клава помогла ей дойти до ванной и закрыла дверь.
– Раздевайся, – коротко сказала она.
– Тётя Клава, зачем?
– Затем. Делай, что говорю.
Анна медленно разделась. Тётя Клава осмотрела её, пощупала живот и грудь.
– Так, одевайся.
Они вернулись в комнату. Тётя Клава села на стул и долго смотрела на племянницу.
– Аня, скажи честно. У тебя с этим парнем что-то было?
Анна покраснела до корней волос.
– Что вы имеете в виду?
– Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Были у вас близкие отношения?
Анна опустила голову и кивнула.
– Были.
– А предохранялись?
– Он говорил, что всё под контролем, что он знает, как нужно…
– Понятно. Аня, ты беременна.
Слова повисли в воздухе, как приговор. Анна сидела не шевелясь, словно не понимая, что услышала.
– Что? – наконец переспросила она.
– Беременна ты. Месяца три уже, не меньше.
Анна закрыла лицо руками и заплакала. Тётя Клава подошла к ней и обняла.
– Ну что ты, что ты. Не плачь так.
– Что же теперь делать? – всхлипывала Анна. – Он же женится на другой! А я… я…
– Сначала нужно точно убедиться. Завтра поедем к врачу. А там посмотрим.
– Мама узнает?
– Пока никому не говори. Сначала точно выясним.
Тётя Клава ушла, а Анна так и просидела на кровати до утра, не зная, что делать и о чём думать. В голове мелькали обрывки мыслей, воспоминания о Викторе, о их встречах, о том, как он обещал жениться на ней, когда закончит институт.
Утром они с тётей Кlavой поехали в больницу. Врач подтвердил то, что уже знала тётя Клава. Беременность, четырнадцать недель.
– Что будем делать? – спросила тётя Клава, когда они вышли из кабинета.
– Не знаю, – Анна была совершенно растерянной. – Честно, не знаю.
– Сначала нужно поговорить с этим парнем. Может, он одумается, когда узнает.
– Нет, тётя Клава. Он не одумается. Он любит другую.
– Откуда ты знаешь? Может, просто испугался ответственности. Многие мужчины так делают.
Анна покачала головой.
– Я видела их вместе. Он на неё смотрит совсем не так, как смотрел на меня. Там настоящая любовь.
– Тогда нужно решать самой. Либо рожать и воспитывать одной, либо…
– Либо что?
– Ну ты понимаешь. Есть способы прервать беременность.
Анна вздрогнула.
– Это же грех.
– Грех – не грех, а жизнь одна. Подумай, сможешь ли ты одна поднять ребёнка? Без мужа, без поддержки?
Они молча ехали домой в автобусе. Анна смотрела в окно на осенние деревья, на хмурое небо. Внутри неё росла новая жизнь, а она не знала, что с этим делать.
Дома мать сразу заметила, что дочь чем-то расстроена.
– Что случилось? Где вы были?
– Ездили к врачу, – сказала тётя Клава. – У Ани малокровие. Нужно лечиться.
– Я так и думала. Совсем бледная стала.
Анна прошла в свою комнату и легла на кровать. Мать и тётя остались на кухне разговаривать.
– Клава, а что на самом деле с девочкой? – тихо спросила Лидия Петровна.
– Что я сказала, то и есть. Малокровие.
– Не врёшь?
– Зачем мне врать? Нужно кормить её получше, витамины давать.
Лидия Петровна кивнула, но всё равно что-то её беспокоило. Дочь вела себя очень странно последнее время.
Вечером к Анне пришла подруга Лена.
– Привет, – сказала она, заглядывая в комнату. – Как дела?
– Нормально, – ответила Анна.
– Совсем не нормально. Мать говорит, ты уже месяц не выходишь. Что случилось?
– Ничего особенного. Просто плохо себя чувствую.
Лена села на кровать рядом с подругой.
– Аня, мы же с детства дружим. Рассказывай, что такое.
Анна долго молчала, потом всё-таки решилась.
– Лена, а если у человека случилась беда, очень большая, и он не знает, как быть?
– Какая беда?
– Ну, например, если девушка… если она…
Анна не могла выговорить слова.
– Если она что?
– Если она в положении, а парень её бросил?
Лена широко открыла глаза.
– Аня, ты о чём?
– Просто интересно. Что бы ты делала на её месте?
– Не знаю. Наверное, сказала бы родителям. Или этому парню.
– А если парень женится на другой?
– Тогда всё равно сказала бы. Пусть знает, что натворил.
Анна кивнула и больше ничего не сказала. Лена посидела ещё немного и ушла, так и не поняв, зачем подруга задавала такие странные вопросы.
На следующий день Анна всё-таки решилась. Она оделась, впервые за много дней, и поехала к институту, где учился Виктор. Подождала его у выхода.
Виктор удивился, увидев её.
– Аня? Что ты здесь делаешь?
– Нужно поговорить.
– О чём? Мне кажется, мы уже всё выяснили.
– Не всё. Пойдём в парк.
Они дошли до ближайшего сквера и сели на скамейку. Анна долго не знала, как начать.
– Витя, я беременна, – наконец выпалила она.
Виктор побледнел.
– Что?
– Я беременна. От тебя.
– Этого не может быть. Я же осторожничал…
– Видимо, не всегда.
Виктор встал со скамейки и прошёлся взад-вперёд.
– Аня, ты уверена?
– Конечно уверена. Думаешь, я бы стала выдумывать такое?
– А что ты хочешь от меня?
– Ничего. Просто хотела, чтобы ты знал.
– И что теперь делать?
– Не знаю. Может, не жениться на Светке?
Виктор резко повернулся к ней.
– Аня, я её люблю. Понимаешь? Люблю по-настоящему.
– А меня?
– Тебя я тоже любил. Но по-другому. Со Светкой у нас серьёзно.
Анна почувствовала, как слёзы подступают к горлу.
– Значит, ты всё равно женишься на ней?
– Да. Прости меня, но да.
– А как же ребёнок?
– Может, не стоит его рожать? Ты же молодая, впереди вся жизнь. Найдёшь другого человека, родишь детей…
Анна встала со скамейки.
– Понятно. Тогда мне нечего здесь делать.
– Аня, подожди!
Но она уже уходила, не оборачиваясь. Виктор постоял немного и тоже пошёл в другую сторону.
Дома Анна заперлась в комнате и проплакала весь остаток дня. Мать стучалась, звала ужинать, но дочь не отвечала.
Вечером снова пришла тётя Клава.
– Ну что, поговорила с ним? – спросила она, присаживаясь на кровать.
– Поговорила.
– И что?
– Ничего. Сказал, что любит другую и женится на ней.
– Сволочь, – зло сказала тётя Клава. – А про ребёнка что сказал?
– Посоветовал избавиться.
– Понятно. Тогда нужно самой решать. Аня, подумай хорошенько. Одной с ребёнком будет очень тяжело. Особенно в наше время.
– А если рожу?
– Если рожу, то матери придётся сказать. Не скроешь же.
Анна представила, как она рассказывает матери о беременности. Какой скандал будет, какой позор. Соседи будут шушукаться, показывать пальцем.
– Тётя Клава, а если я решу… избавиться… это опасно?
– Опасно. Но если делать у хорошего врача, то риск небольшой.
– А вы знаете такого врача?
– Знаю. Но это дорого стоит.
– Сколько?
– Тысячу рублей.
Анна вздрогнула. Такие деньги у неё были, она копила на свадьбу с Виктором. Ирония судьбы.
– Подумаю, – сказала она.
Тётя Клава ушла, а Анна осталась одна со своими мыслями. Она гладила живот и пыталась представить, как там внутри растёт маленький человечек. Её ребёнок. Частичка её самой.
Но что она сможет ему дать? Жизнь без отца, в нищете, с клеймом незаконнорожденного? Стоит ли обрекать его на такую судьбу?
Утром она приняла решение.
– Тётя Клава, – сказала она, когда та пришла после работы, – я решила.
– И что решила?
– Буду делать аборт.
Тётя Клава кивнула.
– Может, и правильно. Завтра договорюсь с врачом.
– Только маме не говорите, пожалуйста.
– Не скажу. Но придётся что-то придумать, почему ты ложишься в больницу.
– Скажем, что аппендицит.
– Можно и так.
На следующий день Анна легла в больницу якобы для удаления аппендицита. Мать очень переживала, собирала ей передачи, хотела остаться с ней, но врач сказал, что это не нужно.
Операция прошла благополучно. Анна лежала в палате и смотрела в потолок. Всё кончено. Больше нет ребёнка, нет той жизни, которая зарождалась внутри неё.
Она плакала тихо, чтобы не слышали соседки по палате. Плакала по несостоявшемуся материнству, по потерянной любви, по разбитым мечтам.
Через неделю её выписали. Дома мать окружила её заботой, готовила вкусную еду, покупала лекарства. Анна понемногу приходила в себя, но на душе была пустота.
Вскоре она узнала, что Виктор женился на Светке. Была большая свадьба, про которую рассказывали общие знакомые. Анна выслушивала эти рассказы с каменным лицом.
– Красивая пара, – говорила Лена. – Он такой счастливый был, просто светился.
– Хорошо, – отвечала Анна.
– Аня, а ты не сожалеешь, что с ним не сложилось?
– Нет. Не сожалею.
И это была правда. Она не сожалела о Викторе. Но сожалела о другом. О том, что не сказала матери правду. О том, что не рискнула родить ребёнка. О том, что испугалась трудностей.
Прошло несколько месяцев. Анна вернулась на работу, стала встречаться с другими парнями. Жизнь потихоньку налаживалась. Но иногда, особенно по вечерам, она думала о том, что было бы, если бы она поступила по-другому.
Через год она встретила Сергея, хорошего человека, который искренне её полюбил. Они поженились, родили детей. Анна стала счастливой матерью и женой.
Но была в её жизни одна тайна, о которой она никому не рассказывала. Даже мужу. Даже детям, когда они выросли. Даже подруге Лене, которая знала все её секреты.
Тайна о ребёнке, которого она носила четырнадцать недель и который мог бы сейчас быть взрослым человеком. О том решении, которое она приняла в восемнадцать лет и которое преследовало её всю жизнь.
Она никому не сказала. И, наверное, не скажет никогда.
Только иногда, когда она шла мимо школы или детского сада, когда видела детей, похожих на Виктора, у неё сжималось сердце. И она думала: «А вдруг это мог бы быть он? Мой сын или моя дочь?»
Но эти мысли она тоже держала при себе. Потому что некоторые тайны слишком тяжелы, чтобы их можно было с кем-то разделить.
