– Неужели ты не понимаешь? – в голосе Игоря клокотала неприкрытая злость, пока он торопливо запихивал вещи в сумку. – Маме сейчас нужна наша поддержка! Она совершенно беспомощна, инсульт – это не шутки, врачи сами сказали. Без нас она просто не выживет.
Я лишь криво усмехнулась в ответ:
– А врачи, случайно, не упомянули, что я не подписывалась быть сиделкой для твоей дражайшей матушки? Если это так необходимо, то, пожалуйста, справляйся сам. И тон сбавь, понял? Ни тебе, ни твоей мамочке я ничем не обязана!
Мгновенно сменив гнев на милость, Игорь заговорил виновато-примирительным тоном:
– Ну, солнышко, прошу тебя, не кипятись. Ты же знаешь, я ради тебя на всё готов. Но сейчас мне нужна твоя помощь, я просто не справлюсь один.
Его руки обвились вокруг моей талии, притягивая к себе. Я вздохнула, чувствуя, как тает сопротивление. Отказать ему я не смогу.
– Ты что, прямо сейчас туда рвешься?
– Конечно. Митьку из садика я потом сам заберу. Он, кстати, все время спрашивает, когда мы поедем к бабушке.
Я скептически покачала головой:
– Не думаю, что именно об этом мечтал наш сын. Но раз ты так решил, давай поедем, посмотрим, что там стряслось.
Пока мы ехали к свекрови, я невольно размышляла о причудливой справедливости жизни. Вера Павловна…, это была та еще змея подколодная! Королева драмы и повелительница чужих судеб. Она никогда не упускала возможности влезть в чужие дела, словно ревнивый цензор, и пыталась дирижировать моей жизнью через своего обожаемого сына. Мой брак с Игорем стал для нее личной трагедией – как посмел ее мальчик вырваться из-под крыла?
И то, что «мальчику» давно перевалило за сорок, ее нисколько не смущало.
Разумеется, я не позволяла ей вить из себя веревки. Характер у меня такой – стальной стержень внутри, обернутый в шелк. Я всегда иду до конца, сметая преграды на пути к цели. Родители закалили меня жизнью, научили не бояться трудностей. Рано покинув отчий дом, я познала горечь разочарований, собирала синяки и шишки, но не сломалась. Упорство и труд – вот мои верные спутники. И теперь, оглядываясь назад, я вижу, что все было не зря.
Я – востребованный дизайнер интерьеров, сама себе хозяйка. Вдобавок ко всему, веду занятия в детском развивающем центре, даря радость малышам. Когда мы встретились с Игорем, я уже была вполне самодостаточной женщиной: собственная просторная квартира, приличная машина, стабильный доход.
Единственное, чего мне не хватало для полного счастья, – это семья. И Игорь, на первый взгляд, казался идеальным кандидатом на роль мужа. Хорошая работа, стабильная зарплата. Да, он зарабатывал меньше меня, но я никогда не ставила это ему в упрек. Деньги – это важно, конечно, но не главное. Семья – вот истинная ценность.
Когда у нас с Игорем родился сын, мир озарился неземным светом. Наш маленький комочек счастья, сладкий ангелочек, умница и капризуля в одном лице, наполнил жизнь невероятной радостью.
По правде говоря, Вера Павловна ни разу не помогла мне с Митей, хотя и вышла на пенсию. Если возникала необходимость оставить малыша на пару часов, я обращалась к подругам или нанимала няню.
А что же бабушка? Она нянчила свою великовозрастную внучку, Лену, осиротевшую дочь покойной дочери. Лена ловко вила веревки из старушки, без зазрения совести забирая львиную долю её пенсии. И Вера Павловна сама оправдывала ее:
Ну как ж «Девочка учится, ей нужно одеваться и хорошо питаться».
В итоге – на Новый год Лене десять тысяч в конверте, а Мите – лишь телефонные поздравления. Даже шоколадку ни разу не купила внуку!
– Да что ты прибедняешься? – сердилась Вера Павловна на мои упреки. – У вас денег куры не клюют, а вот моя бедная Леночка…
Вспоминаю себя в годы Лены и невольно качаю головой: я никогда не была паразитом и уж тем более не тянула деньги из бабушек и дедушек.
– Кстати, – мои размышления внезапно прервались, и я повернулась к мужу. – А почему Лена не ухаживает за Верой Павловной? Они же родные люди! Почему в больнице с твоей мамой сидела только я.
Игорь скривился, словно от зубной боли:
– Ты же знаешь Лену… Молодость взыграла, учеба да прогулки на уме. К тому же, у неё жених на горизонте. Любовь, одним словом.
– Ах, конечно! – язвительно фыркнула я. – Романтические свидания куда увлекательнее, чем выхаживать немощную старуху. И уж тем более приятнее, чем опорожнять утки и менять подгузники. А я, видите ли, мечтала об этом с детства!
– Не смей называть маму старухой, – глухо попросил Игорь, и в комнате повисла тягучая тишина.
Дальше все покатилось по наезженной колее. Чтобы умиротворить супруга, мне предстояло облачиться в рясу матери Терезы и стать бесплатной сиделкой для его беспомощной матери.
Тело Веры Павловны предательски не слушалось, но змеиный нрав ничуть не утих. Она, с трудом ворочая языком, пыталась выказать свое недовольство.
– Простите, дражайшая свекровушка, – процедила я в ответ на очередное возмущенное мычание. – У меня, знаете ли, работа имеется. Или склероз одолел? Могу и напомнить. Вот, любуйтесь, ноутбук. Здесь мои проекты, заказчики ждут результатов. Так что придется потерпеть. Покормлю через час, не раньше. Тем более, что двадцать минут назад вы уже баловали себя перекусом.
Вера Павловна прожигала меня взглядом, полным ненависти, но что она могла поделать? Наверное, бессовестно пользоваться ее беспомощностью, но ведь не я довела ее до такого состояния. И, признаться, никогда не стремилась к общению с ней, да и сейчас не горю желанием.
Муж же мой, словно гранитная скала, непоколебим в своей уверенности: уход за его тяжело больной матерью – исключительно моя забота. В своё оправдание скажу лишь, что, какой бы мегерой ни считала меня Вера Павловна, я провела с ней бок о бок больше двух мучительных недель. И пусть меня выворачивало наизнанку от одной мысли о том, чтобы мыть её и менять подгузники, я стиснув зубы, продолжала это делать до последнего дня.
Сегодня утром, за завтраком, Митя, лучась надеждой, попросил меня сводить его в аквапарк. Суббота, как-никак, а за окном – солнце, словно разлитое золото, и манящая жара. Конечно, я не смогла отказать своему мальчику. И тут случилось нечто, что выбило почву из-под ног и заставило мир вокруг расплыться, словно в кривом зеркале.
— Постой, куда это ты намылилась? А как же моя мама?
Этот вопрос Игоря словно придавил меня свинцовой плитой к стулу. Слова застряли в горле, точно ком. Наконец, выдавила из себя:
— Ты что, сам собрался ехать с Митей?
— Я не могу, ты же знаешь, у меня работа. И вам придётся потерпеть.
Он прекрасно видел, как я из кожи вон лезу, лишь бы избежать ухода за его матерью.
— Неужели?! — сорвалась я, позабыв о своем вечном самообладании. — И сколько же нам терпеть? Год? Пять? А если твоя мамаша проживёт ещё десять лет, прикованная к постели? Нам с Митей просто… терпеть? А жить нам когда? И вообще, Игорь, неужели твой маленький сын для тебя пустое место? Как ты можешь ставить его ниже своей престарелой матери, которая и так уже отмерила свой век?
Возможно, мои слова прозвучали жестоко, но он сам вырвал их у меня из груди. Впрочем, он тоже не остался в долгу.
— А если бы это случилось с твоей матерью, ты бы тоже так о ней говорила?!
— Нет, не говорила бы. Но и тебя мучить бы не стала. Если вдруг с моими близкими случится беда, у них будет лучшая сиделка. Профессионал, знающий свое дело. У неё будет опыт и желание помочь. И я не понимаю твоего, Игорь, упрямства. Неужели так сложно нанять для матери круглосуточную няню? В городе полно желающих взять на себя такую ношу. Открой любой сайт объявлений и выбирай. Но ты же не хочешь, ты разыгрываешь благородство. Только почему-то за мой счёт.
— Денег нет, — Игорь развел руками, словно нищий проситель. — Хотел, чтобы за мамой присматривал кто-то родной. Ей так спокойнее было бы. Но если ты думаешь, что наемница заменит близкого человека… что ж, нанимай. Не стану препятствовать.
Я вскинула брови, пораженная до глубины души:
— Ты это к чему? Ты хочешь, чтобы я оплачивала уход за твоей матерью?
— А что такого? — Игорь был непроницаем, как гранитная стена.
— Ты совсем страх потерял, дорогой? — возмутилась я. — Я вкладываю свои деньги в технику, делаю наш дом уютным, тяну кредиты за мебель, содержу всю семью, плачу за сад нашему сыну… И теперь ты хочешь, чтобы я еще и твою мать содержала?!
– Во-первых, – Игорь развел руками, словно снимая с себя всякую ответственность, – это твоя крепость, твоя обитель. Я тут ни при чем. Во-вторых, ты сама настояла на частном детском саде для Мити. Государственный обошелся бы нам в копейки. В-третьих, твои личные расходы… эти бесконечные наряды, маникюры, педикюры – утекают, как вода сквозь пальцы. Могла бы быть скромнее.
Его слова резанули по живому, словно лезвием. Я вскипела, как чайник на плите:
– Значит, по-твоему, я должна превратиться в серую мышь? Что ж, дорогой мой, знаешь что? Катись-ка ты к… своей мамочке! Ухаживай за ней, раз так печешься о деньгах! А я буду жить своей жизнью и растить сына, которому не придется ждать, пока ты разродишься решением всех наших проблем. Понял? И да, если что, на развод я согласна!
Я вылетела из квартиры свекрови, словно пуля, оставив за собой шлейф негодования. Дверь захлопнулась с оглушительным грохотом, эхом отразившимся в моей душе. Притихший Митя, испуганно вцепившись в мою руку, ничего не понимал. Дома, уже успокоившись, он робко спросил:
У нас теперь не будет папы?
Волна отчаяния подступила к горлу, требуя вырваться криком, обрушиться градом слез, разнести все вокруг в щепки, лишь бы хоть немного унять эту разъедающую душу боль. Но я сдержалась, стиснув зубы. Нельзя, чтобы Митя видел меня сломленной.
Солнышко, у нас все будет хорошо, ты веришь мне?
В ответ – робкий кивок.
Вот и славно. А теперь, давай устроим себе праздник? Заглянем в наше любимое кафе, полакомимся чем-нибудь вкусненьким, а потом – в аквапарк! Ты же мечтал?
Этот день мы провели как в сказке, позабыв обо всем. Я смотрела, как Митя с восторгом плещется в воде, и ловила себя на мысли, что мне так нравится быть этой – улыбающейся, спокойной мамой, уверенной в себе женщиной. И совсем не хочется превращаться в измученную, дерганую тень, прикованную к больной женщине какими-то нелепыми обязательствами.
Я молчала. Ни звонка, ни вопроса о его делах. Но когда вечером мы с сыном вышли прогуляться в парк, я увидела его. К нам шел Игорь. И улыбался.
– Вот ты где, а я уж измаялся, всюду ищу. Истосковался невыносимо.
– Неужели? – прозвучал мой тихий вопрос.
– Солнышко мое, прости. Все осознал, переосмыслил. Кстати, с сегодняшнего дня у мамы новая сиделка, Раиса. Она будет жить у нее, присматривать. А мы… мы будем навещать.
Я молча прильнула к нему. Наконец-то! Дошло, прозрел. Значит, больше не будет этих мучительных раздоров, этого разъедающего душу непонимания. И это… это просто счастье.
