Эля вернулась домой после похорон, но не пошла сразу в комнату. Устала, как собака, прямо в прихожей и присела на старенький пуфик. Даже снимать обувь сил не было.
– Ну что, как все прошло? – из-за двери выглянул муж. В руках у него был бутерброд, с хорошей такой, колбасой, нарезанной толстым ломтям. Эля подумала, что если Герман продолжит так резать колбасу, то даже на три бутерброда ее не хватит.
– Да нормально, – сказала она, но как-то неуверенно.
Герман засунул в рот кусок и проговорил с полным ртом: – Похороны – конечно, не самый веселый процесс.
– Ты даже не представляешь, – глаза Эли немного помутнели. – Тетя Галя мне оставила наследство.
Герман оторвался от еды, чуть не подавился. – Ну-ка, что там за наследство, расскажи.
Эля усмехнулась и покачала головой. – Дом ей завещал сын. Помнишь, Вову, который даже перед смертью к матери не приехал?
Герман хмыкнул, наверное, он и вправду не думал, что тетя Галя могла оставить что-то важное.
– Значит, ты помогала ей, а дом – этому Вове? – улыбнулся Герман, закусывая бутерброд.
– Ага, – кивнула Эля. – А мне деньги. Все деньги, что на счету у нее были.
– Деньги? – спросил Герман, не скрывая сомнений. – Ты, наверное, шутить вздумала. Пара тысяч, да?
Эля снова покачала головой. – Миллион.
Герман так сильно закашлялся, что чуть не выронил бутерброд. Повернулся к ней ошарашенно, как будто услышал что-то невероятное. – Что-о?
– Миллион, – подтвердила Эля, не слишком волнуясь. Она расстегивала сапоги, не глядя на мужа. – Миллион и тридцать две тысячи.
Герман закашлялся снова, уже без бутерброда в руках. Стоял с открытым ртом, его лицо стало каким-то смутным. Он не знал, что и думать. Ведь она только что вернулась с похорон, и тут явно не до шуток.
Тетя Галя была для Эли далеко не самой близкой родственницей. Она вообще узнала о ней только в пятнадцать лет, когда мама, не особо многословная, упомянула, что у них есть такая родственница в деревне. Звали ее Галина.
До того Эля не имела ни малейшего представления о существовании тети Гали. Оказалось, что мама с ней толком не общалась. А вот на похоронах отца своей тети Эля с этой женщиной как раз и встретилась.
После того как их познакомили, она поехала в деревню к тете Гале почти каждое лето. И тетя Галя оказалась настоящим другом. С ней было так легко поговорить. Эля могла рассказать ей вещи, которые никогда не рискнула бы сказать маме.
***
Когда Эля вышла замуж, тетя Галя заболела. У нее начались проблемы с ногами, и уход стал необходим. Эля не могла просто стоять в стороне. Тетя стала для нее человеком родным, несмотря на то, что они не были близки в юности. Помогать было для Эли чем-то естественным.
Герман, конечно, подшучивал, говорив, мол, зачем тебе это? У нее есть сын, пусть он и заботится. Но Эля, не раздумывая, садилась в поезд и ехала в деревню. Тетя Галя нуждалась в помощи, и Эля не могла позволить себе отступить. Даже когда тетя уже почти не могла ходить, она все равно не оставляла ее без внимания, приезжала три-четыре раза в неделю, а порой и чаще.
А вот сын тети Гали – тот был совсем другим. Он был здоров, но каждый раз уверял всех, что «он не понимает в этом деле», что «у него свои заботы». Эля же, несмотря на это, продолжала ухаживать за женщиной, даже не зная, что тетя составила завещание. Когда на похоронах огласили его, Эля чуть не потеряла сознание. А вот сын тети Гали устроил настоящий скандал. Почему ему ничего не достается? Почему все деньги уходят какой-то родственнице? Ведь он – единственный сын!
К счастью, остальные родственники тети Гали напомнили ему, что он-то как раз и не рвался за матерью ухаживать. Тут его как будто бы смело. Сын замолчал, а Эля только стояла, словно в тумане. Все это казалось не реальным. Она вряд ли могла бы предположить, что ей достанется не только память о тете Гале, но и миллион. Сумма, которая переворачивала представление о жизни.
– Миллион?! – Герман повторил слова жены с каким-то восхищением. – Да ты что, Эля, офигеть! Большие деньги!
– Да… теперь сможем и ремонт сделать, и, может, на отдых слетаем, – Эля пыталась говорить спокойно, но в голосе звучала неуверенность.
Герман, как всегда, поторопился: – Подожди-ка, я думал, мы машину поменяем! Я давно мечтаю о новой.
Эля устало вздохнула, снимая сапоги: – Какая машина, Герман? У нас уже есть машина. А вот ремонта нет, и отдыха тоже. Мы три года никуда не выезжали.
Она пошла в ванную, чтобы помыть руки, а Герман настиг ее, как будто не понимая, что дело не в машине.
– Ну подумай, какой хороший автомобиль мы сможем купить, продав нашу старую и добавив этот миллион! Не тачка, а вообще огонь будет! – продолжал он, глядя на Элю с искренним восторгом.
Эля почувствовала, как внутри ее нарастает усталость от этого нескончаемого потока мыслей мужа. Она вздохнула и, как ребенку, попыталась объяснить:
– Герман, это все прихоть. Машина – это не главное. Я почти на ней не езжу, да и ты… Все твои поездки – только на работу да в магазин. Для этого наша и так вполне подходит.
Герман остановился, задумавшись, и на какое-то мгновение замолчал. Но было видно, что для него мир возможных покупок и мечтаний о новой машине не так прост, как для Эли.
***
– Да она же требует ремонта! – Герман взглянул на Элю с таким выражением лица, как будто эта идея была чем-то абсолютно невыносимым.
– Но не на миллион же, – отмахнулась она. – Мы как раз все сделаем, и еще несколько лет будем кататься. А вот с таким ремонтом, как сейчас, стыдно жить. Ты же понимаешь, и ребенок у нас скоро будет. Как он по этому линолеуму ползать будет? Трубам тоже конец, их менять надо… Нет, Гер, все эти деньги я вложу в ремонт.
Он насупился. Герман вообще не был сторонником ее планов. Ему было без разницы, как живут, лишь бы не влезать в эти проблемы. Хоть и деньги достались ей, но он был частью этой семьи, неужели не может быть хоть какое-то мнение?
Когда Эля получила наследство и перевела деньги на счет, она сразу начала раздумывать, как их потратить. Сразу же в голове начали крутиться мысли о ремонте: какие обои клеить, или может, вообще покрасить стены? Плитка, ламинат, новая техника… Они с Германом жили почти как в коммуналке: стиральная машина с рук, холодильник от родителей. Ну, телевизор был новый, его Герман купил себе с премии, чтобы футбол смотреть было удобнее.
Эля гуляла по магазинам, искала все, что нужно для обновления. Но Герман, как всегда, не участвовал в этом процессе. Он и не пытался понять, что это для их совместной жизни, его волновала только одна мысль: новая машина. Эля давно привыкла к его детскому поведению и не обращала внимания. Подуется – пройдет.
Однажды утром Эля проснулась и заметила, что рядом с ней нет Германа. Был выходной день, она удивилась. Куда он ушел? Пытаясь дозвониться, она обнаружила, что он не берет трубку. Эля села на кровать и как-то интуитивно открыла мобильный банк. И тут у нее сердце ушло в пятки: деньги исчезли! Она прокрутила историю операций – все переведено на счет Германа.
Эля застыла, не веря своим глазам. Это была не ошибка, не технический сбой. Он перевел деньги, пока она спала. Подлость, на которую она не рассчитывала.
– Герман! – Она снова набрала его номер, но он не ответил. Тогда, без колебаний, написала сообщение: если не вернешь деньги, я напишу заявление в полицию.
Герман перезвонил мгновенно, голос его был испуганным и растерянным.
– Какое заявление?! Мы семья! – его слова звучали так, будто он был абсолютно прав.
– И ты считаешь, что семья так поступает? Ворует деньги?! Где ты? – Эля не могла скрыть гнева.
Герман признался, что он в автомобильном салоне. Эля ощущала, как внутри нее что-то ломается.
– Я жду деньги обратно, Гер. И если не получу, я обращусь в полицию, – спокойно сказала она, хотя внутри все переворачивалось.
Он вернул деньги почти сразу. И, сдерживая раздражение, приехал домой. Эля еще не успела выдохнуть, как Герман, войдя в квартиру, снова попытался включить «обиженного ребенка».
– Я же говорил тебе, ты меня довела, вот я и решил, что надо взять деньги. Ты только о себе думаешь!
Эля повернулась к нему, в ее глазах была твердость, которая до этого казалась ей не свойственной.
– Это я только о себе? – голос ее звучал почти жестко. – Ты, когда купил себе телевизор за премию, даже не спросил, что я хочу. Ты посмеивался над тем, что я ухаживала за тетей, а теперь все ее деньги ты хочешь потратить на себя. Нет, Герман, эгоист — это ты. И я очень жалею, что не заметила этого раньше.
Герман был ошарашен. Он думал, что все наладится. Он предложил сделать ремонт, помочь ей. Но эти слова уже не касались Эли. Она слышала их как пустой звук.
Эля собрала свои вещи и ушла. На следующий день она подала заявление на развод. Герман несколько раз пытался вернуть ее, даже прощения попросил, но его слова не тронули Элю. Она почувствовала облегчение, когда уехала. Она больше не была на поводке у чужих мечт и чужих желаний.
А Герман остался один. С телевизором, старой машиной и осознанием, что, возможно, потерял нечто важное. Но, как всегда, он винил Элю. В его глазах она была виновата, потому что, оказывается, «не прислушивалась к его желаниям».
Месяц спустя Эля сидела на балконе своей новой квартиры, потягивая чай, и наслаждалась тишиной. Здесь было уютно и спокойно, как она и мечтала. На столе перед ней стояла чашка с ароматным чаем, а в квартире пахло свежестью, как после дождя. Вспоминая Германа, она не чувствовала ни злости, ни сожаления. Она была освобождена. Он все-таки был тем самым человеком, который не мог по-настоящему ценить то, что имел, пока не потерял.
Как-то раз, проходя по улице, она встретила подругу с работы, Наташу, которая обрадовалась, увидев Элю.
– Эля, как ты? – Наташа подошла с улыбкой, но в ее глазах был интерес. – Ты вроде бы… уехала?
– Уехала, – ответила Эля, взглянув на свою подругу. – И не пожалела. Знаешь, я даже не думала, что это будет так легко.
Наташа присела рядом, слегка поджав ноги.
– Ты как будто расцвела, – заметила она. – Прямо другая стала.
Эля улыбнулась и вздохнула.
– Ты знаешь, я все время думала, что мне нужно что-то кому-то доказывать. А на самом деле я все это время строила жизнь не для себя, а для того, чтобы угодить Герману.
– Это всегда так бывает, – Наташа улыбнулась с сочувствием. – Мы все ищем подтверждение своему выбору. Но ты молодец, что поняла.
Эля нахмурилась, и ее взгляд немного потускнел.
– Да, я думала, что всегда будет так, как в фильмах. Я старалась, я верила. А в итоге все оказалось совсем не так.
Наташа молчала, понимая, что Эля действительно прошла через тяжелое испытание.
– Что с ним? – Наташа задалась вопросом, но не сразу продолжила. – Он же не сдался?
Эля поехала к родителям на дачу пару недель назад. Герман звонил, писал, пытался убедить ее вернуться. Даже в телефонных разговорах, в которых он пытался уговорить ее, было что-то робкое, как у маленького ребенка, который боится, что его снова не услышат.
– Он не сдался, – тихо ответила Эля. – Но я не могу вернуться, даже если он изменится. Я тоже должна измениться. Я хочу, чтобы было по-настоящему. Чтобы не был сам собой, а стал человеком, способным думать о другом, а не только о своих котелках.
Наташа молча кивнула, принимая ее слова. Женщина, которая по-настоящему переживает, не может оставаться прежней. Эля почувствовала, как внутренне освободилась.
– Ты это сделала. Ты ушла от того, кто не понимает твоего выбора, – сказала Наташа, погладив подругу по руке. – Ты сильная.
Эля улыбнулась и отпила еще один глоток чая.
– Не знаю, сильная я или нет. Но теперь я могу быть собой. И для меня это важнее всего.
Конец.
