Ольга Сергеевна тихо вошла в комнату сына. Макар, словно приросший к виртуальной реальности, как обычно, восседал за компьютером, поглощенный мерцающим экраном. Она беззвучно поставила рядом с ним чашку с дымящимся кофе и тарелочку с аппетитными бутербродами – маленькие подношения заботы в его цифровой келье.
– Мамуль, – пробормотал Макар, не отрывая взгляда от битвы пикселей, – отсыпь сотенку.
– В смысле? – растерянно переспросила Ольга Сергеевна, чувствуя, как легкое беспокойство закрадывается в душу.
– В смысле сто тысяч, – буднично сообщил сын, по-прежнему не удостаивая ее вниманием. – Тут долги накопились, понимаешь… неизбежные издержки прогресса.
Ольга Сергеевна застыла, словно пораженная молнией, не в силах вымолвить ни слова. Перед ней, в отблесках монитора, сидел ее тридцатилетний сын – дитя нового века, поглощенное цифровым хаосом. Его пальцы, проворные и умелые, молниеносно барабанили по клавишам, плетя новые сети зависимости и, казалось, совсем не замечая застывшую в дверях мать, с ее чашкой кофе и молчаливой, нарастающей тревогой.
Макар расцвел статью – высокий, с ладно скроенной фигурой, которой усердно касалась рука спортзала, с обжигающим взглядом пронзительных глаз и волосами, послушно лежащими волосок к волоску. Он стал живым отпечатком своего отца, зеркальным отражением его ускользнувшей сущности.
Отец оставил их, когда Макару едва исполнилось пять, и Ольга Сергеевна, словно верная стражница, направила весь пылающий жар материнской любви на сына. Мальчик рос, словно дивный цветок под ее заботливым крылом – не только красотой был одарен, но и острым умом. В учебе познал лишь вкус триумфа, осыпая себя четверками и пятерками, с легкостью покоряя школьную программу. Боевой дух его нашел выход в секции карате, где он также снискал немалые лавры.
В Академию госслужбы, увы, путь лежал лишь через тернии платного обучения. Ольга Сергеевна не скупилась на репетиторов, и балл ЕГЭ у Макара был весьма достойным, но судьба распорядилась иначе – Академия госслужбы, увы, не МГУ, бюджетных мест здесь не сыскать.
Затем настала пора больших трат на московскую квартиру – Истра осталась позади. Сын, словно птица, выпорхнул из родного гнезда. С легкостью защитив магистерский диплом, он устремился к новым вершинам, поступив в аспирантуру. Но аспирантуру так и не окончил, однажды сообщив матери:
— Защита кандидатской — это же бешеных денег стоит, зачем нам эта канитель?
— Каких денег? — Ольга Сергеевна вскинула брови. — Тебе ведь предложили место в аспирантуре на бюджетной основе.
— Аспирантура, конечно, «бесплатная», — Макар растянул слова с ядовитой ухмылкой, — только вот за публикацию каждой статьи вынь да положь, научному руководителю — благодарность в конверте, рецензентам — подмаслить, на защиту в соседнюю губернию смотаться, потом банкет закатить на весь ученый совет. Сплошной донат, Ольга Сергеевна, сплошной.
Кандидатская так и осталась пылиться в дальнем углу его сознания. Уже четыре года жизнь Макара превратилась в ленивое болото, затянутое тиной бесцельности.
При этом Макар, в отличие от многих сверстников, прочно сросшихся со смартфонами и компьютерами, не просиживал жизнь в виртуальном пространстве. Напротив, он фонтанировал энергией: фитнес-зал до седьмого пота, спонтанные поездки за город, калейдоскоп встреч с девушками, задушевные посиделки с друзьями до самого утра. Его кулинарные эксперименты порой повергали в трепет даже мать – выискивал в сети какие-то головокружительные рецепты и с энтузиазмом колдовал на кухне. И всё это – на фоне полного отсутствия опыта работы. Четыре года, как отзвенел последний звонок аспирантуры, а Макар так и не влился в трудовые будни. Собеседования поначалу посещал исправно, но всякий раз возвращался домой с лицом оскорбленного ребенка и неизменно выдавал:
— Прикинь, мама, заваливаюсь я такой в отдел кадров, а мне с порога: «Предоставьте, мол, отзывы с предыдущего места работы». Я чуть дар речи не потерял! Говорю: «Да я вообще впервые устраиваюсь, откуда мне их взять-то?» А там сидит какая-то надменная мадам и, как попугай, твердит: «А у нас так положено».
— Фирма вроде и ничего, и зарплату обещают достойную, да вот только с порога огорошивают: «Два месяца испытательный срок, но платить не будем». Сразу видно – надувательство.
Или вот еще:
— Приперся я на собеседование, а меня вахтер, как цепной пес, облаял: «А вы куда претесь?» Я ему: «На собеседование, мол». А он рявкает: «Ничего не знаю, у нас режимный объект». Да ну их к лешему, с такими-то порядками!
Ольга Сергеевна понимающе кивала. Макар рассуждал здраво, как никогда. Зачем же тогда было корпеть над учебниками в престижном вузе, чтобы потом надрываться на шарашкину контору, где к людям относятся, как к скоту?
Ольга Сергеевна знала эту администрацию как свои пять пальцев, когда-то и сама здесь командовала парадом. За плечами сорок лет стажа, целая стена грамот, звание ветерана труда и, как следствие, вполне достойная пенсия. Да еще и подрабатывала гардеробщицей там же, где когда-то заседала заместителем начальника отдела финансов. На жизнь пока хватало, и Ольга Сергеевна верила: пусть лучше сын найдет себе дело по душе и по зарплате, чем размениваться на гроши.
Беда грянула год назад. Весна выдалась сумасшедшая: то обжигающий зной, то ледяной ветер, то снег вперемешку с дождем. Сердце у Ольги Сергеевны пошаливало, но она отмахивалась, списывая все на капризы погоды: да у кого в такую чехарду ничего не заболит!
Но когда в конце апреля термометр взбесился, подскочив к отметке в двадцать восемь градусов, Ольге Сергеевне стало совсем худо. Потянулась за плащом очередного посетителя и вдруг осела на пол, словно подкошенная.
Скорую, к счастью, вызвали моментально, и уже через десять минут сирена разрезала тишину у стен администрации. Обошлось, но врачи были непреклонны:
«Забудьте о подработках на ближайшие три года,» – таков был суровый приговор врачей. «Если состояние улучшится, то лишь самая легкая работа. Никакого сада, никакой непосильной домашней работы. Только посуду доверить машина, да автоматической стиралке – белье.»
Врачи настоятельно рекомендовали операцию, словно умоляли о ней. На бесплатную, конечно, записали, но с ледяной откровенностью предупредили: лекарства – дефицит, оборудование дышит на ладан, параллельный импорт барахлит. В лучшем случае ждать три года. Вывод очевиден – платная операция. Цена вопроса – триста тысяч рублей, словно приговор, вынесенный толстым кошельком.
Ольга Сергеевна переварила услышанное, приняла решение и объявила войну – войну на накопление средств. Вернувшись из больницы, зализав раны покоем, она обратилась к сыну:
– Макар, выбора нет. Тебе придется срочно искать любую работу. Я больше не смогу подрабатывать, да и лекарства теперь будут высасывать все соки.
Макар молча кивнул, принимая свою судьбу. И тут началось привычное представление:
– Представляешь? Говорят: «Мы с радостью примем вас в свои ряды, но сначала – курсы повышения квалификации. Как-никак, четыре года после института прошло. Стоимость – сто тысяч!» Ну, не наглецы ли?
— Говорят мне: «Образование, дескать, не то. В объявлении тридцать тысяч сияли, а мы тебе двадцать две отстегнем». Да оно мне надо?!
Ольга Сергеевна, робко, словно боясь вспорхнувшего мотылька спугнуть, пролепетала:
— Макар, может, пока согласишься?
— Ну, мать, ты даешь! — отмахнулся сын. — Скажи еще, чтоб я в «Пятерочку» штрих-коды сканировал.
И вот теперь, как обухом по голове – сто тысяч.
— Зачем тебе столько? — голос Ольги Сергеевны упал в бездну, словно душа ее рухнула в пропасть отчаяния.
— Кольке задолжал, — бросил Макар небрежно, словно от копеечной жвачки избавлялся, даже не взглянув на мать. — То одно, то другое… Тебе в больницу лекарства брал, продукты таскал, как бурлак баржу. В кафе с пацанами пару раз посидел, а у меня в кармане – Сахара. Вот и набежало, как снежный ком.
Тяжелый вздох вырвался из груди Ольги Сергеевны, словно из старого меха гармони. Голос дрожал, как осенний лист, сорванный с ветки безжалостным ветром:
— Макар, у меня нет таких денег.
— Как нет? — удивился сын, брови его поползли вверх, словно гусеницы на лист. — Ты же при мне копила, я видел.
— Это на операцию, — Ольга Сергеевна попыталась собрать по крупицам остатки твердости, вдохнуть их в свой голос, чтобы не сорваться в рыдания.
Сын наконец оторвался от монитора, оставил в покое клацающую клавиатуру и резко повернулся к матери, словно хищник, почуявший добычу.
— Мама, ну ты же понимаешь, это же чистой воды надувательство! Если операция и вправду нужна, ее делают в больнице, по ОМС. А они просто сыграли на твоем страхе, предложили ту же самую операцию за бешеные деньги. Уверен, тот же врач и будет резать, что и бесплатно оперирует. Подожди спокойно своей очереди и сделаешь все, как положено, в государственной клинике.
Ольга Сергеевна призадумалась. А вдруг сын прав? Вдруг все не так уж и страшно, не так срочно?
Но ночь прошла в мучительных раздумьях, сон бежал от нее, словно испуганный зверь. Утром, с тяжелой головой и ноющей болью в сердце, она, наконец, решилась.
— Нет, Макар, все-таки не будем играть с судьбой. На платную операцию я уже записалась, через три месяца подойдет срок, деньги почти собраны. А ты, сынок, все-таки подумай о работе. Найди хоть что-нибудь в интернете, какой-нибудь заработок.
— Писать хвалебные оды в социальных сетях и получать за это жалкие гроши? — фыркнул Макар, кривясь, словно от зубной боли. — Это себя не уважать. Мать, слушай, дай денег. Долг горит. Ну хоть взаймы, умоляю! Я найду какую-нибудь халтуру в интернете, до твоей операции заработаю, клянусь, все верну!
Ольга Сергеевна помедлила, сердце ее разрывалось между разумом и материнской любовью. И все-таки дала. А вдруг это станет толчком? Вдруг, благодаря этому, сын наконец-то возьмется за ум и найдет себе дело? А там, глядишь, и втянется.
Через месяц Ольге Сергеевне позвонили из клиники : ее очередь подходит, пора пройти предварительное обследование, сдать анализы. Обследование, разумеется, тоже за деньги. И Ольга Сергеевна снова пошла к сыну…
— Макар, пришло приглашение на операцию… Месяц пролетел, словно в зыбучих песках, прости, но деньги нужны срочно.
— Разве ты не откладывала? — вскинул брови Макар. В голосе сквозило напускное удивление.
— Сто тысяч из этих сбережений я тебе одолжила, – с горечью напомнила Ольга Сергеевна.
— Какие сто тысяч? – Макар изобразил растерянность, достойную лицедея.
В груди у Ольги Сергеевны болезненно сжалось сердце.
— Макар, – прошептала она, – ты просил у меня сто тысяч, чтобы расплатиться с приятелями. Мы ведь договаривались – через месяц вернешь.
— Мамуль, – беспечно отмахнулся сын. – Неужели тебе жалко ста тысяч для родного сыночка? Нет у меня сейчас денег, не верну, извини. Хоть на части меня режь! Да и вообще, родители должны содержать детей до самой пенсии.
Ольга Сергеевна судорожно схватилась за сердце. Голос ее стал едва слышен:
— Ты мне больше не сын. Собирай вещи и уходи.
Макар вытаращил глаза, разыгрывая оскорбленное недоумение:
— Мам, ты что, обиделась?
— Собирай вещи и уходи, – повторила Ольга Сергеевна мертвенным тоном.
— Ладно, мамуль, – Макар нехотя поднялся и выключил компьютер. – Как отойдешь, позвони.
С нарочитой небрежностью он собрал чемодан, не забыв про телефон и зарядку, и вышел из комнаты.
Ольга Сергеевна дала волю слезам, а затем позвонила своей школьной подруге. После двух часов задушевного разговора она приняла твердое решение. Сменив замки, вызвав службу установки дверей, она перезвонила в клинику и попросила перенести обследование на две недели.
И, повинуясь совету подруги, она принялась регистрироваться на сайтах, обещающих исполнение желаний.
Сама процедура оказалась на удивление быстрой, а вот погружение в мир цифровых характеристик ноутбуков, телевизоров, стационарных компьютеров и планшетов затянулось. Потенциальные покупатели техники засыпали Ольгу Сергеевну вопросами, словно испытывая ее на прочность:
— А сколько бит памяти?
— А резервная память предусмотрена?
— А к любому оператору подключить можно?
Терпение и труд, как известно, все перетрут. Ольга Сергеевна, вооружившись этой мудростью, с упорством новобранца осваивала компьютерные премудрости. Выставив технику сына на продажу, сбросив цену на пять-семь тысяч ниже конкурентов, к исходу второй недели она с удовлетворением подсчитала восемьдесят две тысячи рублей.
Еще через два дня телефон ожил, и в трубке раздался голос Макара:
— Мамуль, ну что, гроза прошла? Я могу возвращаться?
— Нет, — отрезала Ольга Сергеевна, словно захлопнула дверь перед его носом.
— Но ведь за съем квартиры тебе придется платить больше, — попытался он давить на жалость.
— Квартиру снимаешь ты, — ее голос звенел сталью. — Это твоя головная боль.
— Ладно, мама, — сдался Макар. — Тогда завтра зайду, заберу свои вещи: компьютер, планшет…
— Я их продала, — сухо констатировала Ольга Сергеевна.
— Мама! — взревел Макар, как раненый зверь. — Да это же воровство! Ты что, чужим добром торгуешь?
— Вещи куплены на мои деньги и находятся в моей квартире, — отчеканила Ольга Сергеевна, каждое слово как гвоздь в крышку гроба. — И я вправе распоряжаться ими по своему усмотрению: продать, подарить, выкинуть на свалку. И больше не звони мне.
Палец безжалостно скользнул по экрану, блокируя номер.
Не теряя времени, Ольга Сергеевна прошла все необходимые анализы и через три недели легла на операцию. Пока она боролась за свое здоровье в больничных стенах, ее верная подруга, словно бдительный страж, охраняла квартиру.
Операция прошла успешно, и Ольга Сергеевна отправилась восстанавливать силы в местный санаторий по льготной путевке. Подруга, на всякий случай, продолжала присматривать за домом. Макар больше не давал о себе знать.
