– Вера, прикинь, мой дед нашелся! – с порога, с сияющими от восторга глазами, объявил Павел, – завтра же еду к нему! Поедешь со мной?
– Это который? Что-то я о нем ничего не слышала, – без особого энтузиазма отозвалась жена.
– Отец моего отца.
– Погоди, а Федор Сергеевич тогда кто? Я думала, что он – твой дедушка.
– Да, но он мне не родной, в смысле – не родной по крови. Бабуля вышла за него замуж через пару лет после того, как ее муж ушел из дома, не сказав ни слова. Позже выяснилось, что он влюбился в цыганку и куда-то с ней уехал.
– Ого! Да он авантюрист, – в тоне Веры слышалось осуждение, – в солидном возрасте, имея взрослого сына, пустился во все тяжкие…
– Не такой уж у него и солидный возраст был – меньше пятидесяти. Я помню, как бабушка плакала, как был расстроен отец. Мне тогда лет шесть-семь было. Я, конечно, не понимал толком, что происходит. И еще не понимал: как дедушка мог уехать, не попрощавшись со мной? Знаешь, как мы с ним дружили! Он меня на рыбалку водил, разрешал в машине рулить прямо на ходу. А какие истории рассказывал!
– Ясно, – Вера улыбнулась, – дед навсегда покорил твое сердце…
– Да! Я, конечно, потом и к Федору Сергеевичу привык, но никогда не любил, как родного…
– Который ни разу не объявился? Его, я так понимаю, Павлом зовут?
– Да, Павлом Павловичем… Не объявлялся… Зачем? Лишний раз всех позлить? А так все наши решили, что он умер. То ли кто-то из знакомых им это сказал, то ли таким образом решили вычеркнуть деда из жизни. Не знаю…
– Получается у вас в семье три Пал Палыча?
– У нас в роду традиция такая… Все мужчины – Павлы. Если ты когда-нибудь подаришь мне сына, он тоже будет Павликом.
– Хорошо, что на девочек ваша традиция не распространяется, – Вера снова улыбнулась, – иначе нашу Динку звали бы Паулиной…
– Вер, тебе же сто раз говорили: наша Динка – подарок для всей родни. У нас же только мальчишки рождаются. Короче: я хочу завтра же поехать к деду. Он недалеко живет: всего 30 км от города. Мне сказали, что он там совсем один…
– А кто сказал? Кто-то из своих?
– Нет. Мои, если бы и знали что, ничего бы не сказали. До сих пор простить не могут. Вся родня тогда на деда ополчилась. Бабушка до сих пор о нем слышать ничего не хочет.
Просто я знакомого встретил. Мы с ним дружили в детстве, в той самой деревне, куда меня родители отвозили на все лето. Он меня, кстати, сам на улице окликнул. Я бы мимо прошел. Немудрено: почти двадцать лет прошло…
– Двадцать… Получается, дедушке твоему хорошо за шестьдесят… А что ты ему скажешь? Вдруг, он тебя не узнает?
– Он ‒ узнает! Я уверен. Так ты со мной?
– Нет, Пашенька, – Вера прильнула к мужу, – я думаю тебе нужно одному ехать. Я только мешать буду. Вам же поговорить захочется, прошлое вспомнить.
– Может, ты и права. Ладно, один поеду.
– А что с работой? Или ты вечером поедешь?
– Я уже отпросился на два дня. Мало ли как там все пойдет… Так что утром выезжаю…
– Ну и правильно. Побудешь подольше. Негоже всего на час явиться… к любимому деду…
***
– Здравствуйте, вы Павел Павлович? – Павел с волнением смотрел на деда.
Он почти не изменился. Тот же взгляд синих глаз с прищуром, та же приветливая улыбка, та же осанистость.
– Да, а вы? – дед с любопытством рассматривал гостя.
– Я тоже Павел Павлович… Ваш внук…
Глаза деда распахнулись на пол лица, выдавая удивление, недоверие, радость и еще что-то…
– Пашка?! – воскликнул дед, – Не может быть! Как ты вырос!
– Даже перерос! – рассмеялся Павел, – успел жениться и дочку родить…
– Так я уже прадед?
– Целых три года!
Они проговорили весь день. Хорошо, что Вера дала мужу с собой кое-какую закуску, бутерброды и жареную рыбу. Иначе мужчины, занятые воспоминаниями, остались бы голодными…
На следующий день Павел уехал, пообещав вернуться:
– В следующий раз приеду с друзьями. Надо привести в порядок твою берлогу…
Обещание Павел выполнил. Приезжал не один раз и, действительно, привел жилище деда в более или менее надлежащий вид.
Летом привез с собой жену и дочь. За две недели, что они провели все вместе, Вера и Дина подружились с новым дедушкой, даже привязались к нему.
Потом наступила осень, за ней зима…
Павел закрутился на работе и не мог навещать деда так же часто как раньше… Последняя раз он не был у него больше двух месяцев…
Как-то вечером ему позвонили соседи деда (он оставил им свой номер на всякий случай). Они сообщили, что Пал Палыч почему-то запил, совершенно не следит за собой, который день никого не узнает, спит прямо на улице…
Павел не поверил, решил, что деда оговорили, но, тем не менее, тут же сорвался с места, полетел в деревню. Оказалось, соседи сказали правду.
Старик был не похож на самого себя. Грязный, небритый, с отвратительным амбре. И да: он не сразу узнал Павла.
Тот перепугался, что дед повредился рассудком и повез его в городскую больницу.
Целый месяц Павел и Вера ежедневно его навещали, носили передачи, подолгу сидели в палате. И дед пошел на поправку.
Накануне выписки, Павел прямо спросил у жены:
– Верунь, надеюсь, ты согласишься, чтобы дед пожил с нами какое-то время? Невозможно сейчас оставить его одного.
Вера, понимая, что Павел не примет отказа, согласилась. Понимала: никто из родственников не станет приглядывать за человеком, который когда-то всех предал. А приглядывать было нужно. Пал Палыч хоть и поправился, был еще очень слаб.
Так дедушка оказался на попечении внука. Тот выделил ему комнату в своей двухкомнатной квартире, окружил заботой и вниманием.
Вера во всем помогала мужу, а маленькая Дина и вовсе не хотела расставаться с «дедулей» ни на минуту…
«Какое-то время» растянулось на три года. Особых проблем из-за этого в семье не возникало. Дед совсем поправился, окреп. Вел себя прилично, не капризничал, самостоятельно гулял, чем мог, помогал по дому.
А потом у Павла родился сын. Еще один Павел Павлович! Дед очень радовался, пытался помогать, но Вера почему-то категорично отказалась от его помощи.
И дед решил, что он теперь мешает…
Сначала замолчал на несколько недель. Потом начал чудить: воровать и прятать всякие мелочи, выносить нужные вещи из дома неизвестно куда, говорить непонятно что и требовать неизвестно чего. Мог спокойно сидеть на диване, а потом подскочить и рваться на улицу. Причем со скандалом и угрозами. Павел и Вера не выпускали его: боялись, что он заблудится, не вернется домой. А он кричал, что они держат его взаперти силой, не кормят, хотят свести в могилу…
Супруги понимали, что дед так ведет себя не из вредности, что болезнь вернулась…
Терпеть «фокусы» старика становилось все труднее. Ситуация осложнялась тем, что в доме были маленькие дети. Вера стала опасаться, что дед может им как-то навредить.
Павел все это видел и понимал. Решил просить помощи у родителей, у родни.
Но все ему отказали.
Сказали, что он сам во все виноват. Мол, его предупреждали, что его дед – человек непорядочный, предатель и все такое…
Тому, что он болен, никто не верил…
Вера, уставшая от напряжения, тоже поставила мужу ультиматум:
– Паша, мы сделали все, что могли для твоего дедушки. И даже больше. А теперь – хватит. Выбирай: или мы: твоя жена и дети или он… Я больше не могу… Устала…
Понятно, что Павел выбрал…
Через несколько дней он отвез деда туда, откуда забрал.
Старик, попав в свой дом, обрадовался, захлопал в ладоши, как ребенок…
Уезжая, Павел обнял его и сказал:
– Прости меня, дед. Я люблю тебя. Всегда любил… Надеюсь, ты меня поймешь…
Пал Палыч смотрел на внука распахнутыми синими глазами и улыбался…
Через несколько недель Павлу сообщили, что он умер в больнице…
***
С тех пор прошло несколько лет. Все давно забыли историю с дедом. Все, кроме Павла.
Внук винит себя в его смерти. Часто видит во сне, как дедушка улыбается ему на прощанье…
Павел практически не общается с родственниками. С родителями встречается крайне редко. Как-то отец попытался упрекнуть его в этом, сказал, что он не уважает родителей и услышал в ответ:
– А что, родителей нужно уважать? Скажи это моему деду, которого я сам отвез умирать… В одиночестве…
– Он давно сделал свой выбор, – парировал отец.
– А ты – свой… И я – свой… Вот только как с этим жить дальше? И что сказать маленькому Пал Палычу, когда он вырастет?
– Вряд ли он его вспомнит…
– Он – вряд ли. А я – не забуду…
