– Оставь, Коля, она все равно тебя не послушает, сделает назло, – женщина старалась говорить тихо, но в купе все было слышно. – Извини, мне неудобно сейчас говорить.
Она положила телефон рядом с собой, и, глубоко вздохнув, стала смотреть в окно. По щекам потекли слезы.
Седая соседка протянула салфетку и спросила:
– Дома подросток?
– Дочь, – кивнула та. – Отчима терпеть не может.
– Сколько ей?
– Тринадцать.
– Трудный возраст, – понимающе улыбнулась собеседница. – Хорошо, что не навсегда.
– Боюсь, у нас навсегда.
– Я тоже так думала, но поверьте – все проходит. У меня трое, взрослые уже. Подросли, поумнели. Меня Нина Григорьевна зовут, а вас?
– Рита. Маргарита Петровна.
– А девочку вашу?
– Агата.
– Какое редкое имя, ни одной Агаты не знаю, – удивилась Нина Григорьевна. – Интересно, что оно значит? О, все у вас с ней наладится! Гугл пишет, что Агата – добрая, хорошая.
– Дедушка имя выбрал, она и появилась на свет благодаря ему, – Рита вздохнула. – Я не хотела рожать, вот расхлебываю теперь.
– Аист часто прилетает не вовремя, – Нина Григорьевна покачала головой. – Понимаю вас прекрасно, у меня тоже есть несвоевременный ребенок. Только сын. Младший. Мы с мужем планировали третьего ради отдельной квартиры. Готовились к беременности, все было хорошо. А когда я была на третьем месяце, муж ушел к другой. Ничто не предвещало, как говорится.
– Вот это поворот, – Рита отвлеклась от своих мыслей. – И вы решились рожать?
– Да где там! Мне уже не нужен был ребенок, не нужна была никакая квартира, вообще ничего не было нужно. Конечно, хотела сделать аборт, но все отговаривали – и врачи, и родственники. Три раза пыталась взять направление, а мне беседы с психологом прописывали. Когда не помогло, священника позвали. Он сказал, что материнство – дар Божий, что Господь никогда не ошибается, если посылает кому-то ребенка. А дальше, конечно, напомнил про женщин, которые годами не могут забеременеть… тут я дрогнула. Да еще родня хором подпевала: где двое детей, там и третий не помеха.
– Ах, если бы все было так просто!
– Вот именно, – согласилась Нина Григорьевна. – Наверное, из-за стресса беременность протекала тяжело, из больниц не вылезала. Потом еще и поздний токсикоз… прокляла все на свете. А больше всего – тех, кто убедил меня ребенка сохранить. Обозлилась страшно. И когда родила, ничего не могла с собой поделать. Сын – когда-то желанный и долгожданный после двух дочек – раздражал меня одним своим видом. Он, конечно, словно по заказу родился копией своего отца.
– Тяжело это, каждый раз – как ножом по сердцу.
– Да. А главное – я же понимала умом, что сын ни в чем не виноват. Но даже на руки его не брала лишний раз. Не могла себя заставить. Накормлен, здоров – что ему еще надо? На ласку меня уже не хватало. Даже дочки видели, что с братом я не такая, как с ними. Жалели его. И бабушка жалела. Она мне потом и предложила выйти на работу, а ей декрет оформить. Сказала, что так меньше вреда ребенку будет. Мама моя его, считай, вырастила. У них с ним полное взаимопонимание. А я продолжаю играть роль плохого полицейского. Мы даже шутим на тему того, что у меня две любимые дочки и нелюбимый сын. Он рано уехал из дома, живет самостоятельно. Хороший парень. И я бесконечно перед ним виновата, но тепла как не было, так и нет. Только долг.
– У меня похожая история, ‒ Маргарите тоже очень захотелось выговориться. ‒ Только я забеременела в 17 и родила по настоянию родителей. Как же это было не вовремя! Все планы на жизнь рухнули. Поступление в вуз, переезд в Минск – такие были мечты. А в реальности: пеленки, орущий младенец, кормление по часам. Плюс пересуды. К дочке у меня не было никакой любви. Только раздражение. Стыдно вспомнить, какие я истерики родителям закатывала. Кричала, что они мою юность загубили и все в таком духе. В итоге отец, стукнув кулаком по столу, заявил: выкорми ребенка хотя бы год, а потом катись куда хочешь.
– Хороший у вас отец.
– Повезло, да. Вы не представляете, я же дни считала до своего отъезда. Паковать чемодан начала еще за месяц. Уезжала из дома ночью, чтобы Агата не проснулась и не позвала меня… Уехала и не скучала по ней совсем. Приезжала раз в три месяца с какой-нибудь игрушкой в подарок. В какой-то момент Агата вообще стала забывать, что я есть на свете. Но мне было все равно. Окончила вуз, нашла хорошую работу и почти вышла замуж за мужчину мечты – старше меня, обеспеченного.
– Не сложилось?
– Он меня бросил перед свадьбой, когда я призналась, что у меня есть шестилетняя дочь. Стал расспрашивать подробности и сказал, что всему женскому роду должно быть стыдно за таких матерей, как я и что он никогда не женится на кукушке. Его реакция меня поразила тогда. Долго приходила в себя, о многом задумалась. Стала пытаться наладить отношения с дочерью, даже убедила родителей переехать в Минск. А когда вышла замуж, Агате было десять лет. Она живет у деда с бабушкой, меня и сейчас никогда не называет «мамой», только по имени, терпеть не может отчима и брата своего ненавидит. Вот такие дела. Мы стараемся с мужем хоть как-то ее вовлекать в нашу жизнь, но в ответ только сопротивление. Сложная очень девочка.
– Ее можно понять. Может быть, не стоит навязывать ей общение? Спросите у своей Агаты чего она от вас хочет больше всего. И дайте это. Не хочет общаться – оставьте в покое. Возможно, позже, ее мнение изменится. Мне очень мама моя помогла принять свое состояние. Сказала, что любовь – это химическая реакция организма и иногда она не срабатывает даже между матерью и ребенком. Родителей ваших Агата любит?
– Да, но сейчас и с ними сложности. Понимаете, я только теперь поняла, чего лишила ее в детстве и не могу себя простить. О любви с ее стороны даже не мечтаю. Хоть бы нормальный контакт наладить. Уберечь от ошибок молодости…
– Ах, если бы это был так просто, Рита. Если бы…
Чтоб в старости не мерзнуть от мороза,
Нельзя дышать прохладой на детей…
