— Максим, ты где сейчас? Почему трубку не берешь? — голос Валентины Петровны звенел в динамике телефона.
Анна невольно поморщилась, услышав знакомые интонации. Очередной вечер, который они с мужем планировали провести вдвоем, начинался со звонка свекрови.
— Мам, мы в кино собираемся, — Максим виновато взглянул на Анну. — Да, вместе. Нет, не очень поздно будет, к десяти вернемся.
— А почему так поздно? В будний день? Тебе же завтра на работу рано вставать, — в голосе свекрови явно слышалось недовольство.
Анна встала с дивана и пошла на кухню. Она точно знала, что сейчас последует — десятиминутный разговор о том, как важен режим дня, здоровый сон и правильное питание.
— Мам, мне тридцать лет, я как-нибудь сам разберусь, — голос Максима звучал неуверенно.
— Конечно-конечно, разберешься. Только потом не жалуйся, что устаешь. И вообще, я хотела заехать, посмотреть, как вы там живете. Давно не была у вас.
— Давно? — Анна чуть не рассмеялась. — Три дня назад приходила с проверкой чистоты окон после мытья.
Максим прикрыл микрофон рукой:
— Ань, ну не начинай, пожалуйста.
— А квартплату вы внесли? — продолжала Валентина Петровна. — Я же просила до пятнадцатого числа всегда платить. И не забудьте квитанции сохранить, я проверю.
Анна вспомнила, как три года назад они с Максимом познакомились на выставке фотографий природы. Он показался ей таким решительным, самостоятельным. Как же все изменилось…
— Мам, все оплачено, не волнуйся. Нам пора идти, опаздываем уже.
— Хорошо-хорошо, иди. Только перезвони, как фильм закончится. И куртку потеплее надень, на улице ветер.
Максим положил телефон и виновато посмотрел на Анну:
— Прости, ты же знаешь, она волнуется.
— Да, знаю. Каждый день. Каждый час. Каждую минуту нашей жизни, — Анна старалась говорить спокойно, но голос предательски дрожал.
— Максим, давай поговорим серьезно, — Анна присела на краешек дивана. — Нам нужно что-то решать с этой ситуацией.
— Милая, о чем ты? Мама просто заботится о нас. Она же добра желает.
— Забота? — Анна покачала голова. — Помнишь, как мы раньше жили на съемной квартире? Спонтанно могли поехать куда захотим, решения принимали сами. А теперь каждый наш шаг обсуждается и контролируется.
Максим напряженно посмотрел в окно:
— Но ведь это благодаря родителям у нас теперь есть своя квартира. И твои помогли с ремонтом. Мы должны быть благодарны.
— Благодарны — да. Но это не значит, что мы теперь вечные должники. Мои родители тоже вложили немало средств, но они не требуют ежедневных отчетов.
— Они просто другие, — Максим встал и начал ходить по комнате. — Мама говорит, что твои слишком холодные, не по-родственному себя ведут.
Анна сжала кулаки:
— Вот именно это меня и беспокоит! Почему твоя мама обсуждает моих родителей? Почему она вообще обсуждает что-то подобное с тобой?
— Но она же не со зла…
— Максим, я помню, каким ты был, когда мы познакомились. Помнишь тот вечер в парке? Мы проговорили до рассвета о наших мечтах, планах. Ты рассказывал, как хочешь открыть собственное дело, путешествовать.
— Да, было такое, — он слабо улыбнулся.
— А что сейчас? Каждое решение согласовывается с мамой. Даже выбор обоев в спальне превратился в недельное обсуждение!
В этот момент телефон Максима снова зазвонил. Анна посмотрела на экран — «Мама».
— Не бери трубку, — тихо попросила она. — Давай сходим в кино, как планировали.
Максим заметно занервничал:
— Но она будет волноваться. Вдруг что-то срочное?
— Что срочное может случиться за те пятнадцать минут, что прошли с прошлого звонка?
Но Максим уже поднес телефон к уху:
— Да, мам. Нет, еще не вышли… Что? А, да, я куртку взял… Нет, шарф тоже есть.
Анна встала и подошла к окну. На улице начинал падать снег — крупными, пушистыми хлопьями. Она вспомнила их первую зиму вместе. Как они гуляли по заснеженным улицам, строили планы, мечтали о будущем. Тогда все казалось таким простым и понятным.
— Мам, извини, нам правда пора, — голос Максима вернул ее к реальности. — Да, я позвоню. Конечно, как приедем домой… И перед сном тоже позвоню.
Положив телефон, он виновато посмотрел на Анну:
— Может, останемся дома? Мама говорит, по телевизору хороший фильм показывают.
Это стало последней каплей.
— Нет, Максим. Я иду в кино. Одна. А ты оставайся, смотри фильм по телевизору. И не забудь маме позвонить, — Анна быстро надела пальто и направилась к двери.
— Подожди! — Максим схватил ее за руку. — Давай все-таки вместе пойдем.
— А как же мама? Она же будет волноваться.
— Я ей потом объясню.
— Потом — это когда? После первого звонка с вопросом, где мы? Или после второго — с советом, как правильно выбирать места в кинотеатре?
В прихожей повисла тяжелая тишина. Анна смотрела на растерянное лицо любимого человека и понимала: что-то пошло не так. Совсем не так, как они планировали три года назад.
— Знаешь, — наконец произнесла она, — когда мы только начали встречаться, ты рассказывал мне о своей мечте — маленьком доме за городом. О том, как мы будем там жить, растить детей. Помнишь?
Максим кивнул.
— А сейчас мы даже цвет штор выбрать не можем без маминого одобрения. Как же мы будем растить детей? По телефонным инструкциям?
— Анна, прошу, останься, — Максим выглядел растерянным. — Давай поговорим спокойно.
— Мы говорим об этом уже третий год, — Анна сняла пальто и вернулась в комнату. — Каждый раз все заканчивается одинаково — ты соглашаешься, что ситуация ненормальная, обещаешь что-то изменить, а на следующий день все повторяется.
Максим сел рядом:
— Я понимаю, правда понимаю. Но пойми и ты — она одна меня растила. Отец ушел, когда мне было пять лет. Ей было нелегко.
— Да, ты рассказывал. И я сочувствую, правда. Но это не повод превращать взрослого мужчину в вечного ребенка.
В этот момент в дверь позвонили. Анна и Максим переглянулись — они точно знали, кто это.
— Она же сказала, что хочет заехать, — пробормотал Максим.
— Вот именно! Она не спросила, удобно ли нам, не поинтересовалась нашими планами. Просто решила — и приехала.
Звонок повторился, более настойчиво.
— Надо открыть, — Максим направился к двери.
— Сынок, почему так долго не открываете? — Валентина Петровна быстро прошла в квартиру. — Я вам борщ привезла, заморозила порциями. И котлет нажарила. А то знаю я вас — одними бутербродами питаетесь.
— Мама, мы собирались в кино…
— В кино? В такую погоду? Я же говорила — дома посидите, фильм посмотрите. Я тут еще салатик принесла, сейчас все разогреем…
Анна молча наблюдала, как свекровь хозяйничает на их кухне, раскладывает по полкам холодильника свои контейнеры, попутно комментируя беспорядок на столе и немытую чашку в раковине.
— Валентина Петровна, — наконец произнесла Анна. — Мы ценим вашу заботу, но…
— Какая забота? Это же естественно — помогать детям. Вот я в ваши годы все сама делала — и работала, и готовила, и порядок держала. А вы…
— А мы что? — тихо спросила Анна.
— Ну как что? Живете как-то несерьезно. То в кино среди недели собрались, то заказываете еду на дом. Деньги тратите непонятно на что. Вот квартиру вам купили — а вы даже расписаться не торопитесь.
— Мам, мы же обсуждали это, — попытался вмешаться Максим.
— Что обсуждали? Я правильно говорю! Вот у Лены дочка, она на два года младше тебя, Максим, так они уже и расписались, и ребеночка ждут. А вы все играетесь в отношения.
Анна почувствовала, как к горлу подступает ком:
— Валентина Петровна, вы сейчас перешли границу.
— Какую еще границу? Что за глупости? Я мать, я имею право беспокоиться о сыне!
— О сыне — да. Но не о наших личных отношениях.
— А как же их разделить? — всплеснула руками Валентина Петровна. — Максим мой сын, я за него отвечаю!
— Мама, мне тридцать лет, — тихо произнес Максим.
— И что? Для матери ребенок всегда остается ребенком! Вот помяни мое слово — будут у тебя свои дети, поймешь.
Анна посмотрела на Максима — он стоял, опустив голову, и молчал. Как всегда в такие моменты.
— Знаете что, — вдруг решительно сказала Анна. — Нам действительно пора в кино. Спасибо за продукты, но мы уходим.
— Как это уходите? А ужин?
— Поужинаем после кино. Максим, ты идешь?
Все замерли. Валентина Петровна смотрела на сына, Анна тоже ждала его решения. Впервые за долгое время он должен был сделать выбор — самостоятельно, без подсказок и советов.
Максим переводил взгляд с матери на Анну и обратно. В голове проносились воспоминания — как мама провожала его в первый класс, как поддерживала во время экзаменов, как радовалась его успехам и утешала в неудачах. И одновременно он видел глаза Анны — любящие, но уставшие от бесконечной борьбы за их общее пространство.
— Мам, — наконец произнес он. — Мы правда собирались в кино.
— Но как же… — Валентина Петровна растерянно посмотрела на сына. — Я же специально приехала, борщ привезла…
— Борщ мы завтра поедим, — твердо сказал Максим. — А сейчас у нас другие планы.
— Вот значит как, — в голосе Валентины Петровны появились знакомые нотки обиды. — Ну что ж, идите. Только не удивляйся потом, сынок, что я болею. Сердце у матери не железное.
Анна закрыла глаза. Она знала, что сейчас последует — Максим начнет извиняться, останется дома, будет весь вечер выслушивать упреки и нравоучения.
— Мама, перестань, — неожиданно твердо произнес Максим. — Ты прекрасно себя чувствуешь. И мы с тобой виделись только позавчера.
— Да что с тобой такое? — Валентина Петровна повысила голос. — Это она тебя настраивает против матери?
— Никто меня не настраивает. Просто я наконец понял, что мы с Анной имеем право на собственную жизнь. Без ежечасных звонков и проверок.
— Значит, мать теперь помеха? А кто тебе квартиру купил? Кто всю жизнь для тебя старался?
— И я благодарен за все. Но эта квартира — подарок. А подарки не дарят с условием вечного контроля.
Валентина Петровна опустилась на стул:
— Вот, значит, как ты заговорил. А помнишь, как в детстве болел, как я ночами у твоей кровати сидела?
— Помню, мама. И всегда буду помнить. Но мне уже не пять лет. У меня есть своя жизнь, свои планы, своя любимая женщина.
— А я для тебя теперь никто?
— Ты моя мама. И я тебя люблю. Но ты должна научиться отпускать.
В комнате повисла тишина. Анна затаила дыхание — впервые за три года Максим говорил с матерью настолько открыто и твердо.
— Мы можем встречаться раз в неделю, — продолжил он. — Приходить к тебе в гости, звонить по вечерам. Но не каждый час. И ты не можешь приезжать без предупреждения.
— То есть ты меня выгоняешь? — глаза Валентины Петровны наполнились слезами.
— Нет, мама. Я прошу тебя уважать наше личное пространство. Как ты уважала бы любую другую семью.
— Но вы же не семья! Вы даже не расписаны!
— Мы сами решим, когда и как оформить наши отношения. Без давления и советов со стороны.
Валентина Петровна встала:
— Хорошо. Я поняла. Ты выбрал. Только помни — когда она тебя бросит, мать всегда примет обратно.
— Мама! — Максим повысил голос. — Прекрати! Никто никого не бросит. И никто никого не выбирает. Я просто хочу жить нормальной жизнью взрослого человека.
— Нормальной? — Валентина Петровна горько усмехнулась. — Ну-ну. Только не приходи потом плакаться.
Она направилась к двери, но остановилась в прихожей:
— Контейнеры с едой потом занесете. И не забудь завтра шарф надеть, обещали морозы.
Хлопнула входная дверь. Анна и Максим остались одни.
— Ты как? — тихо спросила Анна, глядя на Максима.
Он медленно повернулся к ней:
— Не знаю. Странно как-то. Будто груз с плеч упал, и одновременно тяжело на душе.
— Может, останемся дома?
— Нет, — он решительно покачал головой. — Мы собирались в кино — значит, идем в кино.
Анна подошла и обняла его:
— Знаешь, я горжусь тобой. Это было непросто.
— Я должен был сделать это давно. Ради нас обоих.
Телефон в кармане завибрировал. Максим достал его, посмотрел на экран и впервые за все время нажал кнопку «отклонить».
— Пойдем, — он взял Анну за руку. — А то опоздаем на сеанс.
Выйдя на улицу, они не спеша пошли по заснеженной улице. Снег все так же падал крупными хлопьями, но ветер стих, и вечер был удивительно тихим и спокойным.
— Помнишь, как мы познакомились? — вдруг спросил Максим.
— Конечно. На выставке фотографий природы. Ты долго стоял возле снимка зимнего леса.
— А ты подошла и сказала, что это похоже на иллюстрацию к детской сказке.
— И ты ответил, что любишь сказки. Особенно те, где герои преодолевают испытания и становятся сильнее.
Максим остановился и повернулся к Анне:
— Знаешь, я ведь правда люблю маму. Она столько для меня сделала.
— Я понимаю. И никогда не просила тебя выбирать между нами.
— Я знаю. Просто… Мне кажется, она тоже должна научиться быть счастливой без постоянного контроля над моей жизнью.
— Дай ей время, — Анна поправила шарф на его шее. — Это нелегко — отпускать тех, кого любишь.
— А ты? Справишься с моей новой «самостоятельностью»? — он попытался улыбнуться.
— Ты о чем?
— Ну, я же теперь буду сам решать, какой свитер надеть и что поесть на завтрак.
Анна рассмеялась:
— Как-нибудь переживу. Главное, чтобы ты был счастлив.
Телефон снова завибрировал. На этот раз Максим даже не достал его из кармана.
— Знаешь, что самое удивительное? — сказал он, глядя на падающий снег. — Я всегда боялся обидеть маму, расстроить ее. Думал, что без ее советов все пойдет наперекосяк. А сейчас… Сейчас я чувствую себя будто… свободным.
— И как тебе это чувство?
— Страшно немного. Но хорошо. Правильно.
Они дошли до кинотеатра. У входа Максим вдруг остановился:
— Подожди минутку.
Он достал телефон, быстро набрал сообщение: «Мама, я тебя очень люблю. Но нам нужно научиться жить по-новому. Завтра вечером приедем к тебе в гости, поговорим спокойно. А сейчас мы идем в кино».
Выключил звук, убрал телефон в карман:
— Вот теперь можно идти.
После фильма они долго гуляли по ночному городу. Говорили о будущем, строили планы. Впервые за долгое время — только вдвоем, без оглядки на чужое мнение.
А дома их ждали остывшие котлеты и борщ в контейнерах. Но это уже не имело значения. Главное — они наконец начали писать свою собственную историю.
Когда на следующий день они пришли к Валентине Петровне, разговор был непростым. Но что-то неуловимо изменилось — и в интонациях матери, и в поведении сына. Словно между ними протянулась невидимая нить нового, взрослого понимания.
А еще через неделю Максим впервые сам принял решение — сделать Анне предложение. Без советов и подсказок. Просто потому, что чувствовал — пришло время.
