Я много слышал о том, что дети из первых семей забыты, обижены на своих родителей, в основном на отцов, бывает и на матерей, конечно. Я рос в семье, где уже были дети, свои, родные и любимые дети.
Я вроде бы тоже родной, но…не любимый.
У моей матери был старший сын, Володя, а у отца, где -то рос сын Витька.
Так получилось, что родители мои женились не по большой любви и какой-то там неземной страсти, а просто так…
Ну не совсем просто конечно…
Мать не скрывала, что ей было тяжело после развода с её первым мужем, он ушёл, бросив её с маленьким Володей, мальчик был не здоров и матери приходилось крутиться, чтобы поднять его.
Потому-то она и вышла за первого встречного замуж, она сама так говорила.
Сколько себя помню, у неё всегда было плохое настроение, она постоянно была чем-то недовольна.
Вечно ругалась с кем-то по телефону, как я потом узнал, с Володиным отцом.
Я его видел однажды, молодой, высокий, красивый мужчина, мне отчаянно захотелось, чтобы этот красивый дядя, был моим папой.
Я видел, как он прижал к себе Володю, видел как Володя скривился и отвернулся.
Его папа привез нам много сладостей и подарил мне игрушку, большой пистолет…
Я не был избалован любовью и вниманием родителей, поэтому подарок от незнакомого, чужого человека принял как какое-то чудо.
Мама была сильно накрашена, преувеличенно хохотала, старалась задвинуть меня в тень, я видел, она хотела понравится этому красивому дяденьке, заставляла Володю с ним разговаривать.
А он смотрел на всё сонными глазами и отворачивался.
Я не знаю чем таким серьёзным болел мой брат, но мать постоянно таскала его по каким-то больницам, анализам, она не давала ему чихнуть спокойно.
Когда я стал постарше, мне стало казаться, что она специально это делает, чтобы почаще общаться с отцом Володи.
Она ему звонила и озабоченным голосом передавал все показания анализов, что сказал тот или иной врач.
Я видел, видел с каким волнением она готовилась к разговору с отцом Володи.
Она сдувала с него пылинки, практически забывая о том, что у неё есть младший сын.
Если я вдруг заболевал, она с неприязнью трогала мой лоб, совала под мышку градусник и давала с видом мученицы пол таблетки чего -то горького и невкусного.
Володя же был просто окутан, окружён её любовью, он был старше меня на пять лет, но чувство, что я расту, а Володя нет, у меня было всю жизнь.
Володя был сынок, сыночек, сыночка, я был просто Андрей.
А ещё, ещё у Володи были любящие бабушка и дедушка.
Это родители матери.
Ах, как же я ждал, как же я верил что и я…что и меня заметят, одарят подарками, посадят на руки, спросят как мои дела…Напрасно.
Они приезжали раз в пару месяцев привозили мясо, какие-то соленья — варенья.
-Вот, Людочка, это Володюшке, — доставая банки вкусного, ароматного варенья говорила бабушка, косясь на меня, — он так часто болеет, вот смотри, здесь с костяникой, малинка, самое то, при простудах.
Я заискивал, я лебезил и смотрел в глаза бабушке, я старался взять за шершавую, коричневую руку деда, но…Кто я и кто Володя.
-Андрей, не лезь к людям, они устали с дороги, — строго говорила мне трёхлетнему мать, — иди, посиди на диване.
Уголок на диване, это весь мой мир.
У меня много развлечений, например водить пальчиком по рисунку ковра, повторяя все линии и изгибы…Или смотреть в окно, где смотря какое время года, бегают люди или идут.
Если дождь, они прикрываются зонтиками, а если жарко, то надевают на головы шляпы…
Я не любил быть дома, я любил находиться в детском саду, там тепло, сухо, весело.
Там воспитатель тётя Гуля, она такая добрая, я бы хотел, чтобы она была моей мамой.
А няня Оля, это вообще облако.
Я так придумал, что облако, оно такое пушистое и мягкое, как няня Оля.
В садике ребята, они мои друзья, я раньше называл их братьями, но мне объяснили, что мы не братья, а просто друзья, а ещё сказали, что девочки называются сестра.
Я так захотел себе сестру, маленькую девочку, как я, я бы с ней дружил…Я знал, братья это плохо, старшие братья особенно.
Я слушал, как бабушка с дедом и мать сюсюкают с Володей.
Кормят его, держат по очереди на руках, спрашивают об успехах.
Мне хочется похвастать, что я научился говорить букву Р, я теперь могу говорить ррррыба, морррроженое, я сползаю с дивана и бегу туда…где весело…
-Кррровать, верррёвка, — весело кричу я.
Все замирают, бабушка прижимает к себе Володю, который сидит у неё на руках и ест пирожок, она старается защитить восьмилетнего малыша от трёхлетнего чудовища, ворвавшегося в их чудесный, уютный мирок.
-Людмила…
-Ты чё стикун, с дуба рухнул.
Стикун, так называет меня дедушка, с насмешкой, с неприязнью.
Стикун от слова пИсать, когда -то они приезжали к нам, как я понимаю, когда я только родился и я посмел написать на деда, чем, получается, вызвал стойкую неприязнь к себе.
-Людмила, уйми его, он пугает ребёнка.
-Иди на диван, — мать берёт меня за руку и ведёт в комнату.
-Я кусать хоцу- вырываюсь я.
-Ооой, на, — она суёт мне в руку печенье.
-Пирррожок, — канючу я.
-Какой тебе пирожок, иди уже, сил нет. Мам, подай ему вон, Володя не доел, на, жри, сил моих нет.
-Ишь ты…стикун, пирогов захотел, пусть тебе твоя бабка и стряпает.
Под моей бабкой подразумевается бабушка отца, деда там не было, но…
Она терпеть не могла, физически не переносила свою новую сноху, то есть мою мать, оттого-то её ненависть передалась и на меня.
То есть бабушек и дедушки у меня не было, как и не было практически отца, который пытался воевать со своей бывшей женой за их сына Витю.
Он пытался привозить Витю к нам, когда его бывшая жена разрешала это сделать, тогда прибегала бабушка, мать отца и концерт повторялся…
Только главные герои менялись.
Витька мне даже нравился, он был живой и какой-то пронырливый, называл меня шкетом, катал на спине, играл со мной, таскал мне конфеты, которые прятала от меня мать.
Однажды, учил меня курить на балконе и на голубом глазу, когда нас застукали, мне тогда было года четыре, ему соответственно десять, спёр всё на меня, типа это я курил и его учил.
Мать подняла вой, не из-за того, что он учил меня, нет, а потому что у Володи аллергия на табачный дым…
Называла Витьку уш лёп ком и и д и о т о м, верещала, что больше не желает его видеть в своём доме, да, квартира была отца…Мне это с ранних лет вдолбили, что моего здесь нет ничего, вообще.
Я не понимал и не понимаю, зачем меня родили? Для чего?
У матери всегда был один ребёнок, это Володя. у отца -Витька, а я был сам у себя.
Я сам себя записал в секцию, чтобы давать отпор третьекласснику Федьке Кротову, я сам потом пошёл на плаванье.
Я сам за себя радовался, получая награды.
Я ушёл от них, как только окончил школу, не смотря ни на что, с хорошими оценками.
Володя едва дотянул до троек, потом его устроили в универ, Витька чуть не попал на малолетку потом вроде где-то в деревне его держали, он там что -то натворил, не знаю, мне это неинтересно.
Сейчас у меня своя семья, у меня трое детей, пацаны — двойняшки Саня и Пашка и дочь Алёнка, мы с женой любим и уважаем друг друга и очень любим наших детей.
Я вырос большим и сильным, я крепко стою на ногах, моей любви хватает на всех моих детей.
У них есть дедушка и бабушка, это родители жены, у меня наконец-то тоже появились родители.
Мать обижается что я не пригласил их на свадьбу, она даже не знает, что у нас была просто регистрация.
И…я приглашал и её, и отца и даже Володю, но…Володя тогда разводился, они делили имущество, а отец…отец вытаскивал Витька из очередного неприглядного случая…
Она жалуется мне, что давно не было ремонта и хорошо было бы сделать его, в их квартире.
-Я разве запрещаю? — удивляюсь я, — делайте конечно.
-Не забывай, это твоё родовое гнездо…
Чего? Какое ещё гнездо?Гнездо у того в голове, кто сказал ребёнку, чтобы он не рассчитывал ни на что, что его здесь нет ничего, кто вбивал малышу это в голову, годами.
-Что, стикун? Интересно, да? Ишь, глазёнки -то загорели, да не твоё это всё, всё для Володи…Тебе вон пусть, папаша твой делает, а это всё Володе достанется. всё своими руками, с любовью сделано, а ты иди…не тронь, а то ещё сломаешь…стикун.
Слышу я голос деда, когда мы приехали к ним в гости и меня каким-то чудом заметили, когда я стоял и раскрыв глаза, смотрел на резные наличники и разные деревянные фигурки, разукрашенные заботливой и талантливой рукой.
Жаль, очень жаль, что я не стал хотя бы если не горячо любимым, а просто внуком для своего деда.
Мать обиделась, когда я не согласился поселить на месяц её отца у нас.
— Дедушке нужно обследование.
-Я помог с больницей.
-Ты не понимаешь, они что? На старости лет будут жить при больнице? когда у них родня в этом городе.
-Пусть идут к родне.
-Андрей! Ты прекрасно понимаешь о чём я, они твои родные бабушка и дедушка.
-Дааа? А где они всё это время были? почему ни разу не навестили внука? Не купили ему игрушку или шоколадку? Не подержали на ручках?
-Да как ты смеешь! Да бабушка с дедушкой тебя…тебя…
-Что? Ненавидели? Хотя нет, ненависть это хоть какая -то эмоция, а меня просто не замечали.
-Вот значит что меня ждёт в старости, да? Ну что же, спасибо сынок.
-У тебя есть Володя…
Мне хотелось сказать ей, чтобы она не звонила больше, но я не смог, она всё таки моя мать.
Я сидел на кухне и смотрел в одну точку, ко мне подошла жена, обняла и притянула мою голову к себе.
Она всё знала и понимала меня, как никто другой, она моя жизнь, моё счастье, мой воздух.
Она знает, разговор с родительницей выбивает меня из колеи, ненадолго я становлюсь маленьким Андреем.
Но это проходит и я иду вперёд, с высоко поднятой головой.
Они не захотели меня принять и полюбить, не захотели, чтобы я стал частичкой их семьи, ну и пусть,у меня есть моя семья…а они…они пусть живут в своей и не лезут ко мне.
На похороны -то матери поди найдёшь денег, — пришло мне смс от матери, брызжет ядом, не может успокоиться, что нелюбимый сын устроился в жизни, а Володя нет, а Володе не везёт…
Найду, — коротко ответил я ей.
