— Андрюшенька, солнышко, я тебе пирожки испекла! С капустой, как ты любишь, — Варвара Геннадьевна поставила на стол объемную сумку, из которой шел аппетитный запах свежей выпечки.
— Бабушка! — семилетний Андрюша подбежал обниматься, уткнулся носом в бабушкину куртку. — А там еще что-то есть?
— Есть, конечно! Разве я могу прийти к своему любимому внуку без подарка? — Варвара Геннадьевна достала яркий пакет. — Только это после обеда посмотришь. Сначала супчик, который я для тебя сварю.
Алена наблюдала эту сцену, привычно улыбаясь. Свекровь действительно очень любила Андрюшу – единственного пока внука. Приезжала два-три раза в неделю, готовила, играла с ним, читала книжки. Это здорово помогало – Алена могла спокойно работать в эти часы, не дергаясь от мысли, что ребенок один.
— Варвара Геннадьевна, спасибо вам! Я тогда поработаю немного? У меня срочный проект.
— Конечно-конечно, невестушка, занимайся своими делами. Мы тут с Андрюшенькой сами справимся, правда, золотой мой?
Алена ушла в свой кабинет – угловую часть гостиной, отгороженную стеллажом. Открыла ноутбук, проверила почту. Работы действительно было много – конец месяца, отчеты, клиенты требовали внимания. Она была благодарна свекрови за помощь. Без нее пришлось бы сложнее – няню они пока не могли себе позволить, большая часть денег уходила на ипотеку.
Из кухни доносились веселые голоса: Андрюша рассказывал бабушке про школу, та охала и ахала, приговаривая «Вот это да!» и «Ты у меня такой умница!». Варвара Геннадьевна явно души не чаяла во внуке. Она всегда говорила, что Андрюша – копия ее Миши в детстве, такой же светловолосый, улыбчивый, добрый.
Алена познакомилась с Мишей десять лет назад – на корпоративе общих друзей. Он тогда только начинал карьеру в крупной компании, она работала удаленно на нескольких заказчиков. Поженились через год, еще через год родился Андрюша. Квартиру взяли в ипотеку перед самой свадьбой – маленькую двушку в новом районе. Платеж был серьезный, но они справлялись: Алена много работала, Миша постепенно рос по карьерной лестнице.
Варвара Геннадьевна поначалу не особо жаловала невестку – считала, что сын мог найти и получше. Но когда родился внук, оттаяла. Стала приезжать помогать, проводила с малышом много времени. Алена была рада такой перемене – свекровь действительно очень выручала.
Шли годы, и такой уклад стал для всех привычным. Варвара Геннадьевна приезжала, помогала с Андрюшей, готовила, приносила подарки. Алена все больше погружалась в работу – появились крупные заказчики, она начала набирать свою команду на аутсорсе. Доход рос, и появилась надежда закрыть ипотеку досрочно.
— Аленушка, может, отдохнешь немного? — как-то спросила свекровь, заглянув в домашний офис невестки. — Что-то ты совсем бледная.
— Спасибо, Варвара Геннадьевна, но у меня правда много работы. Хочу побыстрее с ипотекой разделаться, — Алена благодарно улыбнулась.
— Ну смотри. А то я борщ сварила, может, поешь с нами?
— Попозже, обязательно.
Миша тоже трудился на совесть – его повысили до руководителя отдела. Теперь они с Аленой зарабатывали почти одинаково, что его, кажется, немного задевало. Хотя вслух он об этом никогда не говорил.
— Мам, ты опять что-то принесла? — спрашивал он, увидев очередной пакет с подарками.
— Ой, да ерунда совсем! Андрюше штанишки купила, он же растет как на дрожжах. И игрушку развивающую – для моторики полезно.
— Не стоило, мы сами можем.
— Ну что ты, сынок! Для внука ничего не жалко. Вы лучше ипотеку платите, а я чем могу – помогу.
Алена слышала эти разговоры и иногда чувствовала какой-то подвох, но быстро отгоняла эти мысли. В конце концов, разве плохо, что бабушка любит внука? Да, иногда Варвара Геннадьевна бывала назойлива, могла и упрекнуть: «Что-то ты, Аленушка, совсем на ребенка времени не находишь», или «У других дети в трех кружках занимаются, а наш Андрюша только в бассейн ходит». Но это были мелочи, на которые Алена старалась не обращать внимания.
Все изменилось, когда они наконец закрыли ипотеку. Это случилось на три года раньше срока – Алена гордилась тем, что они смогли справиться. Решили отметить это событие в семейном кругу.
— Мам, приходи вечером на чай, — позвонил Миша. — У нас новости хорошие.
— Что-то случилось? — В голосе Варвары Геннадьевны появились тревожные нотки. — С Андрюшей все в порядке?
— Да, мам, все отлично. Просто хотим отметить одно событие.
Вечером Алена накрыла стол – купила любимый торт свекрови «Красный бархат», заварила чай, достала красивые чашки. Варвара Геннадьевна пришла нарядная, в новой блузке.
— Ну, рассказывайте, что за праздник? — спросила она, присаживаясь за стол.
— Мы закрыли ипотеку, мам, — улыбнулся Миша. — Теперь квартира полностью наша.
Варвара Геннадьевна замерла с ложечкой торта на полпути ко рту. Что-то неуловимо изменилось в ее лице.
— Вот как, — протянула она. — Что ж, поздравляю.
Она помолчала немного, потом аккуратно положила ложечку на блюдце.
— А знаете, я давно хотела с вами поговорить.
Алена почувствовала, как по спине пробежал холодок. Этот тон свекрови она знала – так та говорила, когда собиралась сказать что-то неприятное.
— Вот вы теперь собственники квартиры. А я, получается, просто бабушка, которая приходит изредка, — Варвара Геннадьевна поджала губы. — А ведь сколько я для вас сделала! Для Андрюши сколько сделала!
— Мам, мы очень благодарны, — начал Миша, но мать перебила его.
— Благодарны? А как эта благодарность выражается? Я семь лет практически жила здесь! Готовила, убирала, с внуком занималась. А вы? «Спасибо, мама, до свидания»?
— Варвара Геннадьевна, но мы же никогда… — Алена растерялась от такого поворота.
— Вот именно, что никогда! — В голосе свекрови появились визгливые нотки. — Никогда не думали, что бабушка тоже человек! Что ей тоже где-то жить надо! У меня, между прочим, только однокомнатная квартира, с отцом вашим в тесноте ютимся. А тут – большая квартира, места всем хватит. А я уже и шкаф присмотрела в свою комнату, — добавила она.
— Что вы хотите сказать? — тихо спросила Алена.
— А то, что имею право на долю в этой квартире! За все мои труды, за всю помощь! Я каждый день тут была, пока некоторые прохлаждались. — Она уперла руки в боки: — Значит так, невестушка, я уже все спланировала: моя комната будет там, где сейчас твой кабинет
— Прохлаждалась? — Алена почувствовала, как у нее задрожали руки. — Вы это сейчас серьезно? Я работала по двенадцать часов, чтобы платить за эту квартиру!
— А я что, не работала? — Варвара Геннадьевна повысила голос. — Думаете, с ребенком сидеть – это не работа? Я и готовила, и убирала, и с Андрюшей гуляла. А вы в это время сидели за компьютером.
— Мам, перестань, — Миша положил руку на плечо матери. — Ты сама предлагала помощь. Мы тебя ни о чем не просили.
— Вот теперь, значит, как заговорил? — Варвара Геннадьевна резко встала. — Мать родная для вас старалась, а теперь – «не просили»? А кто звонил: «Мам, можешь с Андрюшей посидеть»? Кто радовался, когда я суп варила?
— Варвара Геннадьевна, — Алена старалась говорить спокойно, хотя внутри все кипело. — Мы действительно благодарны за помощь. Но причем тут квартира? Вы что, все эти годы помогали нам с расчетом?
— А ты думала! — свекровь всплеснула руками. — Я, между прочим, все записывала! Сколько времени проводила, сколько денег на продукты потратила, сколько подарков купила!
Она полезла в сумку и достала потрепанную тетрадь.
— Вот, смотрите! Январь прошлого года – двадцать три дня была, четыре раза суп варила, десять раз кашу, подарила машинку на пульте управлении за три тысячи рублей. Февраль…
— Мама, ты что, вела бухгалтерию? — Миша смотрел на мать с изумлением. — Зачем?
— Затем, что я не служанка бесплатная! — отрезала Варвара Геннадьевна. — Я член семьи и имею право на свою долю! Вон, Нина Павловна рассказывала – ее дочь с зятем выделили ей комнату в трешке. А я чем хуже?
— Но это же совсем другая ситуация, — начала Алена.
— Ничего не другая! — перебила свекровь. — Я тут практически жила все эти годы. Можно сказать, своим трудом помогла вам квартиру выкупить. А теперь что – на улицу?
— Мам, у тебя есть своя квартира, — напомнил Миша.
— Однушка! С отцом! А тут я могла бы с Андрюшей в одной комнате, вы – в другой…
— Что? — Алена не верила своим ушам. — Вы хотите жить с нами?
— А что такого? Я и готовить буду, и убирать. Андрюше нужна бабушка рядом. А то вы вечно заняты, бедный ребенок без внимания.
— Мама, прекрати! — Миша стукнул кулаком по столу. — Ты сейчас договоришься!
— Вот как ты с матерью разговариваешь? — Варвара Геннадьевна прижала руку к груди. — Я столько для вас сделала! А вы?
— А мы работали, — твердо сказала Алена. — Работали, платили ипотеку, растили сына. И да, были благодарны за вашу помощь. Но если бы знали, что вы все это время вели учет, чтобы потом предъявить счет.
— Какой счет? Я просто хочу справедливости! — Варвара Геннадьевна снова полезла в сумку. — Вот, я даже бумагу составила. Я все записывала! Нужно только подписать, и я перееду.
— Никуда ты не переедешь, — отрезал Миша. — И никаких бумаг мы подписывать не будем. Это наша квартира, наша семья.
— Ах так? — Варвара Геннадьевна сузила глаза. — Значит, так ты со мной? Ну хорошо. Только не прибегайте потом, когда не с кем будет ребенка оставить!
Она схватила сумку и направилась к двери. В прихожей грохнула об пол вешалка – свекровь задела ее в спешке.
— Бабушка, ты куда? — Андрюша выглянул из своей комнаты.
— Домой, внучек. К твоему дедушке. Раз уж тут я чужая.
Хлопнула входная дверь. В квартире повисла тяжелая тишина.
— Мам, а почему бабушка такая злая? — спросил Андрюша, забираясь к Алене на колени.
— Она не злая, солнышко. Просто… — Алена запнулась, подбирая слова. — Просто бабушка очень устала.
— А она больше не придет?
— Не знаю, малыш, — честно ответила Алена.
Миша молча ходил по кухне, то садился, то вставал. Было видно, что он не находит себе места.
— Я не понимаю, — наконец произнес он. — Не понимаю, как она могла… Вести записи! Считать каждую кашу, каждый суп! Зачем?
— А знаешь, — медленно проговорила Алена, — я, кажется, начинаю понимать. Помнишь, как она радовалась, когда мы просили ее помочь? Как светилась, когда рассказывала подругам про внука? Ей нужно было чувствовать себя нужной, незаменимой.
— И поэтому она решила отжать у нас полквартиры? — Миша горько усмехнулся.
— Нет, все началось раньше. Помнишь, как она говорила про Нину Павловну и ее дочь с зятем? Она наверняка много общается с другими бабушками, они делятся историями. И ей захотелось того же – быть не просто бабушкой, которая иногда приходит в гости, а полноправной хозяйкой, главой семьи.
— Но у нее же есть своя семья! Своя квартира! Отец, в конце концов!
— Миш, а ты давно разговаривал с отцом? По-настоящему разговаривал?
Миша задумался. Действительно, отец в последние годы как будто отошел на второй план. Всегда молчаливый, он стал еще тише, реже звонил, на семейных встречах больше слушал, чем говорил.
Следующие несколько дней прошли в напряжении. Варвара Геннадьевна не звонила. Андрюша скучал, спрашивал про бабушку. Алена взяла отгул, чтобы побыть с сыном. Миша ходил сам не свой – она видела, как ему больно от случившегося.
На четвертый день позвонил отец.
— Сынок, ты не мог бы приехать? — голос у него был усталый. — Поговорить надо.
Миша вернулся от родителей поздно вечером. Алена ждала его на кухне.
— Представляешь, — сказал он, наливая себе чай, — отец говорит, она уже несколько лет была одержима этой идеей. Все подругам рассказывала, как много времени проводит с внуком, как мы без нее не справляемся. А когда узнала про Нину Павловну и ее новую комнату. В общем, загорелась. Стала строить планы, как будет жить с нами. Даже вещи потихоньку собирала.
— А как же твой отец? — тихо спросила Алена.
— А что отец? Говорит, устал от ее фантазий. Она же все эти годы и дома только про нас говорила – Андрюша то, Андрюша это. Как будто своей жизни у нее не осталось.
Они помолчали.
— Знаешь, что самое грустное? — продолжил Миша. — Отец сказал, что она искренне верит в свою правоту. Что мы ей должны – за всю ее помощь, за любовь к внуку. Что это справедливо – получить часть квартиры.
— И что теперь делать?
— Не знаю, — Миша потер лицо руками. — Правда не знаю. Она же мать все-таки.
На следующий день Варвара Геннадьевна все же позвонила – Андрюше. Говорила с ним долго, расспрашивала про школу, про друзей. А потом попросила к телефону Алену.
— Невестка, — голос у нее был уже не такой воинственный, как в прошлый раз. — Ты прости меня, если сможешь.
Алена молчала, не зная, что ответить. С одной стороны, она понимала свекровь – немолодую женщину, чья жизнь постепенно сузилась до забот о внуке. С другой – не могла забыть тот вечер, тетрадку с записями, злые слова.
— Я тут подумала, — продолжила Варвара Геннадьевна. — Может, встретимся? Поговорим? Андрюша по мне скучает.
— Хорошо, — медленно ответила Алена. — Приходите завтра к пяти. Только давайте без этих разговоров про квартиру.
— Без разговоров, — быстро согласилась свекровь. — Я пирог испеку, Андрюшин любимый, с яблоками.
На следующий день Варвара Геннадьевна пришла точно в пять, с пирогом и пакетом апельсинов. Андрюша кинулся к ней обниматься – он действительно соскучился по бабушке.
— Миша задерживается на работе, — сказала Алена, накрывая на стол. — Будет попозже.
— Ничего, ничего, — Варвара Геннадьевна суетилась, раскладывая чашки. — А я вот пирог принесла.
Они пили чай молча. Андрюша рассказывал про школу, про новую компьютерную игру, которую ему купил папа. Бабушка слушала внимательно, но было заметно – ей не по себе.
— Алена, — наконец произнесла она. — Я правда хочу извиниться. Наговорила глупостей.
— Почему же глупостей? — Алена поставила чашку на стол. — Вы явно долго об этом думали. Даже записи вели.
Варвара Геннадьевна покраснела.
— Эту тетрадку я выбросила. И знаешь, мне стыдно. Очень стыдно. Я ведь правда люблю Андрюшу. И вас с Мишей люблю. А получилось, что всю эту любовь превратила в какой-то учет.
Она помолчала, потом продолжила:
— Понимаешь, когда вышла на пенсию, как будто пустота образовалась. Раньше я заведующей была, меня все уважали, ко мне за советом шли. А тут – сиди дома, телевизор смотри. С подругами только и разговоров, что про внуков да про болячки. И когда Андрюша родился, я как будто снова нужной себя почувствовала.
— Вы и есть нужная, — тихо сказала Алена. — Андрюша вас очень любит.
— Да я уж теперь и не знаю, — Варвара Геннадьевна достала платок, промокнула глаза. — Может, и правда – не там счастье искала. Отец вон говорит – совсем с ума сошла на старости лет. А ведь мы с ним сорок лет вместе.
В прихожей хлопнула дверь – пришел Миша. Увидев мать, замер на пороге.
— Здравствуй, сынок, — Варвара Геннадьевна встала. — Прости свою глупую мать.
Миша молча обнял ее. Они так и стояли – мать и сын, а Алена смотрела на них и думала, как все странно устроено в жизни. Иногда самые близкие люди вдруг становятся чужими, а потом снова находят дорогу друг к другу.
— Мам, — сказал наконец Миша. — А помнишь, как мы с отцом на рыбалку ездили? Каждые выходные, все лето.
— Конечно, помню, — Варвара Геннадьевна улыбнулась сквозь слезы. — Ты еще всегда рвался червяков копать.
— Может, съездим все вместе? На выходных? Андрюша как раз про рыбалку спрашивал.
— С дедушкой? — оживился Андрюша. — И с бабушкой?
— Да, малыш. Всей семьей.
Варвара Геннадьевна посмотрела на невестку:
— Алена, а ты как?
— Поеду, конечно, — улыбнулась та. — Только работу возьму – проекты горят.
— Никакой работы! — вдруг строго сказала свекровь. — Вот уж нет. Будем отдыхать, разговаривать. Я такой пирог в дорогу испеку!
И они все рассмеялись – легко, свободно, как будто и не было той тяжелой ссоры.
Потом была рыбалка – Андрюша поймал первую в жизни рыбу, дед учил его насаживать червяка, бабушка охала и причитала, что внук промочит ноги. Алена действительно не взяла ноутбук, и впервые за долгое время просто сидела на берегу, болтала ногами в воде и слушала, как муж с отцом обсуждают клев.
Варвара Геннадьевна больше не заводила разговоров про квартиру. Она по-прежнему приходила к внуку, готовила свои фирменные супы и пироги, но что-то неуловимо изменилось. Может быть, она наконец поняла, что любовь нельзя измерить супами и кашами. А может, просто приняла, что у сына теперь своя семья – и это нормально.
А через год у Миши с Аленой родилась дочка. И Варвара Геннадьевна снова светилась от счастья, нянчилась с внучкой, но уже не вела никаких записей. Просто любила – искренне, без условий и ожиданий. Как и должна любить настоящая бабушка.
