Анна только переступила порог своего рабочего места, как к зданию, выкрашенному в скромный серый цвет, подъехала машина неотложной помощи, а следом за ней — целая вереница нарядных автомобилей, украшенных лентами и цветами. Эта картина была настолько неожиданной и противоестественной, что все ее коллеги, застигнутые врасплох, один за другим стали выходить на улицу, чтобы своими глазами увидеть это странное зрелище. Подобные ситуации, когда праздничный свадебный кортеж направляется к вратам такого места, случаются раз в жизни, если случаются вообще. Как раз в этот момент завершалась одна рабочая смена и начиналась другая, поэтому собралось немало людей, шепотом обсуждающих происходящее.
Она сама предпочла отойти немного в сторону, в тень от большого старого клена. Работала Анна здесь не так давно, всего несколько месяцев, и почти никого из сослуживцев не знала в лицо, да и не стремилась к сближению. Она чувствовала на себе их взгляды, полные недосказанности. Все вокруг в тихую знали, откуда она пришла, хотя вслух никогда не произносили этого. Анна совсем недавно вышла на свободу после долгого отсутствия. Никто не спрашивал ее прямо, за что ей пришлось расплачиваться годами жизни, но общее знание витало в воздухе, тяжелое и незримое.
Она просто выполняла свою работу — мыла полы, выносила мусор, поддерживала чистоту. Многие, возможно, думали про себя, что это все же лучше, чем иной, темный путь. Но свой долгий срок она получила совсем не за материальные прегрешения. В далеком прошлом Анна лишила жизни своего супруга. Брак их был недолог, всего один короткий год, но хватило и второго дня после торжества, чтобы понять — за красивой оболочкой скрывается настоящий монстр, мастерски игравший роль до поры до времени.
Год за годом он ломал ее волю, а обратиться за помощью было не к кому — Анна выросла в стенах казенного учреждения, не зная ни родительской ласки, ни поддержки родной души. В конечном итоге ее силы иссякли, и в один ужасный вечер, когда он снова поднял на нее руку, ее пальцы сами сжались на холодной рукояти кухонного ножа.
Его родня была многочисленна и обладала весом в обществе, они требовали для нее самого сурового приговора, самого страшного возмездия. Однако судья, женщина в почтенном возрасте, с седыми волосами и мудрыми, уставшими глазами, заметила, что есть поступки, за которые не наказывают, а perhaps, благодарят, ибо они очищают наш мир от скверны. Ей определили семь лет, а по прошествии шести досрочно выпустили на свободу.
Двери обычных работ для нее были закрыты наглухо. Но однажды, проходя мимо этого самого серого здания, она увидела скромное объявление о том, что требуется уборщица. Цифра в графе «зарплата» была неожиданно высокой. Анна, готовясь к очередному вежливому, но твердому отказу, честно рассказала свою историю руководителю. К ее изумлению, ее приняли. Сначала каждая минута в этих стенах давалась ей с огромным трудом, но пожилой сотрудник по имени Семенович, заметив ее бледность и сжатые руки, однажды мягко улыбнулся и сказал тихим, спокойным голосом:
— Бойся живых, милая, а эти… они уже никому и никогда не смогут сделать больно.
Анна запомнила эти слова, они стали ее опорой. И спустя несколько недель она уже могла спокойно заходить в любое помещение, не вздрагивая от тишины и не пугаясь собственных шагов.
Тем временем из машины скорой помощи осторожно вынесли носилки, на которых, в пышном белом платье, усыпанном мелкими жемчужинами, лежала невеста. Рядом, не отходя ни на шаг, стоял жених. Смотреть на него было невыносимо тяжело: он словно пребывал в другом измерении, не замечая ни людей, ни машин, ни времени суток. Его взгляд был прикован к лицу его возлюбленной, потерянный и бесконечно отчаянный. Родственникам с трудом удалось отвести его в сторону; он рыдал, его тело вырывалось, стремилось назад, к ней, и в конце концов его почти на руках увели прочь.
Позже Анна, проходя мимо разговаривающих санитаров, уловила обрывки фраз: невесту отравила ее же подруга, прямо во время свадебного торжества. Оказалось, что жених когда-то был связан чувствами с той самой девушкой, но потом встретил свою настоящую судьбу и всем сердцем полюбил ее. Подруга не смогла смириться с утратой и потерей, и теперь, хотя ее уже задержали, ничего исправить было нельзя.
Пройдя мимо носилок, на которых покоилась невеста, Анна на мгновение замерла. Девушка была неземно, хрупко красива, словно просто уснула. Выражение ее лица было умиротворенным, безмятежным, без тени страданий.
— Анна, закончи в том боксе, потом здесь пройдись и можешь закрываться, — раздался знакомый спокойный голос Семеновича.
— А вы сегодня не будете проводить осмотр? — тихо спросила Анна.
— Нет, не сегодня. Мне нужно срочно уехать по одному важному семейному делу. Завтра приду пораньше, с утра и начну, — ответил пожилой мужчина. — Анечка, я ведь тоже человек, и у меня, как и у всех, порой случаются дела, не терпящие отлагательств.
— Ясно, — просто кивнула она в ответ.
— Вот и хорошо, — сказал Семенович, надевая свое старое пальто. — Эти уже никуда не спешат, у них впереди целая вечность. Они могут и подождать.
Он ушел, его шаги затихли за углом, а Анна задумалась о том, как странно устроена жизнь: возможно, именно работа в таком месте, среди вечного молчания, заставляет людей становиться немного философами, смотреть на мир иначе.
Когда она закончила мыть полы, закрыла одну из дверей и вышла на свежий воздух, чтобы немного передохнуть. Сумерки уже сгущались, окрашивая небо в бархатные синие тона. Неподалеку, на старой деревянной скамейке, сидел кто-то одинокий. Присмотревшись, Анна с сожалением узнала в нем того самого жениха. Его неподвижная, будто окаменевшая фигура, застывшая напротив безрадостного здания, вызывала у нее щемящую жалость. Собравшись с духом, она медленно подошла к нему.
— Может быть, вам нужна помощь? — тихо спросила она, боясь потревожить его тишину.
Он с трудом оторвал взгляд от какой-то точки в пространстве и сфокусировал его на ней. Молчание затянулось, но потом он едва заметно кивнул:
— Вы можете… провести меня к ней? Хотя бы на минуту.
— Нет, я не могу. Меня сразу уволят, — честно ответила Анна, глядя ему прямо в глаза. — А меня больше никуда не возьмут. Никогда.
Молодой человек кивнул снова, с таким безразличием, будто ему уже было все равно на все свете.
— Так я и думал. А почему вас никуда не берут?
На этот раз его вопрос прозвучал просто для того, чтобы заполнить паузу, чтобы не оставаться наедине со своими мыслями. Анна посмотрела на его бледное, искаженное горем лицо и решила, что, возможно, ее история хоть ненамного, но отвлечет его от тяжелых дум.
— Я не так давно освободилась. Отбывала срок. За то, что лишила жизни своего супруга.
Он снова кивнул, словно в его мире уже не осталось места ни для какого удивления.
— Грустно. А ее… ее еще не осматривали?
— Нет, все будет завтра утром.
— Я не хочу никуда уходить. Посижу здесь. А когда ее предадут земле… тогда и я…
— Что вы такое говорите! Так нельзя! — попыталась вразумить его Анна, и в ее голосе впервые зазвучали настоящие, живые эмоции. — Я понимаю, вам невыносимо тяжело, но так говорить и думать нельзя.
— Я знаю. Но я уже все для себя решил, — он отвернулся, давая понять, что разговор окончен.
Анна поняла, что слова здесь бессильны. Единственное, что она могла сделать, — это постараться найти его родных и предупредить их о его состоянии. Эти люди должны были скоро вернуться. Отходя от здания, она в последний раз обернулась на одинокую фигуру на скамейке. Он сидел все так же неподвижно, уставившись на тускло горящие окна. Анна тяжело вздохнула, сердце ее сжалось от сочувствия.
Она вернулась внутрь, чтобы завершить рабочий день. Убираясь в помещении, где находилась невеста, она снова обратила внимание на девушку. Цвет ее лица казался необычно свежим, живым. «Может, это от действия яда?» — мелькнула у нее мысль. Она осторожно взяла руку девушки, чтобы аккуратно положить ее вдоль тела, и в тот же миг вскрикнула от неожиданности: рука была теплой и мягкой, совсем как у живого человека. Анна снова, уже смелее, дотронулась до ее запястья, не веря своим ощущениям. Несмотря на прохладу в помещении, кожа оставалась теплой.
Сердце Анны забилось часто-часто. Она бросилась к своей сумке, лихорадочно соображая, как проверить свою безумную догадку. Ей пришло в голову воспользоваться маленьким зеркальцем: если поднести его к губам и носу, то на нем может появиться легкий туман от дыхания, если оно есть. Найдя в сумочке косметическое зеркальце, она помчалась обратно, на ходу чуть не сбив с ног молодого санитара.
— Анна, что случилось? — удивленно спросил он.
Его звали Артем. Он недавно окончил медицинский колледж и был здесь на подработке. Все знали его как толкового и перспективного парня.
— Артем, скорее, иди со мной! — выдохнула она, хватая его за рукав халата, чтобы не тратить драгоценные секунды на объяснения.
Анна подбежала к невесте и поднесла блестящую поверхность зеркала к ее лицу. Артем, увидев ее действия, с недоумением спросил:
— Зачем ты это делаешь? Что случилось?
Но в ту же секунду на холодном стекле появился легкий, едва заметный, но неоспоримый матовый след. Зеркало запотело. Артем резко вскочил на ноги, его глаза расширились от изумления.
— Анна, немедленно звони Семеновичу! Я сейчас, я сделаю все, что смогу!
Пока Анна с дрожащими руками набирала номер, Артем уже вернулся с набором инструментов, нацепил стетоскоп и склонился над бездыханной, как все думали, девушкой. Пока Анна, запинаясь, пыталась объяснить ситуацию Семеновичу, Артем поднял на нее сияющие глаза:
— Сердце бьется! Очень слабо, еле слышно, но бьется! Я вызываю реанимацию!
Анна, не помня себя, выбежала на улицу. Она знала, что должна найти его, того самого молодого человека, и сказать ему, дать ему крупицу надежды. Парень все так же сидел на скамейке, и она, запыхавшись, подбежала к нему:
— Ваша невеста… она жива!
Он поднял на нее глаза, полые от горя, и в них мелькнуло непонимание. В этот самый момент к зданию, визжа шинами, подкатила еще одна машина скорой помощи с зажженными фарами и воющей сиреной.
— Вы… вы не обманываете меня? — прошептал он, сжимая ее руку так сильно, что кости неприятно хрустнули.
— Нет, я не знаю, как это возможно, но ваша невеста жива. Она дышит!
Парень вскочил, словно его ударило током, и бросился к дверям как раз в тот момент, когда оттуда выносили его возлюбленную на носилках, и врач уже устанавливал ей систему для капельницы.
— Я с ней! — крикнул он, его голос сорвался.
Врач строго посмотрел на него поверх очков.
— Я ее супруг. У нас сегодня была свадьба. Позвольте мне быть рядом.
Доктор коротко кивнул, его лицо оставалось сосредоточенным:
— В машину. Быстро. Теперь каждая секунда имеет значение.
Машина с ревом умчалась, растворяясь в сумеречном городе, а Анна и Артем стояли рядом, плечом к плечу, и провожали ее взглядом. В воздухе повисла тишина, полная немого вопроса и облегчения.
— Анна, кажется, сегодня ты совершила настоящее чудо, — наконец нарушил молчание Артем, когда дрожь в ее руках немного утихла. — Врач сказал, что если бы не пониженная температура в помещении, которая замедлила все процессы в организме, шансов бы не было. Тот яд оказался сложным, он имитировал полное прекращение жизнедеятельности.
Анна вытерла скупую, предательскую слезу, выкатившуюся из уголка глаза, и тихо, почти про себя, произнесла:
— Одна жизнь за другую. Одну я когда-то отняла, другую… может быть, вернула.
Артем услышал ее слова и мягко улыбнулся, его уставшее лицо сразу помолодело.
— Анна, а не выпить ли нам чаю? Место, конечно, не самое подходящее для чаепития, но, думаю, мы заслужили.
Она кивнула, чувствуя неожиданный прилив легкости:
— Только на улице. На свежем воздухе.
И они, две уставшие, но странно просветленные фигуры, направились к той самой скамейке, где еще недавно сидел безутешный жених.
Анна впервые внимательно разглядела Артема. Его очки делали его похожим на юного студента, но в разговоре проскальзывали детали, говорившие о большом жизненном опыте. Оказалось, что после школы он служил, потом остался по контракту в военном госпитале, и именно там, среди боли и мужества, он понял, что хочет связать свою жизнь с медициной.
— Я видел, как работают настоящие врачи. Они, конечно, иногда ошибаются, как сегодня, но они же творят и настоящие чудеса в условиях, которые обычному человеку и не представить. Анна, а можно я спрошу… что у вас в жизни случилось? Если, конечно, не хотите говорить — не надо.
Анна помолчала, глядя на пар, поднимающийся из пластикового стаканчика, а потом начала рассказывать. Она говорила медленно, подбирая слова, а он слушал, не перебивая ни единым словом, ни единым вздохом. Когда она закончила, он долго смотрел куда-то вдаль, а потом произнес тихо, но очень четко:
— И не вам себя корить. Ни капли. Ни секунды.
Анна с изумлением посмотрела на него:
— Вы… вы первый человек, который говорит мне такое. Все остальные, даже те, кто меня жалел, видели в первую очередь преступницу.
Они не успели допить свой чай, как к зданию подкатила знакомая машина. Из нее вышел Семенович. Увидев их на скамейке, он не спеша направился к ним.
— Ну что, голубки, тут расселись, мир спасаете? — пошутил он, и в его глазах играли добрые искорки.
Артем, весело стукнув себя по колену, ответил:
— Представляете, Петр Семенович, в моей практике такое впервые! Та подруга, оказывается, дала ей не совсем то, что думала. Какой-то мощный фармакологический препарат, сильнейшее снотворное, которое вызывает состояние, крайне похожее на биологическую смерть. Чуть больше доза — и все, точка невозврата пройдена.
— Хорошо, что у меня сегодня это неотложное дело случилось, — задумчиво произнес Семенович, поглаживая свою седую щетину. — Иначе никакого бы чуда не вышло.
Анна смотрела на него широко раскрытыми глазами, в которых смешались изумление, радость и какое-то новое, незнакомое ей прежде чувство покоя.
— Я никогда бы не подумала, что такое возможно в реальности. Никогда.
На следующее утро, закончив смену, Анна вышла из серого здания и направилась к автобусной остановке. В воздухе пахло свежестью и надеждой.
У самой остановки притормозила недорогая, но аккуратная машина. Окно со стороны пассажира опустилось, и Анна увидела улыбающееся лицо Артема.
— Анна, садитесь, я вас подвезу. Заодно и по городу прокатимся, — предложил он.
Она на мгновение опешила: зачем? Почему он это делает, когда все остальные старались держаться от нее подальше? Она машинально обернулась к зданию морга и увидела, что у входа стоят несколько санитаров и с нескрываемым любопытством наблюдают за этой сценой. Артем тоже посмотрел в их сторону, затем в зеркало заднего вида и улыбнулся еще шире:
— А разве их мнение для вас что-то значит? По-настоящему?
Анна замешкалась всего на секунду, потом решительно кивнула, открыла дверь и села в машину. Так начались их ежедневные поездки. Спустя пару недель таких совместных путешествий домой Артем, глядя прямо на дорогу, неожиданно сказал:
— Анна, а может, сходим куда-нибудь? В кино, например. Или просто в кафе, посидим.
Она молча покачала головой, отвернувшись к окну.
— Почему нет? — настаивал он мягко.
— Зачем вам это? Вы же прекрасно знаете, кто я и откуда, — прозвучал тихий, но твердый ответ.
— А я воевал, Анна. Я стрелял. И не из воздушного ружья. Поверьте, все это — сущие пустяки, пыль, которая рассеивается на ветру, — не сдавался он.
Вечером того дня, когда Анна убирала длинный пустой коридор, она поймала себя на том, что на ее губах играет легкая, почти неуловимая улыбка. Она еще не дала Артему окончательного ответа, но внутри уже ясно понимала, как сильно ей хочется просто пойти с ним в кино, как все обычные люди. Она хотела жить полной жизнью, а не существовать на ее обочине, заклейменная чужими суждениями.
— Артем, ты в своем уме? Зачем тебе это нужно? Поиграться решил? — из открытой двери комнатки для персонажа донесся грубый, насмешливый голос.
— Это мое личное дело, и оно никого, кроме меня, не касается, — спокойно, но твердо прозвучал ответ Артема.
— Да ты спятил окончательно! Она же сидела! Ты подумал, что о тебе подумают? — не унимался собеседник.
Еще через минуту Артем вышел в коридор. Он потер костяшки пальцев, а его лицо было серьезным. Он подошел к тому, кто кричал, и сказал тихо, но так, что каждое слово било точно в цель:
— Слушай внимательно. Еще одно подобное слово в ее адрес, и ты сам окажешься в одном из этих боксов в качестве постоянного клиента.
Санитар отступил на шаг, фыркнул, пытаясь сохранить маску bravado, но в его глазах мелькнул страх.
— Да вы тут все ненормальные. С ума посходили.
Анна смотрела на Артема, который решительно подошел к ней, твердо взял ее за локоть и повел за собой, прочь от этих стен, от шепотов, от прошлого.
— Так больше продолжаться не может, и я не позволю. Анна, ты мне очень нравишься. Как человек, как женщина. И нам нужно что-то с этим делать, — заявил он, останавливаясь и глядя ей прямо в глаза.
Она растерянно смотрела на него, ее разум лихорадочно искал слова, вопросы, возражения, но в этот самый момент позади них раздался веселый, молодой голос:
— А что тут думать? Жениться вам надо! Вот настоящее решение! А мы вам свадьбу устроим, такую, что весь город говорить будет!
Анна не поверила своим ушам. Ей показалось, что она слышит голоса из другого измерения. Она медленно обернулась и увидела тех самых молодых людей — жениха и его невесту. Девушка, все еще немного бледная, но сияющая от счастья и здоровья, выглядела потрясающе. Она с теплой, лучистой улыбкой протянула Анне букет белых роз.
— Вы просто не имеете права отказаться. Вы — самая замечательная пара на свете, и мы хотим отблагодарить вас. Вы вернули нам обе наши жизни.
Но Анна и Артем в итоге отказались от пышного, многолюдного торжества. Они были уже не теми двадцатилетними романтиками, да и круг их близких друзей был невелик. Тогда счастливая пара подарила им то, о чем Анна даже не смела мечтать, — путешествие к морю. Анна никогда в жизни не видела океана.
Спустя некоторое время после скромной регистрации в загсе Анна уволилась с работы. Артем сказал, что у нее впереди целая жизнь, чтобы найти дело по душе, а его прямая обязанность теперь — дарить ей радость, заботиться о ней и показывать ей весь мир.
Они стояли на теплом песке, и бескрайний, синий-синий океан простирался перед ними до самого горизонта. Шум прибоя был похож на биение огромного, доброго сердца. Артем крепко держал ее за руку, а Анна, закрыв глаза, подставила лицо соленому ветру. Она не просто смотрела на море. Она чувствовала его мощь и безграничность, и впервые за долгие-долгие годы ее собственная душа, когда-то смятая и истерзанная, расправила крылья и полетела навстречу этой бескрайней синеве, навстречу новой жизни, где вчерашние тени больше не имели власти над завтрашним солнцем. И в этом миге абсолютного счастья не было ни прошлого, ни будущего, было только щедрое, бесконечное, прощающее настоящее.
