— Мама, собирай вещички, такси через полчаса подъедет! — Ирина даже не подняла глаз от телефона, складывая в пакет старые тапочки Галины Петровны.
— Как это… собирать? Куда? — голос дрогнул, но Галина Петровна всё ещё надеялась, что ослышалась.
— А куда хочешь, туда и езжай! — вмешался Алексей, доставая из шкафа мамин потрёпанный свитер. — Ты же взрослая женщина, сама как-нибудь устроишься.
Галина Петровна опустилась на табуретку возле кухонного стола — того самого стола, который покупала ещё двадцать лет назад, когда Алёшенька только женился. Тогда, помнится, денег не хватало, приходилось экономить на всём, но она старалась, чтобы молодые ни в чём не нуждались.
— Лёшенька, милый, ты что такое говоришь? Это же моя квартира… то есть была моя…
— Была, ключевое слово! — фыркнула невестка, запихивая в сумку мамину косметичку. — А теперь наша. Деньги-то мы за неё отдали!
— Ира, потише, — буркнул Алексей, но в голосе не было ни капли сочувствия. — Мам, ну ты же сама понимаешь. Нам с детьми тесно было, а ты всё равно большую часть времени у Светки проводила.
Детьми он называл двух избалованных подростков, которые за полгода ни разу «бабушкой» её не назвали. Максим и Полина вечно сидели в своих комнатах с наушниками, а на кухню выходили только пожрать да нахамить. «Бабуля, подвинься, мне к холодильнику надо!» — последние слова внука ещё звенели в ушах.
— Лёша, я же продала свою трёшку, чтобы вам доплатить! — слёзы подступили к горлу, но Галина Петровна пыталась говорить спокойно. — Мы договаривались, что будем вместе жить…
— Ну договаривались, и что? — Ирина уже не скрывала раздражения. — Обстоятельства изменились. Тебе нравится вечно под ногами путаться? Мне — нет!
— Под ногами? — повторила Галина Петровна, будто не поняла. За шесть месяцев совместной жизни она стиралке их бельё, готовила, убирала, сидела с детьми, когда те болели. «Под ногами»…
— Галина Петровна, не обижайтесь, — продолжала невестка тоном, каким объясняют капризному ребёнку. — Вы же понимаете, что квартира небольшая. А тут дети растут, им своё пространство нужно.
— Света тоже согласна, — добавил сын, избегая маминого взгляда. — Мы с ней вчера говорили. Она сказала, что лучше будет, если ты… отдельно поживёшь.
Светланочка. Доченька. Которая два месяца назад плакалась в телефон: «Мамочка, у нас с ипотекой беда, не знаем, что делать!» И тогда Галина Петровна сняла с депозита последние триста тысяч, отдала детям. «Вы же мои кровинушки, как я вас в беде оставлю?»
— Мама, не драматизируй! — Алексей махнул рукой. — Найдёшь себе комнатку какую-нибудь, будешь жить спокойно. Без нервов, без суеты.
— На что найду, Лёшенька? — голос стал совсем тихим. — У меня пенсия двенадцать тысяч. За комнату в Москве столько просят…
— Ну не в Москве, так в области! — отрезала Ирина. — Или к каким-нибудь родственникам поезжай.
Родственники. Галина Петровна горько усмехнулась про себя. Сестра Валя умерла три года назад. Брат Николай после развода живёт у новой жены, еле концы с концами сводит. А остальная родня… Кто помнит старую тётку, когда у самих проблемы по горло?
— Такси приехало! — объявила Ирина, выглянув в окно. — Галина Петровна, не затягивайте, пожалуйста.
Она дрожащими руками взяла сумку с вещами. Её вещами. Всё, что осталось от прежней жизни, поместилось в одну сумку и два пакета.
— Лёша… — попыталась ещё раз.
— Всё, мам, решено, — сын уже разглядывал что-то в телефоне. — Мы тебе ещё позвоним.
Позвонят. Конечно, позвонят. На Новый год, может быть.
В такси Галина Петровна сидела молча, глядя в окно на проносящиеся мимо дома. Водитель — пожилой мужчина с добрым лицом — несколько раз поглядывал в зеркало заднего вида.
— Далеко ехать будем, тётенька? — наконец спросил он.
— Пока не знаю, — прошептала она. — Остановите, пожалуйста, возле метро.
А ведь ещё год назад всё было по-другому. Тогда Лёшенька приезжал каждые выходные, обнимал, называл мамочкой. «Мам, нам бы доплатить до четырёхкомнатной, а то детям тесно в двушке. Ты не поможешь?» — просил он, целуя в щёчку.
— Конечно помогу, сыночек, — отвечала она тогда. — Только как?
— А давай ты свою трёшку продашь, мы доплатим до четырёхкомнатной, и будем вместе жить! Тебе же одной-то скучно.
Скучно. Да она тогда подумала — какое счастье! Внуки рядом, сын, невестка. Большая дружная семья. Она сразу же побежала в агентство, выставила квартиру на продажу.
— Мамочка, ты у нас золотая! — радовалась тогда Ирина. — Будем чай вместе пить, телевизор смотреть. А дети так бабушку любят!
Любят. Максим за полгода с ней нормально ни разу не поговорил, а Полина вечно закатывала глаза: «Бабуля, опять твои сериалы?» Когда Галина Петровна просила сделать звук потише, внучка демонстративно надевала наушники.
— Ты куда, тётя? — водитель остановился у метро.
— Спасибо вам, — она достала из кошелька мятую пятисотку. — Сдачи не надо.
— Да ладно, тёть, чего это… — но она уже вышла.
Стояла посреди шумной площади с сумкой и двумя пакетами, чувствуя себя бомжихой. Люди торопливо проходили мимо, никто даже не взглянул. А ещё утром у неё был дом. Свой угол.
Телефон зазвонил. «Светланочка» — высветилось на экране.
— Алло, доченька? — голос предательски дрогнул.
— Мам, ну что ты расстраиваешься? — голос Светы звучал равнодушно. — Лёша же объяснил тебе всё. Вы друг другу мешали, это нормально.
— Светочка, но куда же мне теперь?
— Мам, ты взрослый человек! Что-нибудь придумаешь. Мне бежать надо, созвонимся.
Гудки. Взрослый человек, говорит. В шестьдесят лет, без жилья, с нищенской пенсией.
Галина Петровна дошла до ближайшего кафе и села за столик в углу. Достала телефон, набрала номер справочной.
— Скажите, пожалуйста, где можно снять комнату недорого?
— На каком сайте смотрели? — равнодушно спросил голос в трубке.
Сайт. Она даже не знала, с чего начать. Подошла к администратору кафе — молодой девушке с яркими ногтями.
— Девочка, простите, не подскажете, как в интернете комнату найти?
Девушка покосилась на неё с плохо скрытым презрением.
— Авито посмотрите или Циан, — буркнула и отвернулась.
Галина Петровна неловко тыкала пальцем в экран телефона. «Сдам комнату — 35 000 рублей». Следующее объявление: «40 000 рублей плюс коммунальные». Сердце замирало от каждой цифры.
Набрала Светин номер.
— Дочка, я тут смотрю объявления, а цены такие…
— Мам, ну найди подешевле! — раздражённо перебила Света. — В области посмотри, в Подмосковье.
— Светочка, а может, мне к вам можно? Хотя бы на диванчике…
— Мам, ты что! У нас малыши, им покой нужен. Ты же понимаешь.
Малыши. Егору уже восемь, Кристине — шесть. Какой покой, если они с утра до вечера орут и носятся по квартире?
— Дочка, я же вам помогала… Помнишь, когда Егорка болел, я три недели у вас жила, няньчила его…
— Ну помогала, спасибо тебе! Но это же не значит, что теперь мы тебе обязаны!
Слово «обязаны» резануло как нож. Галина Петровна закрыла глаза.
— Света, я ведь квартиру продала…
— Мам, хватит нас шантажировать! Это было твоё решение. Никто тебя не заставлял.
Положила трубку. За соседним столиком сидела женщина её возраста, пила кофе.
— Простите, — осмелилась подойти Галина Петровна. — Вы случайно не знаете, где можно недорого комнату снять?
Женщина внимательно посмотрела на неё.
— А что случилось-то?
— Да так… дети выгнали, — прошептала Галина Петровна и сама удивилась, как легко сказалось.
— Выгнали? — женщина аж привстала. — Как это выгнали?
— Квартиру им отдала, думала, вместе жить будем… А они говорят — съезжай.
— Твою мать! — выругалась женщина. — А ты что, дура, квартиру-то зачем отдавала?
— Они просили… сын женатый, внуки…
— Сын женатый! — передразнила женщина. — А мозги у тебя где были? Ольга меня зовут, между прочим.
— Галина Петровна…
— Слушай, Галина, у меня тётка такая же дурища была. Сыну дачу подарила на день рождения. Через месяц он её продал и на Мальдивы рванул с любовницей. А тётка в общежитии доживала.
Галина Петровна почувствовала, как щёки горят от стыда.
— Думаешь, они тебе ещё помогут? — продолжала Ольга. — Ага, разбежались! Теперь ты им не нужна. Квартиру получили — и всё, свободны.
— Но они же дети мои…
— Дети! — фыркнула Ольга. — Знаешь, сколько таких «детей» я видела? Родителей как лимон выжимают, а потом выбрасывают.
Телефон опять зазвонил. Алексей.
— Мам, ты как там устроилась?
— Лёшенька, я пока ищу…
— Ну давай быстрее! А то Ирка беспокоится, говорит, вдруг ты к нам опять припрёшься.
Припрёшься. К собственному сыну.
— Лёша, а может…
— Всё, мам, мне некогда. Устроишься — позвони.
— Галина, а ну пошли со мной! — решительно встала Ольга. — Знаю я одно место, там старушки комнаты сдают. Недорого.
Через час они стояли перед облупленной дверью в старой коммуналке. Хозяйка — древняя бабуля с трясущимися руками — оглядела Галину Петровну с ног до головы.
— Пьёте? — спросила прямо.
— Нет, что вы…
— Мужиков водите?
— Я вдова…
— Восемь тысяч в месяц, свет отдельно. Залог — шестнадцать. Итого двадцать четыре сразу отдаёте.
Галина Петровна достала дрожащими руками деньги. Почти половина пенсии.
— Вот и славненько, — хозяйка сунула деньги в карман халата. — Комната третья по коридору. Туалет общий, ванной нет — только душ в конце коридора.
Комната оказалась крошечной — метров семь, не больше. Железная кровать, стол-тумба, табуретка. Обои висели клочьями, в углу — жёлтое пятно от протечки.
— Ничего, зато своё, — проговорила Ольга, но голос звучал неуверенно.
Когда Ольга ушла, Галина Петровна села на кровать и огляделась. Вот оно — её новое жилище. За стеной ругались соседи, слышалось каждое слово.
Набрала Алексея.
— Лёшенька, я комнатку нашла…
— Ну и отлично! Значит, устроилась.
— Лёша, сыночек, а может, всё-таки… — голос сорвался. — Я ведь мать твоя. Родила тебя, вырастила…
— Мам, ну хватит уже! — рявкнул он. — Надоело! Взрослые люди, а цепляешься как маленькая!
— Лёша, я же всё отдала! Квартиру, деньги, всю жизнь на вас потратила!
— Никто тебя не просил всю жизнь тратить! Это твой выбор был!
— Сыночек, но ведь мы семья…
— Семья? — засмеялся Алексей, и в этом смехе было столько холода, что Галина Петровна поёжилась. — Мам, ты же понимаешь — семья это когда все друг другу подходят. А ты нам не подходишь.
Не подходит. Собственная мать не подходит.
— Лёша, но ведь я старая уже, больная… А вы молодые, здоровые…
— Вот именно! Мы молодые, нам жить хочется, а не с тобой в четырёх стенах сидеть. У нас своя жизнь.
— А у меня? — закричала вдруг Галина Петровна. — А у меня что, жизни нет?
— Мам, не ори! У меня дети дома.
Дети. Которых она нянчила, когда они болели. Которых кормила своими пирожками. Которые теперь даже бабушкой её не называют.
— Лёша, неужели ты не понимаешь? — слёзы лились градом. — Я же одна, совсем одна! Мне страшно!
— Ну и что я должен делать? Всю жизнь с тобой нянчиться?
— Я не прошу нянчиться! Просто… просто чтобы ты иногда звонил, приезжал…
— Буду звонить, мам. На праздники.
На праздники. Два раза в год.
— Лёшенька, — попробовала в последний раз. — Ведь когда папа умер, ты же говорил: «Мам, ты не волнуйся, я с тобой, мы вместе справимся.» Помнишь?
Молчание. Долгое молчание.
— Лёша, ты слышишь меня?
— Слышу, — голос стал сухим. — Мам, это было давно. Тогда другие обстоятельства были.
Другие обстоятельства. Тогда у неё была квартира, были деньги на депозите.
— Значит, ты меня любил только пока я была нужна?
— Мам, что ты несёшь? Конечно, люблю. Но любить и жить вместе — разные вещи.
— А Света? Дочка моя что сказала?
— Света согласна со мной. Ей тоже легче будет, если ты отдельно.
Легче. Им всем легче без неё.
— Ладно, — тихо сказала Галина Петровна. — Поняла.
— Ну вот и хорошо! Мам, мне правда бежать надо. Ирка ужин готовит.
Ирка готовит ужин. А раньше это она готовила — и на Лёшу, и на Ирку, и на внуков.
Положила трубку и села на кровать. В коммуналке стояла тишина — соседи, видимо, наорались.
Встала, подошла к окну. За стеклом — серый двор, помойка, покосившийся забор. Вот и вся её жизнь теперь.
Прошло три месяца. Галина Петровна привыкла к звукам коммуналки — к соседскому храпу за стеной, к грохоту кастрюль на общей кухне, к вечным скандалам в соседней комнате.
Лёша звонил раз в месяц. Светлана — ещё реже.
— Мам, как дела? — спрашивал сын дежурным тоном.
— Нормально, Лёшенька.
— Ну и хорошо. Мне бежать надо.
И всё. Минута разговора, и опять тишина.
В этот вечер Галина Петровна сидела в своей каморке, когда зазвонил телефон. Незнакомый номер.
— Алло?
— Галина Петровна? Это Марина Васильевна, помните, мы в поликлинике знакомились?
Помнила. Приятная женщина, чуть старше её.
— Марина Васильевна, здравствуйте…
— Галина, я тут подумала… У меня в соседнем подъезде освободилась однушка. Хозяйка умерла, наследники продают. Недорого совсем. Может, посмотрите?
— Да на что мне покупать, Марина Васильевна? Денег-то нет.
— А материнский капитал? Накопления какие?
— Всё детям отдала, — тихо призналась Галина Петровна.
Долгое молчание в трубке.
— Господи… — наконец выдохнула Марина Васильевна. — Галя, а они хоть навещают?
