К осени у реки все тропинки вытоптали, все слова сказали, признаваясь в любви. И только Люба не призналась Андрею, что любит. Они и встречаться-то стали в конце лета, юные, стеснительные, казалось тогда, у них вся жизнь впереди.
— Так вы и не целовались? – спросила подружка Зина. – Вообще ни разу?
От таких вопросов Люба чувствовала себя виноватой, будто от жизни отстала. – Придет еще наше время, — оправдывалась она, — вот вернется Андрей из армии, тогда все и будет.
Так и получилось, что проводила Люба Андрея в армию, ни разу не поцеловавшись с ним. Может времени мало было, а может такие нерешительные оба… но одно знала девушка: дождется обязательно.
На перроне кто-то заплакал, кто-то засмеялся, надрывно заиграла гармошка, заглушая эмоции родственников. Тронулся поезд, медленно поплыл под возгласы провожающих.
Ветер поднялся, и светло-русые волосы Любы сразу стали непослушными. Косичек она никогда не носила, разве что в раннем детстве, когда пытались заплести свои волнистые волосы, а они все равно выбивались отдельными прядками и от солнечного света становились еще светлее, с золотистым оттенком.
За миловидную внешность и покладистый характер в семье обращались к девочке не иначе как Любаша. Так и закрепилось до самой взрослости это ласковое – Любаша. Там, на перроне, Андрей тоже ее так назвал, и сердце у нее чуть не выпрыгнуло от нежности и от предстоящего расставания.
Два года Люба зачеркивала в календаре ушедшие дни, и считала, сколько времени осталось до встречи с Андреем. Она не знала, что за два месяца до возвращения Андрей написал родителям письмо, в котором сообщил, что познакомился с дочерью полковника, у которого он был водителем. Вероника – так звали девушку – предложила остаться в ее родном городе. И родители дали согласие, считая, что сыну повезло, устроить свою жизнь и место под солнцем в этой жизни.
Вскоре Андрей женился на Веронике; полковник, ставший ему тестем, устроил на хорошую работу, помог с квартирой. Родители Андрея съездили на свадьбу, вернулись довольные. И только Люба ждала, не веря, что Андрей женился.
— Я подожду, — говорила она, — никто мне, кроме него не нужен.
Всполошилась вся семья, подключились родственники после такого заявления, начали искать Любе жениха, пытаясь познакомить, в районном центре присматривались к холостым парням. И увидев рвение родных, девушка постепенно успокоилась, понимая, что и обещания никакого Андрей не давал. Не клялись они в любви друг другу (она на потом все слова оставила, думала придет из армии и все у них будет). И как тут парня винить, если другую встретил? Умом она понимала, а сердце не соглашалось.
Стал за ней ухаживать молодой мужчина, на три года старше Любы, — разница вроде как подходящая. Жил Сергей с матерью, они год назад из города переехали. Ходил он за Любой по пятам, то вздыхал, то краснел… а когда согласие дала замуж выйти, важно щеки раздувал.
Но Люба до свадьбы с ним только за ручку ходила, в восьмидесятые годы этим не удивишь, нередко так случалось, что парень с девушкой довольно сдержанны в своих чувствах.
Эх, лучше бы она раньше его узнала!
На свадьбе сидел Сергей, важно поглядывая по сторонам. Молчалив, горд и насторожен.
Вот пришли одноклассники, две девушки и парень. Так этот парень от чистого сердца Любе букет подарил, да слова красивые сказал.
Сергей все присматривался к парню, выспрашивал, кто такой, давно ли его молодая жена знает этого парня.
Смешно Любе стало, это же Володя, просто одноклассник, да к тому же невеста у него есть, он с ней и был на свадьбе.
Не помогли никакие оправдании. Муж избил Любу в первую же брачную ночь, по сути, этой ночи у них и не было. Вообще ничего не было, кроме синяков.
Букет стал поводом для дикой ревности. И кто бы знал, что жених окажется невыносимо ревнивым. Напуганная, трясущаяся от страха Люба, забилась в угол и стала звать на помощь. Но времянка, которую специально сняли для молодых, не пропускала звуки. Может и слышно было, да никто не слышал.
Одумался, вспомнил Сергей, что брачная ночь у них, попытался наверстать упущенное, да девушка оттолкнула его, не допустила к себе. Она и подумать теперь не могла, как с ним рядом находиться, а не то что лечь.
И тогда Сергей снова накинулся с кулаками. Всю ночь он пил и бил Любу. Озверев, ругал последними словами, снова и снова всплывала перед ним картина, когда Любин одноклассник подарил ей цветы. Она так и сидела на полу в углу, закрывая себя руками… а руки-то у нее маленькие, что там прикроешь?
К утру, вымотавшись от собственного гнева, Сергей упал на кровать лицом вниз прямо в одежде. Так и уснул.
Только тогда Люба смогла пройти к двери, откинуть крючок и выйти из времянки. Огородами выбралась на другую улице, и также позади огородов, чтобы никто не видел ее, заплаканную, пришла в родительский дом. С синяками на теле и на лице Люба вырвалась от мужа к родителям.
Тем временем, проспавшись, прибежал Сергей, понимая, что ушла жена домой. Одумавшись, пошел за ней и просил прощения, уговаривал вернуться. Люба от страха в комнате закрылась, от одного голоса колотило ее.
Отец кинулся на зятя, желая проучить за дочку. Но мать не дала прикоснуться к нему. – Погоди, Гриша, мы его по-другому проучим, заявление напишем, пусть посидит и подумает.
Так развелась Люба, не став по-настоящему женой.
Вторая попытка
Замуж она больше не собиралась, готова была остаться одинокой, если бы не посватался к ней вдовец с малолетним сыном. Геннадий поздно женился, и ребёнок у них поздний. Сам он был человеком мягким, добрым, безотказным, его многие знали.
Может Люба и отказала бы, но мальчик тронул ее сердце. Жаль ей стало парнишку, рано оставшегося без матери. И хотя понимала она, что без любви выходит, не расстраивалась. Любовь у нее была одна – это Андрей, и чувствовала, что другой любви уже не будет.
Подход к мальчику она быстро нашла, и вскоре он стал звать ее мама Люба.
А вот Геннадий оказался человеком слабохарактерным: любил выпить, частенько работу пропускал. Его увольняли, и Люба срочно искала ему новую работу. Одно радовало: ребёнок растет, да и Геннадий, несмотря на недостатки, был человеком добрым, никогда голоса не повышал. А если выпьет, сразу спать, и не слышно его до самого утра
Общих с Геннадием детей не было: видимо, постарался еще при первом замужестве Сергей, избил так жестоко, что не могла она родить.
Спустя два года, как они поженились, Геннадий сел выпивши на мотоцикл, когда возвращался от друга, перевернулся и погиб.
Люба ходила бледная, будто все жизненные соки из нее ушли. Но пережила она и это горе, приказав себе быть сильной, посвятила себя приемному сыну Антону.
Мать Геннадия пришла, как отвели девять дней и сказала, что забирает внука.
— Зачем он тебе? Чужой ведь.
— Как же это «чужой»? Клавдия Кондратьевна, он меня мамой зовет, да и по документам сын мне. Да вы хоть у Антошки спросите, что он скажет, с кем жить хочет.
— А чего спрашивать? Несмышлёныш еще. А ты просто приучила его к себе. Но я ведь знаю: с родной бабкой ему лучше будет, чем с чужой мамкой.
Увела она внука. Люба противиться не стала, имеет право, внук все-таки.
А на другой день стала собираться за сыном, не думала она уступать Клавдии, прикипела сердцем к мальчишке.
И вот уже идти надо, а в душе страх – вдруг Антошка с бабушкой захочет остаться… что тогда делать?
Глядь, а Клавдия сама уже пришла, калитку открывает, за руку мальчишку ведет. Глаза заплаканные.
— Ты уж, Люба, не отучай его от меня, бабка я все-таки родная… — и заплакала. – А Антон сразу к Любе, соскучился, жмется к ней.
— Клавдия Кондратьевна, да я… я всегда вам рада, вы приходите, и мы будем приходить.
Клавдия ничего не стала менять в жизни внука, оставила, понимая, что здоровье у нее не ахти, вчера вот с давлением просидела, да и Антон весь вечер маму Любу спрашивал.
Не в своей тарелке
Андрей с Вероникой крепкую семью не смогли построить. Внешне он хорош собой, и Веронике сразу понравился, как увидела солдатика-срочника. Можно сказать, влюбилась. Но кроме влюбленности хотелось, чтобы муж чего-то добился. Да, по военной части он уже не пойдёт, да он и не собирался. Всего лишь водитель, а потом механиком стал в гараже.
Со временем поняла она, не такой ей муж нужен, и обвинив, что Андрей так ничего и не добьется в жизни, предложила развестись.
— А чего ты ожидала? Ты же видела, я простой сельский парень… получается, оказался не в своей тарелке.
— Ты даже помощью отца не смог воспользоваться, — обвинила она.
Только непонятно ему было, в чем помощь. Тестя он уважал и ценил, был благодарен за жизненные советы и поддержку, а более ни на что не рассчитывал.
В общем, выставила она Андрея из квартиры с одним чемоданом. Да он большего бы и не взял, он в тот момент только и думал, домой поехать, родителей навестить. Ведь за это время ни разу дома не был, потому как некогда, все отпуска Вероника тянула его на море.
Вернувшись в родные края на малую родину, задерживаться не собирался, были планы уехать на Север, начать все сначала. Однако все вышло совсем не так, как он предполагал.
Он не стремился встретиться с Любой, помнил, что обидел ее, хоть и не было клятвенных заверений, что женится на ней. Но все равно считал, что и разговаривать с ним не станет, к тому же уверен был, что замужем она. Да и ему гордыня мешала поговорить по душам.
Уже перед отъездом из дома вышел Андрей на берег реки подышать свежим воздухом. Присел в примятую траву, окинул взглядом ширь реки. Как раз в этом месте остров небольшой, а от него каменистая коса, постепенно сужающаяся, как наконечник огромной стрелы. И тут протока небольшая, они там в детстве купались.
Вот и сейчас заметил вдалеке двух купающихся женщин, видно вечером усталость после теплого дня пришли снять.
А потом вдруг к ним подошел мужчина, Андрей и не понял, из каких кустов он «вынырнул». Направился к женщинам, и стал приставать к одной из них, потащил ее в реку и начал головой в воду опускать. Вторая женщина дико кричала на весь берег, звала на помощь. Андрей кинулся и за минуту был уже рядом с тем сумасшедшим.
Отшвырнул мужика, вытащил женщину на сушу, а потом нападавшему руки ремнем связал. И только тогда узнал, что Любу спас. Сергей, за которого она замуж выходила, все-таки сел в тюрьму после их развода, и отсидев положенный срок, вернулся.
И ведь нашлась бабенка, которая поверила ему, приняла. А он, неугомонный, Любе не простил, что на другой день после свадьбы развелась с ним и, как он считал, опозорила его. Вот и подкараулил, чтобы проучить.
Подружка Зина успела сбегать, позвать милицию, и Сергея снова увезли.
Выйдя из участка, потрясенные такой встречей, Андрей и Люба сели на скамейке в сквере рядом с березой. Любу все еще трясло от случившегося. И она рассказала, как все эти годы жила. Потрясенный Андрей, ничего этого не знал. Да у него тоже на душе накипело, и он в ответ свою жизнь рассказал.
И они, как два ручья, пробивших себе дорогу, встретились наконец, и журчали теперь вместе, не желая расставаться.
— Остаюсь я, Любаша, — сказал он, — рядом буду, пока этот вот… на свободе, — он кивнул в сторону участка, имея ввиду Сергея.
— Что? Опять за старое? – спросил Григорий, Любин отец. – Значит снова сядет.
Но пришла мать Сергея, скрестив руки на груди, взмолилась, забрать заявление. – Клянусь, уедет он, сам мне пообещал, уж я все сделаю, чтобы не появлялся он здесь. – Проявите милость, не лишайте единственного сына. Второй раз он не высидит там… ему ведь не в тюрьме сидеть надо, а лечиться, я это и сама поняла.
Заявление забрали. И Сергей слово сдержал, уехал на другой день, мать уже заранее ему вещи собрала.
После этого случая никуда Андрей не уехал, остался у родителей.
И как-то вечером, набравшись смелости, пошел к Любиному дому. Долго стоял у калитки, не решаясь войти. Хоть и спас он ее тогда от озверевшего Сереги, все же неловко ему было.
Но Люба сама вышла. И он посмотрел на нее, обнял и поцеловал. Первый раз поцеловал ее по-настоящему. А она расплакалась.
Андрей успокаивал, а она тихо плакала. Не знал он, что Люба впервые в жизни поняла, что такое поцелуй любимого мужчины.
художник Ирина Рыбакова
У нее же ребенок
Первое что сказала мать Андрею, так это про приемного сына. – У нее же ребенок. Ну ладно, ей он почти родным стал, а ты… ведь ему чужой. Андрюша, ты еще молод, собой хорош, работящий ты у нас… неужели девушку не найдешь себе? Да мы и свадьбу справим…
— Конечно, справим, будет у нас с Любой свадьба, — ответил сын, и тем самым поставил точку в этом разговоре.
Родители Любы тоже насторожились, когда узнали о предстоящем замужестве дочери. – У него своих детей нет, он ведь ребёнка попросит… родить попросит, — предупредила мать.
И Люба понимала, что права она насчет ребенка.
А тут еще родственница пришла, сестра отцова. – Ты, говорит, Люба, пока не поздно, парнишку-то вернула бы родной бабушке, а то ведь какой резон мужику брать тебя с чужим дитем? Ладно бы свое было. Одной-то замуж легче выйти.
— С Клавдией Кондратьевной мы договорились, она не против. – Любе еще тяжелее на душе стало, и нелегко ей далось этой решение. – Антона я никому возвращать не стану. Мой это сын. Не игрушка же он, чтобы взять, а потом возвращать.
— Так тут жизнь твоя на кону, парень к тебе сватается… а если он такое условие поставит? Что же ты – от своего счастья откажешься?
Люба молчала с минуту. – Андрея я люблю, но от Антошки не откажусь. Вот как хотите, не откажусь.
— Оставь ее, Мария, — попросила мать, — сама решит.
Но переживания захватили сердце Любы. Встретила вечером Андрея, и в глазах печаль. И откровенно рассказала, что детей у нее не будет.
— Это почему? Кто сказал?
— Ездила я к врачам, когда еще с Геной жила, обследовалась, не будет у меня детей. Вот я тебе сразу и говорю, чтобы не обнадеживать. Так что сразу решай…
Сел он на крыльцо, только что вымытое Любой, взъерошил свои светлые волосы пятерней, видно, что задумался.
— Ну а кто это сказал? Какие врачи?
— Да все говорят.
— Давай еще раз поедем!
— А зачем?
— Поедем, найдем других докторов.
И ведь убедил ее, за руку взял, настоял, чтобы поехать. Нашли они в городе доктора, его за глаза «профессором» называли, хотя он даже не кандидат, просто опыт большой. Вот кто-то и рассказал им про него. Пришли на прием. Сидит, на вид дедушка уже, даже не верится, будет ли с него толк.
Люба свою беду рассказала.
— Вы мне на пенсию выйти не даете, — проворчал доктор, — и что с вами делать? Ладно, давай свои бумажки, чего там тебе написали. И вот еще тебе назначения, пройдешь это все, а потом ко мне.
Андрей заглядывает, любопытствует.
— Муж что ли?
Люба ответить не успела, а Андрей доктору: — Муж, муж, объелся груш…
— О-ооо, с юмором, значит будет толк, — ответил доктор.
Месяц водил Андрей Любу по разным кабинетам, наконец снова пришли к пожилому доктору. Посмотрел он все обследования, Любу посмотрел.
Села она на стульчик, сама дрожит, зная, что надежды нет. Тут Андрей заглянул.
— Ну заходи, чего в дверях торчишь? – позвал врач. – Тряхнул всеми бумагами перед носом у Любы. – Препятствий деторождению не вижу.
— Как так? – Люба думала, ослышалась. Ей все называли какие-о причины, каждый раз что-то новое, она и терминов таких не знала… а тут такое заявление… видно, и в самом деле, на пенсию доктору пора. — Почему же детей нет? – спросила Люба.
— Дети… они могут быть, а могут и не быть. Но я препятствий не вижу… кроме твоей головы… может оно и сидит, это препятствие, в твоей симпатичной головушке…
— Так а что делать-то теперь? – спросил изумленный Андрей.
— Детей делать! – Ответил доктор.
— А если не получится?
— Ну тогда снова придете, будем дальше думать, что с вами делать.
Приехали Андрей и Люба домой ошеломленные новостью. – Слушай, а чего в самом деле мы тянем? Давай заявление подадим.
Дело шло к осени, в конце августа подали заявление, и больше про докторов не говорили. Антон как раз пошел в школу – в первый класс.
Андрей приехал за ними на отцовской машине. Люба наблюдала, как завязывается дружба у Антошки и Андрея, сердце «танцевало» от такой картины. Антошку она жалела и воспитывала с добротой в душе. Мальчишка ведь сначала родную мать потерял, она сиротой была, родственников у той женщины не было. А потом отец разбился, осталась только бабушка, да вот Люба, заменившая ему мать. И теперь радовалась, что и Андрей легко подружился с мальчиком.
Где-то в середине октября, когда до регистрации оставалось две недели, Андрей заехал к Любе, но не застал никого дома. Соседи сказали, что мальчик у бабушки, а Люба еще с утра уехала.
Тревожно стало в душе, почему вдруг не сказала ничего.
Сел на крыльце и ждал почти целый час.
Вернулась. Сумочку на скамейку поставила и рядом присела.
— Я уже волновался.
Люба достала справку и подала Андрею.
— Чего это?
— Ты почитай.
Он пробежал глазами и не сразу понял, что Люба в положении.
— Правда что ли? – спросил изумленный Андрей.
– Самая настоящая правда.
— Та это же… это же здорово! А почему не веселая? Не рада что ли?
— Андрюшенька, я рада, я не знаю, как рада… только нам же расписываться через две недели, а у меня платье, ну прямо впритык… заметно, наверное, будет… что люди-то скажут… беременной замуж выходит.
Андрей опустил голову, плечи его вздрагивали.
— Ты чего? – потом она поняла, что он смеется.
Он встал и, сделав пару шагов, не мог сдержаться и расхохотался. – Любаша, ты беременна… да это же чудо… нет, честное слово, мне смешно, что ты переживаешь, что в платье видно будет.
Люба улыбнулась, потом тоже засмеялась.
— Да пусть видят, что мы ребенка ждем! – Крикнул Андрей.
Но на свадебном вечере гости удивились не платью в обтяжку, а тому, как похожи Андрей и Люба. Вот бывает же так: муж с женой чем-то похожи. Кто-то из гостей сказал: «Похожи они, счастливые будут».
***
Прошли годы. У Любы и Андрея три сына. Антон – старший, и Андрей всегда с гордостью говорит: — Мой старший.
В доме, где жила Люба, они не остались, сразу после свадьбы ушли к родителям Андрея, а потом им дали квартиру в благоустроенном двухэтажном доме. А дом, где Люба жила с Антошкой, принадлежал Геннадию, и Люба с Андреем предложили переехать туда Клавдии Кондратьевне, а свой домик продать. Ну а в будущем, все равно усадьба достанется Антону.
Андрей звал жену Любашей. Даже когда седина появилась, и уже молодость, можно сказать, попрощалась с ними, все равно зовет Любашей. И часто говорит: — Надо мне со своей второй половиной посоветоваться. И бежит, торопится он к своей Любаше, где его любят и ждут.
А на речке по-прежнему протоптаны тропинки. Гуляет молодёжь, влюбляется, смотрят друг другу в глаза… эй вы, молодые, вы уж не ошибайтесь, а то вон какие истории бывают.
