Ну если ты задаёшь такие вопросы, то лучше не рожай. И не слушай никого. Я вот тоже в своё время послушала… — со вздохом сказала мать. — Все эти советчики потом по норкам прячутся, а крест на всю жизнь остаётся.
Вроде, дельный совет, но от него у Ирины внутри всё похолодело и сжалось. К горлу подкатил ком, а глаза защипало. Она поняла, что если прямо сейчас не прервёт разговор, то будет рыдать в трубку. А самое худшее — мать, скорее всего, даже не поймёт, что произошло.
— Поняла. Спасибо, мам. Я ещё подумаю… Потом созвонимся, — сказала Ирина и выключила звонок.
Она притянула к себе подушку, обняла её и вся ссутулилась. Это был не просто совет. Это было неаккуратно брошенное откровение. Ирина практически чувствовала кожей, как открывается дверь в её прошлое, и многое встаёт по своим местам.
…В отношениях с дочерью Лариса была… прилежна и пунктуальна. Она всегда следила за питанием Ирины и отдавала той самое лучшее, даже когда сама недоедала. У Ирины было много игрушек и одежды. Хоть мама и воспитывала её одна, она посещала музыкальную школу и занятия по танцам.
Словом, у Ирины было всё. Кроме любви.
Лариса никогда не говорила дочери, что любит её. Она не обнимала, не разговаривала по душам, не хвалила. Да что уж там, она даже и не ругала. Лариса будто была полностью равнодушна к своей дочери.
Ирине хорошо запомнилось, как она и Алиса, её соседка по парте, получили двойки за контрольную. Алиса тогда очень расстроилась.
— Везёт тебе. Тебя-то не будут дома ругать. А мне такое устроят… Если вечером не выйду на связь — значит, и телефон, и компьютер отняли, — вздохнула подруга.
— Это тебе везёт. Тебя хотя бы ругают… — тихо заметила Ирина.
Алиса удивлённо уставилась на одноклассницу. Неужели кто-то в своём уме хочет, чтобы на него орали и читали лекции?
— Ты перегрелась, что ли? Ну, если хочешь, повыслушивай их претензии вместо меня, — усмехнулась Алиса. — Я только за.
Ирина лишь отвернулась. Она бы с удовольствием повыслушивала бы, но мать не проверяла её дневник. А зачем? Ирина была отличницей. Ну, до какого-то момента.
Поначалу Ирина думала, что если она будет достаточно «хорошей», то тогда мама будет замечать её. Будет хвалить за успехи в музыкальной школе, за пятёрки, восхищаться её танцевальными выступлениями. Но нет. Мама реагировала на это сдержанно, будто так и надо.
Ирина попробовала притвориться больной. Говорила, что у неё болит живот. Хотела, чтобы мама побеспокоилась за неё, поухаживала. Да, это плохо, но как ещё обратить на себя внимание?
Отчасти план сработал. Мать действительно стала уделять Ирине больше времени. Вот только девочка этому не обрадовалась. Лариса таскала Ирину по больницам, пока у той не обнаружили лёгкий гастрит. Потом она давала лекарства по часам и кормила дочь строго по рекомендованной диете. Никаких утешений, сочувствия или волнения. Лишь отстранённая практичность.
Тогда Ирина пошла на крайние меры. Она стала прогуливать школу и получать двойки, бросила танцы и музыку, перестала помогать по дому. Даже грубила и хамила.
Ни-че-го.
— Ну, не хочешь учиться — твоя проблема, — спокойно сказала ей мать однажды. — Я до восемнадцати тебя кормлю, а дальше — сама. Только если ты вылетишь из школы со справкой, то на работу тебя никто не возьмёт. Сейчас даже продавец должен окончить хотя бы девять классов.
По поводу домашних обязанностей Лариса объявила, что пока дочь не помоет полы и ванну, гулять не пойдёт. Ирина попыталась устроить истерику, но мать лишь указала ей на дверь.
— Мне все вот эти слюни и сопли не нужны. Спектакли устраивай у себя в комнате, — сказала Лариса и закрылась в своей спальне.
После этого истерик уже не было. Ирина прорыдала половину ночи, чувствуя себя брошенной и ненужной. Как будто для матери она просто кукла, которую нужно одеть и уложить спать, а не живой человек со своими чувствами.
Она решила зайти ещё дальше. Однажды Ирина пошла на ночёвку к подруге, не предупредив мать. Девушка всё гадала, будет ли Лариса волноваться или же вообще забудет, что у неё есть дочь. Может, просто выдохнет с облегчением?..
Но нет. Лариса обзвонила всех, кого могла, нашла Ирину и привезла ту домой. И снова — никакого крика и упрёков.
— Будешь так вести себя дальше — попадёшь в полицию. А там церемониться не станут, скажут, что я со своими обязанностями не справляюсь, и отправят в детдом, — просто холодно констатировала мать.
Уж лучше бы она била посуду, орала или даже взялась бы за ремень.
С годами Ирина не смирилась, но привыкла. Когда переехала к будущему мужу — стало полегче. Отношения с Денисом развивались, пожалуй, быстрее, чем следовало бы, и уже через полгода они подали заявление в ЗАГС. Ирина так изголодалась по вниманию и любви, что просто потеряла голову.
Ей повезло, что парень действительно попался хороший. Серьёзный, с планами на будущее.
— А что ты думаешь о детях? — спросил он ещё задолго до свадьбы.
И тут Ирина растерялась. Для неё дети были логичным продолжением союза мужчины и женщины. Но при мысли о том, что конкретно у неё может быть ребёнок, её охватывал ужас. А что, если она будет плохой матерью? Что, если её сын или дочь будут чувствовать себя так же, как она в детстве?
— Думаю, что я пока к ним не готова, — честно призналась она.
Но не всё зависит от планов. Случилось так, что Ирина забеременела. Как она сама считала — не к месту. У них не было собственного жилья, а цены на всё росли быстрее, чем их зарплаты.
— Ой, подумаешь. У большинства либо ипотеки, либо вообще ничего. И живут люди, воспитывают детей, — сказала Ирине подруга, выслушав её опасения.
Муж тоже был за ребёнка.
— Решать, конечно, не только мне. Но мы женаты и у нас, вроде, всё хорошо. Я бы хотел стать отцом.
Но чем чаще Ирина слышала нечто подобное, тем сильнее сомневалась. В итоге она решила посоветоваться с матерью и услышала то, что перевернуло все её взгляды на жизнь. Выходит, она и сама была нежеланным ребёнком?
И ведь Лариса говорила всё это совсем без злобы. Просто озвучивала факты. Как говорится, простота хуже воровства…
На несколько дней Ирина ушла в себя. Она продолжала ходить на работу, готовить ужины, смотреть с мужем фильмы по вечерам, но как-то машинально. Она всё никак не могла разобраться в себе. Неужели она никогда не услышит «я тебя люблю» от матери? А с ребёнком-то что делать?
Не выдержав, Ирина поехала к свекрови. Галина Сергеевна была человеком строгим, но душевным, и это притягивало Ирину. Да, она могла возмущаться по поводу того, как одевается нынешняя молодёжь, или даже сделать замечание по поводу пыли на стенке в гостиной. Но это было гораздо лучше равнодушия.
— Ириша? А ты чего без звонка приехала? — настороженно спросила Галина, открыв дверь.
— Да я… просто так, — ответила Ирина, но голос её задрожал.
Однако Галина не стала спешить с расспросами. Она деликатно впустила невестку, налила чай, поставила на стол хлеб с вареньем.
— Есть ещё тушёное мясо со стручками фасоли, если ты такое ешь, — сказала Галина, окидывая взглядом содержимое холодильника. — Вы там с Денисом не поругались?
— Нет, — Ирина нервно закусила нижнюю губу. — Просто… мама.
И всё. После этого слова будто прорвало плотину. Ирина рассказала и про своё детство, и про их разговор с матерью. Про двойки, которые никого не волновали, про молчаливые вечера, про страх за то, что тебя не любят, и вечное чувство вины.
Галина слушала молча, нахмурившись, а под конец отставила кружку в сторону и шумно выдохнула. У Ирины душа ушла в пятки. Вдруг зря излила душу? Вдруг прогонят?
— Знаешь, Ир, — сказала Галина после долгой паузы. — Я, конечно, видела, что у вас всё как-то холодно, но не знала, что настолько. И всё же… ты на неё не злись, ладно? Не думаю, что она со зла. Может, жизнью побило так, что всё в душе затвердело. Может, просто никакого инстинкта нет. Но бывает и куда хуже. А Лариса… Она просто плохая мать, но хороший человек.
— Хороший? Разве хороший человек может не любить своих детей?
— Может. Это страшно, но такое бывает. Иногда человек и сам себя не любит, не то что других… — Галина вздохнула. — А насчёт ребёнка… Делай так, как сердце велит.
— А вдруг я буду как моя мама?
— Не будешь, — Галина фыркнула и махнула рукой. — Мне Денис рассказывал, как ты с подобранным котёнком возилась. Люди, которые никого не любят, ведут себя по-другому.
— Ребёнок же не котёнок. Вдруг у меня ничего не получится?
— О, а ты думаешь, у всех всё с первого раза получается? Скажу по секрету: все хорошие мамы боятся быть плохими. Ну не бывает идеальных мам, все мы ошибаемся. И я ошибалась, и твоя мама, и ты будешь. И это не конец света. Главное — хотеть любить и заботиться, даже если не всегда получается. Ой, сказала тебе никого не слушать, а сама тут целую лекцию тебе прочитала… — Галина добродушно улыбнулась.
Ирина улыбнулась в ответ. Неуверенно, но искренне. Тревога не отступила до конца, зато стало легче. Сейчас, разговаривая с Галиной, Ирина ощущала тепло, а не привычный для неё холод. Это само по себе успокаивало.
Ирина в итоге решила сохранить ребёнка. Беременность проходила тяжело: с токсикозом, постоянными страхами, колебаниями настроения. Но Денис был рядом. Он ездил за мандаринами в два часа ночи, гладил по спине, терпел капризы. Галина тоже помогала. Она ходила с Ириной по врачам и учила ухаживать за младенцем.
Мама звонила редко. Просто спрашивала, не нужна ли помощь. После выписки она приехала и привезла с собой целый пакет детских вещей, но не более того.
Пролетели годы. У Ирины подросла дочь. Любознательная, шумная, упрямая. Иногда она кричала, ломала игрушки и устраивала истерики. Ирина уставала, порой злилась, но когда дочь болела — сидела рядом с ней, гладила по голове, читала сказки. И не могла объяснить малышке, почему ей хочется плакать в такие моменты.
Ей было стыдно признаться самой себе, что сейчас она даёт дочери то, что в своё время хотела получить сама.
Отношения с матерью не потеплели, но сохранились. Ирина больше ничего не требовала от неё и не ждала невозможного. Теперь она и сама помогала матери деньгами, приносила продукты, звонила и спрашивала о давлении. Да, Лариса не была хорошей матерью и бабушкой, но она была. Может, не умела любить, однако по-своему старалась. И этого порой уже достаточно…
