― Я не понимаю ― то ты громче всех кричала, что его женить надо, а теперь, когда он женился, ты так же кричишь, что его надо развести! Чего ж тебе надо-то? ― отложив пульт, спросил муж у Люды.
― Так я когда кричала, чтоб женился? Когда ему сорок было! А сейчас мужику под шестьдесят, и букет болезней! Неужели непонятно, для чего эта бездомная за него уцепилась! Она его быстренько со света сживет, и дом ей достанется!
― А тебе так нужна эта половина дома? И потом, как она его сживет? Она сама старше него, и сама в нем заинтересована, как я понял!
― Ага, ты еще скажи, что у них там любовь! Именно в доме она и заинтересована, и у нее, чтоб ты знал, сын имеется! И не «сживет» я хотела сказать, а попросту выживет, и куда наш Лешенька придет? К нам ведь опять, на нашу шею, и теперь его сбагрить будет совершенно некуда!
― Ну вот когда придет ― тогда и будешь думать, кого куда сбагрить, и как его выжить! А пока ничего подобного, по-моему, не происходит, поэтому оставь уже их в покое. Брат твой взрослый, дееспособный человек, это его дело, на ком жениться, и как со своей женой управляться! ― раздраженно сказал Константин, и увеличил звук телевизора.
― Ну конечно, никому ничего не надо, только я одна должна за всех думать! ― зло крикнула Людмила. ― Хотя это понятно, брат все-таки мой, спасибо родителям за прекрасное наследство! ― и она вышла из комнаты, хлопнув на прощанье дверью. Константин только головой покачал…
* * *
Дело было вот в чем: было у родителей его жены трое детей, Алексей Людмила и Ольга. Нормальные родители, нормальные дети… Кроме Алексея, который и оказался тем самым «уродом», без которого ни одна семья не обходится. Немного он чудил и в юности, но все же вроде выучился, в армии отслужил, на работу устроился, даже женился. Но ненадолго, ― как женился, так и развелся, в один год. Ну и как-то в разнос пошел.
А семья-то их была хорошая, обеспеченная, жили все вместе, в одной четырехкомнатной квартире. И, пока живы были родители, все было нормально… Ну, доставлял сын какие-то беспокойства, но в пределах нормы.
Первым умер, как водится отец, но у них в семье главой была мать ― все делалось даже не по ее слову, а по движению бровей ― умела она людьми управлять. И вот отца не стало, дети повзрослели, дочки замуж вышли, сын, правда, так и болтался один, но оставался с матерью, так как был ее любимцем. И вот постаревшая мать, Екатерина Степановна, сказала детям:
― Ну вот что, детки! Чтобы вы после моей смерти не передрались, надо нам квартиру нашу разделить. Я ее продам, а деньги вам в равных долях разделю, согласны?
Дети, разумеется, согласились.
― А сама-то где ты будешь жить? ― только и спросила Людмила. ― У кого-нибудь из нас?
― И не подумаю! Я перееду в дедовский дом. Что лучше ― за городом пожить на старости лет!
Да, был у них дом, оставшийся от родителей самой Екатерины Степановны. Вернее, полдома, хорошего, кирпичного, с небольшим участком и с хорошими соседями. Как дачу его использовать было не очень удобно ― и не в городе, и не в деревне ― так что сами они туда, при отце еще, ездили, а теперь сдавали, и вот, что мать задумала…
― А уж как меня не станет, надеюсь, вы сами этот дом поделите! ― а сама на сыночка любимого посмотрела (Лешенька действительно был ее любимчиком, как часто бывает с детьми вроде неудачными, но более всего любимыми родителями). Но дети на это, понятно, особого внимания не обратили и с мамой, как обычно, согласились.
Так все и сделали, ― довольно выгодно квартиру продали. Ольга, которая вышла замуж удачнее всех, смогла на эти деньги, объединив их с продажей их с мужем квартиры, переехать в Москву, где купила себе неплохое жилье, Людмила и Константин, ее муж, тоже улучшили свои жилищные условия, ― то есть все было, казалось бы, как надо. А что же Алексей? Он купил себе какую-то квартирку, правда, маленькую и дешевенькую, в очень неудобном месте, что было вполне ожидаемо, а оставшиеся деньги, разумеется, прогулял, и довольно быстро. Говорил, что якобы вложил куда-то, но куда и зачем ― неясно. Однако квартира у него осталась, жить, по крайней мере, было где.
Екатерина Степановна, уже очень немолодая и не особенно здоровая, недолго прожила одна в пригороде ― дом был, в общем-то, неплохой, но все-таки не городской, и пожилому человеку, само собой, тяжело в таком жить. И Людмила забрала ее к себе, доживала мать уже у нее. Но и пригородный дом не пустовал, потому что вскоре Алексей остался без жилья, и мать, недолго думая, переписала эту половину дома на сыночка…
― Надеюсь, вы с Ольгой не обидитесь, ― сказала она, ― он все же брат вам, а вы и так не бедствуете.
Никто говорить о том, что бедствует Алексей исключительно по собственной вине, не стал ― зачем лишний раз расстраивать пожилую маму! Людмила тогда мужу сказала: «Чую я, что и этот дом ненадолго… Прогуляет и его братец мой любимый! И куда он тогда денется ― я не знаю».
А тут и знать нечего. Куда бы он делся? Стал и при доме своим человеком в квартире у сестры. А у них с Костей уже у самих двое детей, да еще мать с ними, квартира хоть и трехкомнатная, а все-таки тесно… Но Лешенька приезжает, скучно ему, мол, и холодно дома: то газ отключили, то свет…
― Алексей, ты бы все-таки поимел совесть, ― говорила ему Людмила, ― Ты ведь мать расстраиваешь в первую очередь! Ну и нам тоже невеликое удобство от того, что ты здесь, у нас в доме пропадаешь!
― Ну а куда мне еще деваться? Так и скажи, чтобы шел я на помойку и там помирал, то-то матери будет радость! ― нагло отвечал братец.
Людмила только вздыхала: что ответишь на такие слова, ведь и правда брат… Да и маме как скажешь, что не желает она его видеть у себя в доме ― а ну как она, обидевшись, сама решит уехать за город жить там с Лешей в этом доме, где нет то отопления, то света, то еще чего-нибудь… Правда, здравый ум мать сохранила, смогла обезопасить единственное жилище сына от продажи.
Потом умерла Екатерина Степановна… Ольга, приехав на похороны, сразу сказала сестре:
― Не завидую я тебе, Людочка. Теперь Лешка тебе покоя не даст…
Людмила сразу даже не поняла, о чем сестра толкует. Да, брат их по-прежнему вел не самый праведный образ жизни, но причем здесь она и ее покой? Мамы больше нет, и он, хоть и искренне оплакивает ее кончину, но едва ли рассчитывает на то, что теперь сестры будут о нем заботиться!
― Брось, Оля, ― только и сказала она, ― ему уже пятьдесят, дом есть… Знаешь, мама ведь часть дома на меня переписала ― знала, чего от Лешеньки ждать! Так что продать он его не сможет…
― Хитро придумано. Тогда я тебя еще больше поздравляю: теперь на тебе вся ответственность за этот дом! И платить за все надо, и с соседями дела улаживать, если он там начнет безобразничать… А он ведь наверняка начнет, и компании водить, а может, и пожар устроит, а платить тебе, ты хозяйка!
Да, это была серьезная опасность, но не на похоронах же родной матери об этом думать! Ольга приехала и уехала, а Люда осталась… И брата она знала, так что теперь понимала, что Ольга права… Раньше Алексей хоть матери стыдился, хоть она могла его к порядку призвать, а теперь что будет?
Ну а было, разумеется, то самое, о чем предупреждала Ольга, то есть Алексей пил, гулял и веселился. В результате, естественно, заболел, попал в больницу, не успел выйти ― травма, инвалидность… Что оставалось делать Людмиле? Только навещать братца и не столько пытаться наставить его на путь истинный ― уже поняла, что это бесполезно ― сколько просто присматривать.
О том, что он может жениться, она уже и не мечтала, но именно это и произошло ― однажды явившись к нему домой, застала там женщину, тоже немолодую, но довольно приличную, без малейших следов дурных привычек. К тому же и квартира несколько преобразилась: занавески чистые, окна помыты, какие-то новые вещи лежат, явно не принадлежащие брату…
Алексей, тоже посвежевший, познакомил ее и сразу объяснил:
― Мы с Татьяной пожениться решили! Заявление уже подали, нам время на размышления дали, вот смех, правда?
― Как пожениться, зачем? ― не поверила ушам Люда.
― Ну как же зачем? ― спокойно ответила Татьяна. ― Я уже не молоденькая, шестьдесят исполнилось, поздно мне в приживалках жить!
― А вы знаете, что я совладелица этой половины дома? ― спросила Людмила.
― Да, Алексей говорил. Но не думаете же вы, что я собираюсь у вас что-то отсудить? Я просто думаю о том, как бы мне не остаться ни с чем. Вот буду я тут жить, вашего брата обихаживать, а случись чего ― меня на выход с вещами! Вы уж простите, у меня в жизни такой момент был, поэтому сейчас и осталась ни с чем! Так что законный брак все же будет.
― Ну что вы, я разве против! Хоть в церкви венчайтесь, кто вам что говорит? Поздравляю, я даже рада…
Посидели, поговорили, эта Таня про себя малость рассказала ― так, бегло, исключительно для знакомства. Люда, разумеется, особо не радовалась, но в общем отметила, что и брат лучше выглядит, и квартира… Может, и правда все хорошо? Это уже потом, по дороге домой, начала думать… За два-то часа в автобусе о чем только не подумаешь! Потому и высказала все мужу на повышенных тонах, понимая, что изменить ничего не сможет!
* * *
А Татьяна, проводив сестру жениха, усмехнулась про себя: «Ну что же, золовка, по крайней мере, не хочет выставлять себя змеиной головкой!». Но у Алексея все же спросила:
― Тебя-то не отговаривала сестрица? Ей, чую, не понравилось, что мы женимся, да еще официально!
― Не выдумывай! Я у нее благословения не испрашивал. Да и не отговаривала она, сказала только, что подумай, мол… А что думать ― надумал уже! Главное, ты не передумай.
― И не мечтай! ― засмеялась Таня.
Она действительно была рада, что нашла одинокого мужчину, да еще с жильем, согласившегося взять ее замуж. И очень радовалась, что сама не оробела, сделала предложение! Другого выхода действительно не было: свою квартиру уступила сыну и его семье ― думала, что проживет с другим в так называемом «гражданском браке». И ведь неплохо жили пять лет! А потом он умер, и его дети, унаследовавшие квартиру, указали несостоявшейся мачехе на дверь… Спасибо хоть разрешили пока вещи там оставить!
Приехала она в этот поселок (родилась и выросла здесь), надеялась снять какое-то жилье, и сняла было, но ненадолго ― пришлось уйти. И вот узнала об этом Алексее. Живет один, сам себе хозяин… Пьет, правда, к тому же с ногой проблемы, инвалидность. Но ей на это уже плевать было! Таня его знать не знала ― так, видела иногда: хромой, нескладный, запущенный мужик, фу… А тут вроде как свататься пошла! То есть сперва решила попросить комнату ей сдать… или угол ― в этих квартирах на полдома отдельных комнат вроде и не было, кухня-коридор, а дальше просто помещение: хочешь ― разгораживай, а хочешь ― так живи. Зашла без приглашения, спросила, он рукой махнул:
― Какая тебе комната, не сдаю я…
― Ну, тогда замуж возьми! ― смело сказала Таня и села у стола на колченогую табуретку. Он только рот раскрыл, а она начала перечислять все выгоды от положения женатого человека.
― …и вот сам подумай: у тебя хозяйка в доме, у меня муж и жилье ― кому плохо? ― закончила свою речь.
― Да ну тебя, шутишь, что ли? ― бурчал он, явно с похмелья.
― Какие шутки! Соглашайся давай, а то я уеду завтра и останешься один, ни постирать, ни сготовить…
И ведь ни да, ни нет, «Хватит шутить», ― и весь разговор. Татьяна, решив, что ловить нечего, ушла. А на следующий день пришла на остановку автобуса с чемоданом, а он уже там… Чемодан из рук взяли к себе понес. И согласился в результате жениться официально.
Вот так вот изменилась жизнь у обоих… И родственники Алексея, сперва настороженно воспринявшие его женитьбу, привыкли, начали с удовольствием ездить в гости, общаться с Татьяной по телефону. Только у Людмилы остались сомнения, она так и подозревала жену брата в корысти. Видимо, просто не хотела признавать свою неправоту.
