Алла резала лук в котлеты и смотрела в окно.
Она видела, Иннокентий стоит уже минут пятнадцать у двери и что-то думает.
Размахивает руками, что-то бубнит.
Смешной, опять какую-то теорию сам с собой обсуждает, аксиому…
Алла делает фарш на котлеты, Кеша любит её котлетки, а у Аллы есть секрет, она лук мелко- мелко режет, прям очень мелко, целую луковицу и водички холодной добавляет, котлеты у Аллы…мммм…ум отъешь, так зять их говорит, Георгий.
Наконец-то Иннокентий вошёл в подъезд, Алла улыбнулась, чудак — человек.
Он тихо вошёл на кухню, прислонился к косяку, поправил очки.
-Привет, иди раздевайся, что ты в пальто-то? Иди переодевайся, мой руки, скоро будем ужинать…
Инокентий молча стоял, Алла посмотрела на него удивлённо.
— Кеша, что-то случилось?
-Ддда…Алуша…Я… ухожу.
-Куда? Ты что. на вторую работу устроился, на старости -то лет, — засмеялась Алла.
-Нет, Алла, пойми меня…Я ухожу от тебя. Выслушай и не перебивай я полюбил, Алла…
-Ага, — ловко перекидывая с одной руки на другую котлетку, говорит Алла, — так, ты полюбил хорошо.
— Алла, прими это достойно.
— Достойно значит, хорошо…Значит ты переодеваться не будешь?
-Нет, Алуша, я же…
— Уходишь, да, я поняла.
— Алуша…
-Что? Котлетки, как я понимаю ты не будешь?
— Котлетки? А с чем они, Алуша.
-В смысле чем? С мясом конечно. Значит, Кеша, ты полюбил?
-Я в смысле гарнир какой? Да…Алуша, полюбил.
-Вот как…полюбил… пюрешечка, Кеша, твоя любимая, на сливочках и сливочном же масле, масло масленое так сказать, а что же она, Кеша, хороша ли?
-Ой, хороша, Алуша, пюрешечка…а грибочки у нас есть Алуша?
-Грибочки, — Алла задумчиво смотрит на пока ещё мужа, — есть грибочки, Кеша…И водочка стоит, замерзает…Думала, сядем с тобой Кеша, да выпьем, сегодня день ведь такой…
— Выпьем? Водочки? Холодненькой? А какой день, Алуша?
-Ну как же…Кеша, тридцать пять лет назад, ты и я впервые поцеловались в этот день.
-Да ты чтооо, аяяяй, такой день надо бы это…отпраздновать бы, Алуша.
-Так и я о том же, Кеша. Но, милый мой человек, ты же уходишь…
-Куда?
-Как же, Кеша, ведь ты полюбил…
— Полюбил, — тихим голосом, опустив голову, говорит Инокентий, — Алуша, я вот что думаю…а может я это…не пойду сегодня? Ну раз праздник у нас…
-Нет, Кеша…идти надо, ты же полюбил?
— Полюбил, — опустив ещё ниже голову, говорит Инокентий, — но Алуша…
— Никаких, но, Кеша, — Алла начинает жарить котлеты, запах сбивает с ног и кружит Кеше голову, — ты же мужчина, полюбил, значит иди…
Кеша вздыхает, идти ему уже никуда не хочется, он бы переоделся сейчас в клетчатую любимую пижаму, вышел бы в любимых домашних тапочках на кухню, сел бы под уютный абажур за стол, выпил бы рюмочку беленькой, закусил грибочками…
Они маааленькие, один к одному, Алуша сама солила- мариновала, ты их вилочкой вот так, вот так, гоняешь по тарелочке наколешь и в рот, следом за беленькой…
А потом пюрешечку, да с котлеточкой…
-Так что, Кеша, бери себя в руки и иди…
-Куда, — очнулся Инокентий.
-Как куда, туда где ты полюбил.
-Да понимаешь…Алуша, не так чтобы и полюбил…Совсем и не полюбил, а так…временное помутнение…
-Слушай, — ловко переворачивая котлетки, говорит Алла, — а ты знаешь что, ты не уходи…
-Правда? — обрадованно спрашивает Кеша.
-Ну да ты зови её к нам.
-Кого?
-Ту, которую полюбил.
-Зачем же…Алуша?
-Как зачем? Кеша! Неужто я тебя, своего родного и любимого, могу оставить на чужого человека? А таблетки она тебе по утрам будет давать? А рубашечки гладить? Котлетки жарить, да следить, чтобы вдруг холестерин не подскочил это же тоже, уметь надо…котлетками кормить и за холестерином следить…
А будет ли она, Кеша, труды твои разбирать и перепечатывать, а?
Как я могу тебя оставить, Кеша?
Давай, звони ей…скажи, пусть собирает вещи и приезжает к нам жить, а когда докажет мне, что может, хорошо заботится о тебе, вот тогда может я и разрешу вам жить отдельно.
-Алуша, — глазки Кешины бегают, — а может ну её…эту любовь я же тебя люблю, у нас сегодня праздник тем более…
-Эээ, нет, милый друг, давай-ка, бери телефон и звони ей. А хочешь, хочешь я сама позвоню.
Как зовут её?
Галина Аркадьевна…Галя.
-Галина Аркадьевна…Кеша…а не та ли это Галина Аркадьевна, что у вас на кафедре работает лаборанткой?
-Та, Алуша.
-Эвон как. А с чего это ты эту мым…эту женщину полюбил?
-Понимаешь, Алуша, она сама меня первая полюбила…
-Ага, вон оно как. Значит она первая полюбила?
-Ну да. Сказала, что уже давно меня полюбила, а на днях, когда у Павла Ефимовича был юбилей, мы на кафедре…
-Я в курсе, вы немного выпили.
-Да, и Галина Аркадьевна, когда мы с ней понесли колбы…она…она, понимаешь Алуша, выпила шампанского.
-Какой кошмар, твоя Галя алкоголичка, Кеша!
-Так вот, она выпила шампанского и ты знаешь, мы понесли колбы, Галина Аркадьевна расстегнула верхнюю пуговицу, ей стало жарко…
-Какой кошмар, да она мало того, что алкоголичка, она ещё и развратница! А волосы, Кеша..скажи мне, волосы она не распускала…
-Нет…
-Фух, это хорошо…А когда ты её полюбил, Кеша? Когда вы колбы понесли или когда она пуговицу расстегнула?
-Ты смеёшься надо мной, да, Алуша. Мы..я полюбил, ну не то чтобы полюбил, гораздо раньше. Уже месяца три, как…мы тогда у Петра Ефимыча…Ты смеёшься, да?
-Я? Да боже упаси…звони своей развратной алкоголице, будем делить
-Кого?
-Тебя Кеша…
— Алуша, это всё Семёнов, он смеётся надо мной и говорит, что я подкаблучник, что я тридцать пять дет с одной женщиной, что так и умру не узнав плотских утех…
-Да ты что? Вот подлец, но Кеша, что-то мне подсказывает, что с лаборантшей, Галиной Аркадьевной, ты не познаешь всю глубину чувств…Скажи мне, Кеша…как низко ты пал?
-Алуша…Я ни-ни…это всё Семёнов, он даже заставил нас поцеловаться.
-Ах, он, проказник. А с чего ты вот так…решил уходить -то от меня, но завязал бы интрижку…
-Что ты…Алуша…Я слишком люблю и уважаю тебя…Я не смогу смотреть тебе в глаза, после того как…
— После чего? — Алла замерла в руках с лопаткой, она как раз собиралась переворачивать котлеты.
— После того как…я…как мы…поцеловались.
— Земляникин, ты и.д.и.о.т?
-Что, прости?
-Да то. Твой Степанов прохода мне не даёт на протяжении тридцати пяти лет, а теперь он решил таким образом убрать тебя со своего пути.
Давай, иди, иди, к своей распутной лаборантше, освобождай место Семёнову…
-Что? Взревел словно бык Инокентий, — Семёнову? Я его…я…Где телефон? Алё, алё, Галина Аркадьевна?
Между нами всё кончено, в смысле ничего не начиналось, но как же…вы и я…вы мне чётко дали понять, чтобы я…чтобы ушёл к вам жить…Ах, передумали…Что же…я рад…Да…и вам тоже…Хорошего вечера, да…действительно конфуз вышел…Ха-ха-ха, хорошо что разобрались…
А кто это у вас там?
Ах, Пал Палыч…Семёнов…ну привет ему передавайте…
***
Сидят под жёлтым абажуром чета Земляникиных, водочку холодненькую в честь первого поцелуя, что тридцать пять лет назад случился попивают…Котлетками с грибочками закусывают, так у них хорошо…
А конфузы, они со всеми случаются.
***
-Ало, ало, Алла Ивановна, это Семёнов, здравствуйте, Алла Ивановна, а что такое с Иннокентием Петровичем? Он, понимаете ли дерётся.
Да вот так, дерётся.
Пришёл, набил мне лицо…Говорит, что я к вам приставал, помилуйте, я вас лет пять уже не видел.
Тоже удивлены?
Кто наговорил? Какая Галина Аркадьевна? Наша Галина Аркадьевна? Да вы чтоо?
Она сплетница?
Да что вы говорите, и распутница…
Знаете…а с виду интеллигентная женщина…Ну замечал я за ней такое, замечал…Знаете, то глазом зыркнет…вот как-то прямо…развратно…
Ну что же, порешаем этот вопрос извините, что побеспокоил, ничего страшного, я не злюсь на Кешу, мы же друзья…Что? Моей жене привет? Обязательно передам…
Алла положила трубку на рычаг и тихо улыбнулась.
Подкаблучник говоришь, а этот…полюбил…я те полюблю, я те так полюблю..
