— С ума сошел? Это же не тот йогурт! — Светлана Игоревна посмотрела на мужа так, словно он принес домой взрывчатку. — Роман, ну как можно быть таким невнимательным?
Роман Петрович привычно втянул голову в плечи. Сорок четыре года, а все еще чувствует себя нашкодившим школьником перед строгой учительницей. Хотя учитель литературы тут он сам.
— Извини, Света, я думал…
— Ты не думал! — резко перебила жена. — Никогда не думаешь о семье!
Знакомая мелодия. Светлана работала семейным психологом в крупном медцентре и знала, как бить точно в цель. Каждое слово — выверенный удар по самооценке. Профессиональная деформация или осознанная жестокость? Роман давно перестал разбираться.
Дети сидели за столом, делая вид, что поглощены телефонами. Максим, шестнадцати лет, украдкой глянул на отца. В его взгляде читалось что-то новое — не жалость, а понимание. Анна, старше на два года, демонстративно вздохнула.
— Мам, может, хватит? — тихо произнесла она.
— Хватит чего? Я просто хочу, чтобы в нашем доме был порядок!
Светлана умела превращать любую мелочь в вселенскую трагедию. Неправильный йогурт становился символом развала семьи, а мокрое полотенце в ванной — доказательством того, что муж ее не уважает. Как же удобно быть психологом! Всегда можно объяснить, почему все вокруг неправы, а ты — жертва обстоятельств.
— Знаешь что, — Роман неожиданно для себя выпрямился, — я устал извиняться за каждый свой шаг.
Светлана замерла. Такого тона она от мужа не слышала давно. Очень давно.
— Что ты сказал?
— Я сказал, что устал. От постоянных претензий, от твоих обид по любому поводу. От того, что в собственном доме чувствую себя преступником.
Воздух в кухне сгустился. Дети перестали притворяться, что не слушают. Максим даже отложил телефон.
— Ты забываешь, кто в этой семье зарабатывает деньги, — холодно произнесла Светлана. — И кто обеспечивает психологический комфорт.
— Комфорт? — Роман горько усмехнулся. — Ты называешь это комфортом?
Месяц назад его уволили из школы. Анонимка о якобы романе с коллегой-химичкой. Абсурд, но администрация перестраховалась. Времена такие — лучше избавиться от учителя, чем рисковать репутацией школы. Роман до сих пор не мог понять, кто и зачем это сделал. У него не было врагов. Был только один человек, который выигрывал от его зависимого положения.
— Это ты написала анонимку? — вопрос сорвался с губ прежде, чем он успел его обдумать.
Светлана не ответила. Но что-то дрогнуло в ее лице — на долю секунды профессиональная маска соскользнула, и Роман увидел правду. Его собственная жена разрушила его карьеру ради контроля над ним.
— Мама? — Анна смотрела на мать с ужасом. — Ты правда это сделала?
— Не говори глупости! — слишком быстро отреагировала Светлана. — Как ты можешь такое подумать?
Но дети уже все поняли. Максим медленно покачал головой, а Анна отвернулась к окну. В семье что-то непоправимо надломилось.
— Хватит, — тихо сказал Роман. — Всё. Хватит.
— Что — хватит? — Светлана попыталась вернуть контроль над ситуацией. — Ты что, с ума сошел? Как ты смеешь меня обвинять? Я для этой семьи…
— Ты для этой семьи — настоящее проклятие.
Слова повисли в воздухе. Роман сам не ожидал, что скажет это вслух. Но теперь, когда правда прозвучала, стало легче дышать.
Светлана побледнела. Впервые за много лет она растерялась. Привычные приемы не работали — муж больше не испытывал чувства вины, а дети смотрели на нее как на чужую.
— Если вам здесь не нравится, — процедила она сквозь зубы, — можете уходить. Все трое.
— Хорошо, — спокойно ответил Роман. — Соберу вещи.
Светлана ожидала слез, мольб о прощении, обещаний исправиться. Но муж просто встал и направился к выходу из кухни.
— Пап, — окликнул его Максим. — Можно я с тобой?
— И я тоже, — добавила Анна.
Светлана осталась одна на своей идеально убранной кухне с правильным йогуртом в холодильнике. Она добилась порядка. Теперь никто не будет покупать неправильные продукты и оставлять мокрые полотенца. Никто не будет мешать ее совершенству.
За окном шумел дождь. В квартире стояла мертвая тишина. Светлана Игоревна, дипломированный семейный психолог, наконец получила то, к чему так долго стремилась — полный контроль над своим пространством.
Только контролировать стало некого.
