— Валентина Михайловна, а сколько у вас дома сахара осталось? — Анатолий Петрович сидел на больничной койке и серьезно смотрел на медсестру.
— Откуда мне знать? — удивилась я, проверяя капельницу. — Сколько нужно, столько и покупаю.
— Как это откуда? — округлил глаза мужчина. — А учет продуктов кто ведет? Планирование бюджета? Контроль расходов?
Я рассмеялась, подумав, что пациент шутит. Симпатичный мужчина лет шестидесяти, аккуратный, в очках, лежал с переломом после падения с табурета — решил сам поменять лампочку, чтобы не тратиться на электрика.
— У меня просто подход: что захотела, то и купила, — призналась я. — Всю жизнь так живу.
— Ужасно неэкономно, — покачал головой Анатолий Петрович. — Вот я всю жизнь веду строгий учет. Знаю каждую копейку.
Тогда мне это показалось достоинством. Надежный мужчина, хозяйственный, не транжира. Через неделю, когда он выписывался, предложил встретиться. Я согласилась не рараздумывая.
Шесть лет прошло с тех пор, как похоронила мужа. Детей у нас не было, жила одна в своей однушке и панически боялась старости. Что будет, когда на пенсию уйду? Кто поможет, если заболею? Подруги постепенно переезжали к детям в другие города, а я оставалась совсем одна.
Анатолий Петрович казался подарком судьбы. Интеллигентный, образованный, всю жизнь проработал главным бухгалтером в районной администрации. Никогда не был женат, ухаживал за больной матерью до ее смерти. Такой мужчина точно не предаст, не бросит.
— Зачем тратить деньги на кафе? — удивился он на второй встрече. — Давайте лучше ко мне, я приготовлю. У меня все продукты свежие, я веду строгий учет сроков годности.
Дома у него была идеальная чистота, но очень скромно. Мебель старая, но добротная. Из украшений только фотография пожилой женщины в рамочке.
— Это мама, — пояснил Анатолий Петрович. — Мы прожили вместе сорок пять лет. Она научила меня ценить каждую копейку.
Ужин был простой, но вкусный. Порции маленькие, но я не придала значения — наверное, мужчина следит за фигурой.
— Скажите, а сколько вы тратите в месяц на продукты? — спросил он за чаем.
— Не считаю, — честно ответила я. — Наверное, тысяч десять-двенадцать.
Анатолий Петрович чуть не подавился.
— Десять тысяч?! На одного человека? — Он снял очки и принялся их протирать. — Это же целое состояние!
— Ну, я покупаю фрукты, мясо хорошее, рыбу… — попыталась оправдаться я.
— Валентина Михайловна, вы не представляете, сколько денег выбрасываете! Я трачу максимум четыре тысячи и живу прекрасно!
Тогда я подумала: действительно, неплохо бы научиться экономить. На пенсии каждая копейка будет на счету.
Мы встречались полгода, когда Анатолий Петрович предложил пожениться.
— Зачем нам тратить деньги на две квартиры? — рассуждал он практично. — Вы сдадите свою, переедете ко мне. Коммунальные расходы разделим пополам, продукты будем покупать оптом — это гораздо выгоднее.
Предложение показалось разумным. К тому же, я действительно полюбила этого странного, но надежного мужчину.
Свадьбу сыграли скромно, только роспись. Анатолий Петрович считал торжества пустой тратой денег. Квартиру я сдала молодой семье, а сама переехала к мужу.
— Вот ваша полка в холодильнике, — показал он в первый же день. — А это моя. Не перепутайте, пожалуйста.
Я решила, что он просто хочет порядка. Но через неделю муж подошел ко мне с тетрадкой.
— Валентина Михайловна, нам нужно организовать учет продуктов, — серьезно сказал он. — Я взвесил все содержимое холодильника и записал. Теперь каждый день будем контролировать расход.
— Толя, зачем такие сложности? — попыталась возразить я.
— Как зачем? — искренне удивился муж. — А как мы будем планировать бюджет? Вести домашнюю отчетность?
Он достал из ящика кухонные весы и принялся взвешивать пачку макарон.
— Пятьсот граммов, — записал в тетрадь. — Если мы будем съедать по сто граммов в день на двоих, то упаковки хватит ровно на пять дней.
Я молчала, не зная, смеяться или плакать. Но подумала: ничего страшного, у каждого свои привычки. Главное, что я больше не одна.
Постепенно контроль усиливался. Анатолий Петрович завел отдельные тетради для круп, консервов, мяса и молочных продуктов. Каждый вечер мы устраивали «инвентаризацию» — взвешивали остатки и записывали расход.
— Валентина Михайловна, вы съели лишние пятьдесят граммов риса, — строго говорил он. — Это перерасход.
— Толя, мне просто хотелось добавки, — оправдывалась я.
— Но мы же договаривались о нормах! — возмущался муж. — Если каждый день будет такой перерасход, мы выйдем из бюджета!
От этих разговоров у меня болела голова. Но я терпела, убеждая себя: зато он никогда меня не предаст, не уйдет к другой, не выгонит на улицу.
Через год совместной жизни муж заявил:
— Нам нужно покупать продукты раздельно. Я подсчитал: вы едите больше, чем планировалось.
— Но мы же семья! — попыталась протестовать я.
— Семья семьей, а учет учетом, — непреклонно ответил Анатолий Петрович. — У каждого должна быть своя материальная ответственность.
Он разделил холодильник цветной изолентой, завел отдельные полки для наших продуктов. Даже соль и перец у нас стали разные.
— Валентина Михайловна, я заметил, что уровень масла в моей бутылке понизился, — подошел ко мне муж на кухне. — Вы пользовались моим маслом?
— Толя, я просто пожарила себе яичницу и капнула чуть-чуть…
— Но это же воровство! — возмутился он. — Вы тратите мои продукты без разрешения!
Я стояла и не верила своим ушам. Воровство? За каплю подсолнечного масла?
— У меня свое масло закончилось, а в магазин идти было некогда, — попыталась объяснить я.
— Тогда надо было есть без масла! — отрезал муж. — Либо покупайте про запас!
Он достал калькулятор и принялся что-то подсчитывать.
— Так, средняя цена масла сто двадцать рублей за литр. Вы потратили примерно пять миллилитров, значит, должны мне шестьдесят копеек. Записываю в долговую тетрадь.
Я узнала, что у него есть специальная тетрадь, куда он записывает мои «задолженности» — за лишнюю ложку сахара в чае, за кусочек его хлеба, за пользование его стиральным порошком.
— Что со мной происходит? — спрашивала я себя каждый вечер. — Неужели из-за страха остаться одной я готова терпеть такое унижение?
Но утром снова убеждала себя: потерплю еще немного, авось привыкнет ко мне и перестанет так мелочиться.
Последней каплей стал эпизод с яйцами. Анатолий Петрович купил десяток и пересчитывал их каждый день.
— Тут было десять штук, а теперь семь! — заявил он обвинительно. — Три яйца пропали!
— Толя, я сварила себе одно яйцо на завтрак, — устало сказала я.
— Одно?! — он схватился за калькулятор. — А остальные два куда делись?
— Понятия не имею. Может, ты забыл?
— Я никогда ничего не забываю! — Муж снял очки и принялся яростно их протирать. — Вы украли мои яйца!
Слово «украли» прозвучало как пощечина. Я почувствовала, как что-то окончательно сломалось внутри.
— Знаешь что, Анатолий Петрович? — спокойно сказала я. — Мне надоело жить с человеком, который считает меня воровкой из-за яйца.
— Но мы же должны контролировать расходы! — заволновался он. — Планировать бюджет!
— Я не хочу больше ничего планировать и контролировать, — твердо ответила я. — Я хочу просто жить.
Собрала сумку и ушла к подруге. Анатолий Петрович звонил, требовал, чтобы я вернулась и рассчиталась по «долговой тетради». Потом начал клясться, что изменится, что мы будем согласовывать траты вместе.
Но я уже поняла: лучше встретить старость одной, чем в компании человека, который измеряет любовь граммами крупы и каплями масла.
Сейчас я снова живу в своей однушке. Покупаю сколько хочу и что хочу. Ем фрукты, не взвешивая их предварительно. Не записываю расход сахара и не веду учет макарон.
Одиночество оказалось не таким страшным, как жизнь под постоянным контролем. А может, я просто поняла разницу между одиночеством и свободой?
Иногда думаю об Анатолии Петровиче. Интересно, ведет ли он до сих пор свои тетради? Считает ли граммы и миллилитры? И чувствует ли он себя счастливым среди всех этих расчетов?
Наверное, у каждого свое понимание счастья. Только я больше не хочу измерять его граммами.
