— Алина, ты опять получила четвёрку по химии? — Марина Сергеевна смотрела на дочь через очки в тонкой оправе, и от этого взгляда хотелось провалиться сквозь землю.
— Мам, это всего лишь текущая оценка за лабораторную. У Химички сегодня настроение было…
— Настроение? — голос матери стал ещё холоднее. — Ты хочешь сказать, что твои оценки зависят от чьего-то настроения? Алина, мне казалось, мы с папой вырастили тебя более ответственной.
Шестнадцатилетняя девушка сжала кулаки под столом. Четвёрка. Обычная четвёрка, которой радовались бы родители половины её одноклассников. Но не в их семье. Не в доме, где на стене висели грамоты старшей сестры Кати — золотая медаль, красный диплом университета, благодарности с работы.
— Я исправлю, — тихо сказала Алина.
— Конечно, исправишь. И запишешься на дополнительные занятия к репетитору. Я уже договорилась с Еленой Викторовной, она берёт только лучших учеников, но для тебя сделает исключение.
«Исключение». Алина прикусила губу. Вся её жизнь состояла из исключений, которые делали для дочери успешных родителей. Исключения, за которые приходилось платить идеальным поведением, отличными оценками и полным отсутствием собственных желаний.
— А как же театральная студия? У нас в пятницу…
— Театр подождёт. Сначала учёба, потом развлечения. Ты же понимаешь, что от твоих оценок зависит поступление в медицинский?
Медицинский. Девушка даже не помнила, когда именно было решено, что она станет врачом. Кажется, это произошло ещё до её рождения — третье поколение медиков в семье, традиция, которую нельзя нарушить.
***
Пятница выдалась на редкость мерзкой. Утром контрольная по физике принесла тройку — учительница отметила «невнимательность и спешку». На большой перемене лучшая подруга Лера отменила их планы на выходные — родители везли её на дачу праздновать день рождения бабушки.
— Прости, Алин, но ты же понимаешь, семья важнее.
Понимала. Алина всегда всё понимала.
После уроков, вместо репетитора по химии, ноги сами понесли её в противоположную сторону. Прочь от школы, от дома, от всего правильного и запланированного.
В кармане завибрировал телефон. Мама. Алина достала смартфон и выключила его, не глядя на экран. Впервые в жизни.
Город казался другим, когда идёшь не по привычному маршруту. Незнакомые улицы манили новизной, витрины магазинов открывали целый мир, о существовании которого она раньше не подозревала. В маленькой кофейне на углу пахло корицей и ванилью — так соблазнительно, что невозможно было пройти мимо.
— Эй, ты не из нашей школы? — за соседний столик подсел парень в джинсовой куртке. — Я тебя где-то видел.
Присмотревшись, она узнала Данилу из параллельного класса — местная звезда, играл в школьной рок-группе, вечно опаздывал на уроки и умудрялся при этом оставаться любимчиком учителей.
— Из вашей, — Алина отпила кофе. Горьковато, но приятно.
— А чего одна? И вообще, ты же вроде из тех… ну, отличниц, которые из школы только домой.
— Сегодня я из тех, кто прогуливает репетитора.
Данила присвистнул: — Ого, бунт на корабле? Слушай, мы тут с ребятами на заброшку собираемся. Хочешь с нами?
Заброшенная фабрика на окраине города — место, овеянное легендами. Туда ходили старшеклассники, чтобы почувствовать себя взрослыми и свободными. Территория, куда нормальные дети из хороших семей не заглядывали.
— Хочу, — услышала она свой голос.
Фабрика выглядела зловеще даже в лучах заходящего солнца. Облупившаяся краска, выбитые окна, проржавевшие конструкции. Компания Данилы — человек семь — уже была на месте. Кто-то принёс портативную колонку, играла музыка.
— Новенькая? — спросила девушка с фиолетовыми прядями в волосах. — Я Ника.
— Алина.
— А, та самая идеальная дочка! — Ника рассмеялась. — Слышала о тебе. Медаль собираешься получать?
— Собиралась, — пожала плечами гостья, стараясь выглядеть равнодушной.
Они бродили по цехам, фотографировались на фоне граффити, смеялись над чьими-то шутками. Странное ощущение — одновременно неуютно и свободно. Впервые за долгое время никто не ждал от неё идеального поведения.
— Пошли на крышу! — крикнул кто-то. — Оттуда весь город видно!
Лестница на крышу выглядела ненадёжно — несколько ступенек отсутствовали, перила шатались. Но все полезли наверх, и Алина не хотела выглядеть трусихой.
На середине подъёма под ногой хрустнуло. Прогнившая ступенька не выдержала веса, и девушка почувствовала, как проваливается вниз. Инстинктивно схватилась за перила, но те лишь скрипнули и начали отходить от стены.
— Держись! — Данила попытался дотянуться до неё сверху, но было слишком далеко.
Трёхметровая высота зияла внизу. Бетонный пол с торчащей арматурой ждал свою жертву. Руки начали соскальзывать от пота и страха.
— Телефон! У кого-нибудь есть телефон? — крикнула Ника.
— Я свой дома оставил! — У меня села батарейка! — И у меня нет связи!
Собственный выключенный смартфон лежал в кармане, но достать его, не отпустив перила, было невозможно.
— Я сбегаю за помощью! — крикнул кто-то и бросился к выходу.
Но время работало против них — пока добежит, пока найдёт взрослых, пока вернутся… Руки уже дрожали от напряжения, пальцы медленно разжимались.
***
— Алина! Алина, ты здесь?!
Голос матери ворвался в полутёмный цех как спасательный круг. Невозможно поверить — но это действительно была она.
— Мама! — крикнула девушка, и от этого крика руки разжались ещё на миллиметр. — Мама, я здесь! На лестнице!
Быстрые шаги, и внизу появилась Марина Сергеевна. Без своего идеального костюма, с растрёпанными волосами, в кроссовках — дочь никогда не видела мать такой.
— Держись, солнышко! Только держись! — голос матери дрожал. — Сейчас, сейчас мы что-нибудь придумаем.
Женщина лихорадочно огляделась по сторонам. Схватила какую-то доску, потом бросила — слишком короткая. Нашла кусок брезента, попыталась растянуть под дочерью — бесполезно, не удержит при падении.
— Мам, я больше не могу…
— Можешь! Ты моя сильная девочка, ты можешь! Помнишь, как в пять лет упала с велосипеда? Ты тогда даже не заплакала, встала и поехала дальше!
Воспоминание всплыло само — мама тогда бросила важную встречу и примчалась в парк, увидев разбитые коленки дочери.
— Слушай мой голос, Алиночка. Только мой голос. Дыши ровно. Вдох-выдох. Вот так, умница.
Продолжая говорить, Марина Сергеевна лихорадочно набирала номер спасателей. Объясняла, где они находятся, умоляла поторопиться.
— Мам, прости меня…
— Не смей! Ты не смеешь прощаться! Мы ещё поругаемся дома, я тебе обещаю! И на неделю заставлю мыть посуду! И никаких гаджетов до конца четверти!
Несмотря на ситуацию, на губах появилась слабая улыбка. Мама пыталась шутить. Мама, которая всегда была серьёзной и правильной.
— Они едут, слышишь? Уже едут! Ещё чуть-чуть!
Сирена скорой и спасателей раздалась через бесконечные минуты. Профессиональные руки подхватили Алину, помогли спуститься. Ноги подкашивались, и она упала прямо в объятия матери.
— Моя девочка, моя глупая, любимая девочка, — Марина Сергеевна плакала, не стесняясь спасателей и подростков. — Как ты меня напугала!
***
Домой ехали в тишине. Папа ждал у подъезда — бледный, с покрасневшими глазами. Обнял молча, крепко, как в детстве.
Дома царила непривычная атмосфера. Вместо ожидаемого скандала и нотаций — тишина. Мама заварила чай — обычный чёрный, не зелёный. Папа достал печенье — то самое, которое покупал тайком от мамы, следящей за правильным питанием.
— Как ты меня нашла? — наконец спросила Алина.
— Приложение родительского контроля, — Марина Сергеевна грустно улыбнулась. — Показывало последнее место, где был включён телефон. Когда ты его выключила, осталась последняя точка геолокации. А потом… потом я просто обзвонила всех твоих одноклассников. Кто-то слышал про заброшку.
— Ты обзвонила весь класс?
— Весь класс, учителей, родителей… Алина, я думала, с ума сойду. Когда Елена Викторовна позвонила, что ты не пришла на занятие…
Марина Сергеевна закрыла лицо руками. Папа обнял её за плечи.
— Прости, мам.
— Нет, это ты нас прости, — неожиданно сказал отец. — Мы… мы заигрались в идеальную семью. Настолько, что перестали видеть тебя настоящую.
— Я не хотела вас расстраивать. Правда. Просто… просто устала быть идеальной.
— Знаешь, что сказала мне твоя классная, когда я ей позвонила? — Марина Сергеевна подняла голову. — «Ваша дочь никогда не улыбается». Никогда, Алина! А я даже не замечала.
— Мам…
— Нет, дай мне договорить. Мы с папой… мы так хотели дать тебе всё самое лучшее. Лучшее образование, лучшие возможности, лучшее будущее. И не заметили, как отняли у тебя настоящее.
— Вы хорошие родители, — на глаза навернулись слёзы. — Просто я не та идеальная дочь, которую вы заслуживаете.
— Глупости! — папа притянул её к себе. — Ты именно та дочь, которая нам нужна. Живая, настоящая, со своими мечтами и ошибками. Нам не нужна идеальная. Нам нужна ты.
Разговор продолжался до глубокой ночи. Впервые за много лет — честно, без масок и ожиданий. Родители слушали. По-настоящему слушали, не перебивая, не поучая. А потом мама призналась: — Знаешь, я в твоём возрасте мечтала стать художником. Но бабушка сказала, что это несерьёзно. И я стала врачом. Хорошим врачом, но… Иногда я думаю, какой бы была моя жизнь, если бы я тогда настояла на своём.
— Ты рисуешь?
— Давно нет. Но может быть… может быть, начну снова. Если ты покажешь мне, как это — следовать за мечтой.
***
Понедельник начался необычно. Никакого подъёма в шесть утра для повторения материала. Завтрак — не овсянка со свежевыжатым соком, а блинчики с вареньем.
— Мам, ты что, заболела? — пошутила Алина.
— Выздоравливаю, — улыбнулась Марина Сергеевна. — Мы оба с папой. От синдрома идеальных родителей.
В школе все только и говорили о пятничном происшествии. Одноклассники окружили расспросами. Вместо ожидаемого осуждения — примерная ученица сбежала на заброшку — услышала совсем другое:
— Круто, что не побоялась! — Мои родители бы убили… — Слушай, а твоя мама реально весь класс обзвонила? Моей маме в десять вечера позвонила!
После химии учительница попросила остаться. Алина приготовилась к нотации, но Елена Викторовна неожиданно сказала: — Твоя мама позвонила. Отменила дополнительные занятия. Сказала, что вы пересматриваете приоритеты. Это правда?
— Да.
— И правильно. Знаешь, Алина, у тебя способности к химии, не спорю. Но глаза загораются только на литературе. Может, не стоит себя ломать?
Вместо прямой дороги домой — снова та самая кофейня, где всё началось. Капучино и сообщение маме:
«Мам, я в кофейне на углу. Приедешь? Хочу показать тебе место, где приняла первое самостоятельное решение»
Ответ пришёл через минуту: «Еду. Закажи мне латте с карамелью. Давно мечтала попробовать, но стеснялась — это же сплошные калории »
Смайлик от мамы — определённо что-то новенькое.
В кофейню зашёл Данила, увидел её и неловко остановился у двери.
— Привет. Можно?
— Садись.
— Слушай, мы все тогда… Ну, прости, что так получилось. Дурацкая была идея.
— Нормальная идея. Просто исполнение подкачало, — она отпила кофе. — Знаешь, если бы не та лестница, я бы до сих пор играла в идеальную дочь.
— И что теперь?
— Теперь? Теперь я просто буду собой. Неидеальной, но настоящей.
Зазвенел колокольчик над дверью. В кофейню вошла Марина Сергеевна — джинсы и свитер вместо делового костюма.
— Это твоя мама? — присвистнул Данила. — Не узнать.
— Мы обе меняемся, — улыбнулась девушка и помахала маме. — Мам, это Данила. Тот самый, с заброшки.
Марина Сергеевна протянула парню руку: — Спасибо, что были с ней. Страшно подумать, что бы случилось, окажись она там одна.
Парень покраснел, пробормотал что-то невнятное и поспешно ретировался. Мама села за столик, обхватила ладонями горячую чашку.
— Пап на работе?
— Нет, поехал в художественный магазин. Решил купить мне мольберт и краски. Сказал, что если я не начну рисовать, он сам начнёт. А у него, знаешь ли, к искусству способностей ещё меньше, чем у тебя к химии.
Смех получился лёгким, искренним — таким, каким они давно не смеялись вместе.
— Мам, а Катя знает?
— Позвонила ей в субботу. Она сначала не поверила. Потом сказала: «Наконец-то». Оказывается, она тоже в своё время бунтовала. Только мы с папой были слишком заняты её достижениями, чтобы заметить.
— Она приедет?
— На выходных. Хочет познакомиться с настоящей сестрой, а не с роботом по выполнению родительских ожиданий. Это её слова, не мои.
За окном кофейни жизнь шла своим чередом. Спешили прохожие, сигналили машины, старушка кормила голубей. Обычный понедельник в обычном городе. Но для них это был первый день новой жизни. Жизни, в которой можно быть неидеальным и всё равно любимым.
— Знаешь, о чём я думала всю субботу? — Марина Сергеевна задумчиво смотрела в окно. — Мы так старались уберечь тебя от ошибок, что чуть не уберегли от жизни.
— Мам, не вини себя. Вы хотели как лучше.
— Благими намерениями… Знаешь, как заканчивается эта пословица. Алина, пообещай мне кое-что.
— Что?
— Продолжай ошибаться. Ну, может, не на заброшенных фабриках, но… Пробуй новое, рискуй, живи. А мы с папой научимся быть рядом, а не над.
— А если я снова что-то натворю?
— Значит, снова придётся обзванивать весь класс, — мама улыбнулась. — Но теперь я хотя бы буду знать имена твоих одноклассников. И знаешь что? Это того стоит.
Эпилог. Год спустя
— Алина Дмитриевна, поздравляю с поступлением!
Декан филологического факультета пожал руку новоиспечённой студентке. Родители стояли в дверях деканата — мама утирала слёзы, папа гордо улыбался.
— Надеюсь, вы не пожалеете о выборе, — добавил декан. — Филология — это не просто профессия, это призвание.
— Я знаю, — ответила девушка. — Именно поэтому я здесь.
На университетском дворе август радовал последними тёплыми деньками. Студенты группками обсуждали предстоящий учебный год.
— Ну что, будущий филолог, — папа обнял дочь за плечи, — не жалеешь, что не медицина?
— Ни капли. А вы?
— Мы? — мама достала телефон, показала фото. — Смотри, моя первая картина за двадцать лет. Корявая, но моя.
На экране — пейзаж. Немного неумелый, но удивительно живой. Закат над рекой, старая ива на берегу.
— Это же наше место! Где мы на пикники ездили!
— Ага. Решила начать с того, что люблю. Как и ты.
В кафе неподалёку ждала Катя. Старшая сестра приехала специально на поступление. За год многое изменилось — ушла из престижной клиники, открыла небольшой кабинет в спальном районе.
— Зарплата меньше, зато сплю спокойно, — объясняла она. — И знаешь что? Пациенты благодарят. По-настоящему, а не конвертами.
— Тост! — папа поднял бокал с соком. — За ошибки, которые делают нас сильнее. За выбор, который делает нас счастливее. И за то, что мы наконец-то научились быть семьёй, а не играть в неё.
— И за заброшенные фабрики! — добавила Алина.
— Нет уж, — мама покачала головой, — давай без экстрима. Мне одного раза хватило на всю жизнь.
За соседним столиком сидела семья с подростком — мальчик что-то тихо объяснял родителям, те хмурились, качали головами.
— Двойка, — шепнула Катя. — Спорим?
— Не важно, — ответила младшая сестра. — Важно, что будет дальше.
Встретившись взглядом с мальчиком, она незаметно показала большой палец вверх. Мол, держись, парень. Всё наладится. Может, не сразу, может, через падение с лестницы собственных ожиданий. Но наладится обязательно.
Потому что идеальных детей не бывает. Как не бывает идеальных родителей. Бывают только живые люди, которые учатся любить друг друга не за достижения, а просто так. За то, что есть.
И это, пожалуй, самый главный урок, который вынесла девушка из своего падения. Иногда нужно упасть, чтобы научиться летать. И хорошо, когда рядом есть те, кто поймает. Или хотя бы подстелет что-нибудь мягкое.
Мама взяла её за руку под столом, сжала легонько. Дочь сжала в ответ. Больше не нужно было слов — они научились слышать друг друга и в тишине.
