— Галя, ты вообще головой думаешь? Это не раздельный бюджет, это просто наглая халява! И ребёнок ему не нужен, твоему нахлебнику!
— Мама, ну не надо так. Мы с Алексеем это ещё до свадьбы обсудили. Я сама согласилась. Он старше, опытнее… Ну, в общем, мы хотели строить отношения правильно, постепенно.
— Ты сейчас не мне это объясняешь, а себе, — вздохнула мама. — Но глаза-то открой. Женщина, которая и дом тащит, и половину расходов, — это не любовь, это эксплуатация.
Галя молча слушала. В глубине души она всё это понимала. Но признать вслух? Значило признать поражение. А проигрывать она не умела — всегда предпочитала убеждать себя, что всё идёт по плану. Даже когда этот план — саморазрушение.
С детства в ней жила эта упрямая решимость. Галя была старшей в семье, долгожданной — но не тем, кого ждали. Отец мечтал о сыне, но, несмотря на любовь к дочери, обращался с ней как с мальчишкой: рыбалка, турпоходы, каратэ. И она стала сильной, стойкой, почти несгибаемой.
Когда появились младшие братья, она стала для них героем. Но только переехав учиться в город, впервые столкнулась с тем, что быть женщиной — это не только про силу. Это про красоту, про мягкость, про то, как на тебя смотрят.
— Кать, скажи, как стать… ну, женственной? — как-то раз спросила она свою коллегу.
— О, ты пришла по адресу! — загорелась та. — К воскресенью ты себя в зеркале не узнаешь!
И Галя впервые позволила себе переодеться. Приталенное платье, распущенные волосы, лёгкий макияж. Алексей, тот самый мужчина из соседнего офиса, не сводил с неё глаз. А через пару дней пригласил на свидание.
Он был умный, начитанный, старше её на семь лет. Говорил красиво, уверенно. Рассказывал о прошлой жене, которая только и думала, что о деньгах. А Галя кивала и думала: «Я не такая. Я другая. Я лучше».
Через три месяца он сделал предложение. Она приняла. Родителям сказала: «Он — мой человек». Те не были в восторге, но не стали мешать.
— Галя, мы взрослые. Всё должно быть по-честному. Бюджет пополам, быт — тоже. Это основа стабильных отношений, — сказал Алексей накануне свадьбы.
— Конечно. Это справедливо, — согласилась она.
Они жили в его квартире, купленной родителями. Расходы считали до копейки. Галя переводила половину суммы на коммуналку, продукты, интернет. Всё честно. Пока однажды Алексей не прислал сообщение: «С тебя 4 800».
— За что? — удивилась она. — Это же твоя квартира.
— Ты же тут живёшь. Значит, участвуешь в оплате. Разве не так мы договорились?
Галя подавила раздражение. Разве это важно? Главное — он рядом. Любит. Или хотя бы когда-то любил.
Потом была поездка в Сочи — и тоже всё пополам. И кафе, и отдых, и даже пляжные полотенца. А потом — задержка. Тест. Две полоски. Беременность.
— Галь, ты не замечаешь, что быт весь на тебе? — спросила Катя, подруга, когда Галя с токсикозом не могла встать с кровати.
— Раньше я об этом не задумывалась… Наверное, потому что не было сил.
— Вот и задумайся. Не поздно что-то поменять.
Но ничего не менялось. Алексей ушёл спать в гостиную: «Мне надо высыпаться, я теперь один работаю». Помощи — минимум. Любви — всё меньше.
Когда сыну исполнилось полгода, Галя попросила денег на весенний костюм.
— Галя, ты ж на продукты не скидываешься. И коммуналку не платишь. Так что и на ребёнка тоже не дам. Всё должно быть справедливо, — спокойно сказал Алексей.
— Это наш сын, а не только мой! — голос дрожал от гнева.
— А я и так помогаю. Вы живёте на мою зарплату, я ещё и сегодня с ним останусь, пока ты гулять собралась.
Что-то в ней тогда надломилось. Привычка оправдывать, объяснять, терпеть — больше не срабатывала.
А потом Стёпа заболел. Температура, плач, бессонная ночь. Утром она вызвала врача. Список лекарств. Позвонила Алексею:
— Заедешь в аптеку?
— Мы же уже говорили. Сын — твоя зона ответственности. Хочешь больше денег — найди подработку, как все мамы.
Она положила трубку. И поняла — всё. Она больше не может.
Катя приехала вечером с лекарствами.
— Мы с Антоном решили: поживёшь у нас. Пока не восстановишься.
— Я не хочу быть у вас обузой…
— Лучше, чем жить в клетке. Ты так дальше жить собираешься? С ребёнком на руках и без поддержки?
— Нет. Уже нет, — выдохнула Галя.
В тот же вечер они с Катей собрали вещи. Алексей не звонил ни на следующий день, ни через неделю. Будто их и не было — ни семьи, ни сына, ни этих двух лет.
У Кати и Антона всё было по-другому. Тепло. Спокойно. По-настоящему. Там Галя впервые за долгое время выдохнула.
Через месяц она подала на развод и алименты. Алексей вдруг вспомнил, что у него есть сын, стал умолять отказаться. Но Галя уже была не та.
Она снова стала собой. Только теперь — с сыном на руках и сердцем, которое знает себе цену.
