Полина прошлась рукой по старому подоконнику дачного домика. Не дождавшись ответа, присела, откинув голову назад. За три года они с Алексеем сделали это место живым. Дом, который когда-то было трудно назвать домом, теперь не узнали бы — веранда, удобная мебель, сад, в который и пальцем не дотронешься, чтобы не впереть нос в какой-нибудь цветок. Все было сделано с их рук и душ, и, конечно, с их денег. Каждая деталь, каждый уголок что-то о них говорили: вырезанные Алексеем наличники, клумбы, которые она сама, Полина, продумывала до последнего листа. Даже зона для барбекю, куда все начиналось как шутка, но теперь там не хватало только телевизора.
— Помнишь, как тут было раньше? — Полина с улыбкой взглянула на мужа. — Этот чертов развалюха. А теперь… смотри!
Алексей что-то буркнул, кивая, но взгляд у него был не на нее, а на экран ноутбука. Он теперь часто работал удаленно, и дача была его маленьким убежищем — без лишней суеты, свежий воздух, и никакой городской суеты. Ну, если бы не тот случай…
Тот случай случился год назад, когда Виталик, младший брат Алексея, объявил, что хочет провести выходные у них на даче, чтобы диплом писать в тишине. Сначала Полина не поверила своим ушам, а потом Виталик поклялся, что будет «хорошо вести себя», а в итоге устроил на участке пирушку на целых 50 человек. Бутылки, сломанные окна, разбитые клумбы — Полина до сих пор чувствовала, как на душе сжимается от воспоминаний о том погроме.
— Больше никаких гостей, ни с кем, без моего ведома, — холодно сказала она Алексею. — Это наш дом. Я должна знать, кто тут и когда.
Алексей замолчал, кивнул. И, хотя и сам был в шоке от того, что натворил брат, полтора месяца пришлось восстанавливать все. Это стоило им по сути двух месячных зарплат, и нервы, конечно, тоже. Но ведь главное — это ведь было их место, их усилия, не так ли?
Год прошел спокойно. Товарищи приезжали, но только когда заранее договаривались. Полина не была против гостей, но уж точно хотела знать, кто и когда на пороге. Зимой на даче не бывали часто. Полина была завалена работой, её повысили, стала руководителем отдела, и времени для дачи почти не оставалось. А вот Алексей, время от времени, выезжал проверять отопление и чистить дорожки от снега.
— Ты знаешь, мама просила ключи, — сказал он однажды за ужином, будто ничего не случилось. — Хочет приехать, подышать свежим воздухом. Говорит, в городе задыхается.
— В смысле? — Полина отложила вилку. — Почему не спросила у меня?
— Ну… — Алексей замялся, пытаясь скрыть взгляд. — Она говорит, что стесняется. После того случая с чайным сервизом…
Полина помнила тот случай как будто вчера. Людмила Ивановна разбила антикварный сервиз, который достался ей от бабушки. Не специально, конечно. Но даже не извинилась. Прямо так и заявила: «Такой хлам давно пора выбросить».
Полина долго не могла понять, как это вообще возможно — без зазрения совести так вот разрушить что-то, что имело столько воспоминаний. А Людмила Ивановна просто пожала плечами, как будто все это — просто мелочи жизни. Но самое смешное было то, что через неделю она выпросила ключи от дачи у сына.
— Да, мам, ключи лежат на тумбочке в прихожей, — Алексей сказал это с каким-то усталым взглядом. — Только, пожалуйста, аккуратнее. Да, да, ты же не первый раз на даче. Нет, Полина не знает. Я ей потом скажу.
Тот же вечер. Людмила Ивановна уже звонила подруге Светлане Петровне.
— Зинуля, представляешь, Алеша дал мне ключи от дачи! А невестка даже не знает! Давай в эту субботу соберемся? Позовем девочек, посидим. У меня рецепт новый есть — котлетки по-французски. Не переживай, Полина на работе, как всегда, пропадает. А сынок обещал ей ничего не говорить. У нас будет девичник — что надо!
На следующий день в чате «Подруги молодости» появилось сообщение:
«Милые дамы! В эту субботу устраиваем шикарные посиделки на даче. С собой — хорошее настроение и что-нибудь вкусненькое. Петровна на своем «Фольксвагене» всех заберет. Явка строго обязательна! И главное — никому ни слова. Особенно моей невестке…»
Людмила Ивановна, откинувшись в кресле, улыбалась. Она, наконец-то, собиралась показать подругам, какая у ее сына дача. И заодно доказать, что ни одна невестка не имеет права указывать ей, куда можно ходить, а куда — нет. Она мать! А значит, имеет полное право распоряжаться его имуществом, как посчитает нужным.
— Ты сегодня какой-то рассеянный, — заметила Полина, наблюдая, как Алексей в третий раз проливает кофе мимо чашки. — Что-то случилось?
— Нет-нет, все нормально, — сказал он, промокая салфеткой скатерть. — Просто не выспался. Кстати, я сегодня задержусь на работе… Важная встреча.
— А мама твоя как? — Полина, чуть прищурив глаза, продолжила. — Давно не звонила?
Алексей вздрогнул, и кофе снова покатился по скатерти.
— Мама? А что мама… Она… она на даче сегодня. Воздухом дышит.
Полина остановилась, замерла с вилкой в руке. Взгляд был такой, что его можно было резать.
— На даче? Одна?
— Ну… да. То есть, нет. То есть… — Алексей замялся, запутался в своих словах. — Слушай, мне пора. Я опаздываю.
Полина даже не ответила. Дверь за мужем хлопнула, и вот, в тишине осталась только она — вся напряженная, с ледяным ощущением в груди. Подсознание что-то подсказывало, и этого было достаточно. Она вытянула руку, схватила телефон и набрала номер Анны Михайловны, соседки по даче.
— Да, милая, машины какие-то стоят, — ответила соседка. — Музыка играет. Компания женская. Да, веселая такая…
Полина сжала телефон так, что пальцы побелели. Всё ясно. Вот она, вся правда. Людмила Ивановна устроила «посиделки» — без её ведома. С согласия мужа, конечно.
Полина быстро накинула куртку, выскочила из дома, села в машину и двинулась на дачу. Мозг продолжал накручивать мысли — как её свекровь критикует всё, что она делает, как закатывает глаза при каждом её решении, как громко обсуждала с подругами «молодую хозяйку, которая командует всем». «Задолбала!» — почти кричала в голове Полина. Но молчала.
По дороге к даче воспоминания как комки катились: каждый взгляд, каждый комментарий Людмилы Ивановны. Полина чувствовала, как внутри всё закипает.
Подъехав к даче, она заметила три машины у ворот. Веранда была освещена, и доносился женский смех, прерываемый звонкими бокалами. К караоке подключился чей-то пожилой голос, который с усилием пытался пробить «Напилася я пьяна».
— Девочки, давайте ещё по одной! — раздался голос свекрови. — За мой новый статус — хозяйки загородной резиденции!
Полина заехала на территорию, заглушила мотор и стиснула зубы. Она открыла калитку. В мангале всё ещё тлели угли — значит, шашлык недавно жарили. На веранде уже стояло шесть человек, подруг Людмилы Ивановны. Стол был заставлен бутылками с вином, салатами, закусками. Кто-то открывал бутылки, кто-то уже смеялся так, что уши закладывало.
Полина шагнула в это «счастье» — и сразу почувствовала, как все взгляды остановились на ней.
Светлана Петровна заметила Полину первой. Сразу же её лицо стало будто несколько светлее, но в глазах — полное недоумение.
— Ой, а вы как здесь оказались? — с искренним возмущением в голосе спросила она. — Людочка, ты же говорила, что невестка на работе…
Полина стояла, как камень, оглядывая эту компанию, что будто и не видела её. Десять лет назад, возможно, она бы нервничала, думала, как мягко всё сказать. Но теперь она знала, как ответить.
— Это моя собственность, — спокойно и чётко сказала она. — И мне не нужно спрашивать у кого-то разрешения, чтобы здесь находиться. А вот вы, Светлана Петровна, как сюда попали?
— Как это — ваша собственность? — фыркнула одна из дам, стиснув губы. — Людочка нас пригласила. Она мать Алёши, между прочим.
Полина выдохнула, взгляд её стал ещё холоднее.
— Я хотела сделать приятное подругам, — Людмила Ивановна промокнула губы салфеткой, делая вид, что абсолютно не понимает, в чём дело. — Показать, как сын устроился. Мы же тихонько сидим, никому не мешаем…
— Тихонько? — Полина указала на колонку, из которой прямо в уши лилась музыка на всю громкость. — И когда это вы здесь «тихонько» сидите?
— С утра, — без тени смущения ответила одна из женщин, полная дама в ярком платье. — Людочка такие котлетки приготовила! И вино — ой, какое чудесное…
Полина быстро подошла к колонке и выключила её. Напряжение в воздухе стало ощущаться даже физически.
— Всё, праздник окончен. Прошу всех покинуть территорию.
— Да как ты смеешь! — вскочила Людмила Ивановна, лицо её покраснело. — Я мать твоего мужа! Имею полное право…
— Не имеете, — коротко перебила её Полина. — Ни права распоряжаться чужим имуществом, ни права нарушать установленные правила. И с Алексеем мы ещё поговорим.
— Вот! — свекровь картинно всплеснула руками, демонстрируя своё удивление. — Вот как она со мной обращается! При моих подругах! Видите, какая у меня невестка? А я ведь только хотела…
— Вы хотели доказать, что можете делать здесь всё, что захотите, — Полина была непоколебима. — Но это не так. У вас есть десять минут, чтобы собрать вещи и уехать.
— А если мы откажемся? — с вызовом спросила Светлана Петровна, перехватив инициативу.
Полина стояла, не моргнув. Все вокруг будто замерли, напряжение витало в воздухе.
— Тогда я вызову полицию, — сказала Полина спокойно, но с холодной решимостью в голосе. — Думаю, им будет интересно узнать о незаконном проникновении в частную собственность.
Женщины начали быстро собираться. Людмила Ивановна вся такая растрёпанная, вытирала слёзы, жалась к своим подругам.
— Алёша узнает! Он не простит такого отношения к матери! Я ему всё расскажу…
— Обязательно расскажите, — с тихой усмешкой ответила Полина. — И про ключи, которые выпросили обманом. И про то, как устроили здесь притон за моей спиной.
Когда последняя машина скрылась за поворотом, Полина не теряла времени. Вынула телефон, набрала номер и без малейшей задержки сказала:
— Алексей? Нам нужно серьёзно поговорить. Приезжай на дачу. Немедленно.
Час спустя муж уже был на месте, запыхавшийся и с виноватым видом.
— Как ты мог? — Полина даже не повернулась, продолжая смотреть в окно. — Дать ключи за моей спиной? Позволить устроить здесь это… это безобразие?
— Мама просто хотела отдохнуть с подругами, — оправдывался он, как-то неловко переступая с ноги на ногу.
— Отдохнуть? — Полина указала на разбросанные окурки, пустые бутылки, пятна на скатерти. — Это ты называешь отдыхом?
Телефон Алексея в кармане снова зазвонил. Людмила Ивановна.
— Сынок! — голос свекрови дрожал от возмущения, и из него прямо светилась ненависть. — Ты представляешь, что твоя жена устроила? Выгнала нас, как бродяг! Перед моими подругами опозорила! Я больше не переступлю порог этого дома, раз здесь так обращаются с матерью!
Полина дождалась паузы, а потом, не обращая внимания на его виноватое лицо, сказала:
— Пусть не переступает. Это моя собственность. И я решаю, кто сюда входит, а кто нет.
Алексей, совсем растерянный, переводил взгляд с телефона на жену:
— Мам, давай не будем…
— Нет, ты послушай! — Людмила Ивановна не унималась, её голос становился всё выше. — Мне шестьдесят лет! У меня давление! А она нас на мороз выгнала!
— Какой мороз? — Полина не выдержала, вскипела. — На улице солнце!
— Вот! Даже слова сказать не даёт! — Свекровь воскликнула с таким отчаянием, что Полина почувствовала, как у неё от этого на мгновение затошнило. — Я всё поняла — ей нужен только ты, а мать побоку! Но запомни, сынок, мать у тебя одна! И я этого не забуду!
Неделя, которая последовала за этим, была похожа на кошмар: Людмила Ивановна обзвонила всех родственников, вещая, как «невестка выгнала больную женщину на улицу». Соседи по даче судачили, перешёптывались, сочиняли слухи о «семейном скандале». Алексей ходил как потерянный, пытаясь уговорить жену и мать, чтобы они, наконец, мирно поговорили.
— Может, извинишься? — как-то вечером предложил он, стоя возле дивана, глядя на неё с такими глазами, как будто только что попросил её простить его за все грехи человечества. — Ради меня?
— За что? — Полина приподняла глаза от ноутбука, недоумённо сверкая. — За то, что я защищаю свою собственность? Или за то, что я требую элементарного уважения?
На следующее утро Полина вызвала мастера и поменяла все замки — и в доме, и на воротах. Это было делом принципа.
— А мне ключи? — Алексей задал вопрос с такой растерянностью, как будто не мог поверить, что это происходит.
— Нет, — ответила Полина, словно ставя точку в этом разговоре. — Пока я не буду уверена, что ты не раздашь их всем подряд.
Людмила Ивановна перестала показываться у них дома. На все семейные праздники слала сыну сообщения вроде: «Не приду, раз твоя жена меня ненавидит.» На случайных встречах демонстративно отворачивалась, а если вдруг замечала Полину издалека, то переходила на другую сторону улицы. Никакого стеснения.
— Как ты можешь так поступать с мамой? — иногда упрекал Алексей. — Она же страдает!
— А как ты мог так поступить со мной? — Полина парировала, глядя ему в глаза, не отводя взгляда. — Предать моё доверие? Позволить твоей матери разгуливать по нашему дому, распоряжаться моим имуществом, как своей дачей?
Месяц спустя, на даче появилась новая система охраны — камеры, датчики движения. Полина, как будто ставила точку, установила свои правила: никаких гостей без её ведома, никаких ключей посторонним, никаких сюрпризов. И точка.
— Ты слишком жестока, — как-то сказал Алексей, когда они сидели за ужином, а он пытался оправдаться. — Мама хотела просто отдохнуть с подругами, ты понимаешь? Это ведь не преступление.
— Нет, — качала головой Полина. — Она хотела показать всем, что может делать, что ей вздумается. Что она властвует. Но это наш дом, Алексей. И либо ты это понимаешь, либо…
— Либо что? — спросил Алексей, явно не понимая, что скрывается за её словами.
— Либо нам придется решать, чье мнение для тебя важнее — жены или мамы, которая, между прочим, бросила тебя ради нового мужа пятнадцать лет назад, когда ты был ещё ребёнком.
Эти слова, как молния, прошили его насквозь. Он вспоминал, как в детстве сидел один на школьных праздниках, как завидовал всем тем детям, у которых были два родителя, как ощущал эту пустоту внутри. Людмила Ивановна появилась в его жизни, когда он стал взрослым, когда начал зарабатывать, когда купил дачу. Тогда она и заявилась с её подругами.
— Знаешь, — сказал он тихо, вечером, когда они сидели вдвоем на кухне, — ты была права. Всё это время права. Просто я боялся это признать. Не хотел терять её. Но я терял нас.
Полина молча обняла его. Она понимала, что этот разговор всё изменит. Их отношения с его матерью теперь уже не будут прежними. Но, может, так и должно быть? Иногда нужно провести чёткую черту, чтобы защитить своё. Всё равно не стоит позволять людям разрушать то, что строишь с любовью.
А Людмила Ивановна? Она сделала свой выбор давно. И теперь ей придётся смириться. Потому что у сына своя жизнь, свои правила и своё понимание того, что такое семья.
Ключи от дачи так и остались только у Полины. И она была рада, что в этот раз пришлось быть «жестокой». Иногда лучше быть строгим, чем позволить разрушить то, что с любовью создавалось.
Конец.
