Возвращение
Лида толкнула дверь, и запах жареного лука сразу ударил в нос — густой, липкий, как затхлый воздух в подвале. Опять. Она замерла на пороге, сжимая сумку так, что пальцы побелели, а внутри все сжалось, будто ее сразу туда, в сковороду, с жареным луком.
— Лидочка, наконец-то! — раздался тот самый сладкий голос Татьяны Николаевны, и Лида почти услышала, как она подмигивает из кухни. Свекровь стояла в ее фартуке, в том самом, который Лида сама вчера выбрала на рынке. — Мы уж думали, ты ночевать на работе останешься.
Лида медленно сняла туфли, чувствуя, как каждая клетка напряглась. Слишком много таких встреч за последнее время.
— Мам, я же просила не готовить у нас, — она сделала шаг вперед, стараясь держать голос ровным, но ощущения от этого еще сильнее. — У меня свой план питания, и…
— План! — фыркнула Екатерина, выходя из гостиной с чашкой кофе, и Лиде на секунду показалось, что она надела всю свою ярость как пальто. — Ты же на диете сидишь вечно, а Кирилл нормальную еду хочет. Или ты думаешь, он должен из-за твоих комплексов помирать с голоду?
Лида почувствовала, как горячая волна поднималась от шеи к вискам. Словно кран открыл, и вся кровь пошла прямо к голове.
— Катя, хватит, — тихо, почти сжимающимися губами произнесла она.
— Ой, да ладно тебе, — Екатерина махнула рукой, будто пытаясь отмахнуться от комара. — Шутка же. Ты что, вообще без чувства юмора?
— Шутка, — повторила Лида, пристально смотря на нее. — Как в прошлый раз, когда ты «пошутила», что я бесплодная? Или когда «пошутила», что Кирилл со мной только из жалости?
Кухня на секунду замерла. Казалось, воздух стал тяжелым, как цемент.
— Лида, — Татьяна Николаевна положила ложку на стол с грохотом, и звук разорвал молчание. — Ты слишком остро всё воспринимаешь. Катя просто заботится.
— О да, — Лида рассмеялась резко, голос режущий, как нож. — Она у вас вообще святая. Особенно после того, как своего мужа с любовницей застукала, а вместо развода устроила истерику на весь район.
Екатерина побледнела, потом резко шагнула к Лиде.
— Ты…!
Но Лида не отступила. Она стояла, смотрела ей в глаза, и каждое слово вырывалось с такой силой, будто оно было предсказанием.
— Что? — она встала так близко, что почувствовала дрожь в руках Кати. — Собираешься ударить? Давай. Кирилл как раз должен скоро прийти — пусть видит, как его сестра «заботится» о жене.
Дверь щелкнула, и все замерло. Лида услышала шаги и поняла, что он пришел. Кирилл, как всегда, в самый неподходящий момент.
— Что здесь происходит? — Кирилл стоял на пороге, глаза его бегали от одной к другой, будто пытаясь разглядеть, кто из них победит в этом безумии.
— Ничего, — Екатерина резко отошла, стараясь фальшиво улыбаться. — Мы просто… обсуждали ужин.
Лида посмотрела на мужа.
— Да, — сказала она тихо. — Обсуждали, чей это дом на самом деле.
Тишина повисла густая, как дым от сгоревшего ужина, и Лида поняла, что этот момент мог бы стать последним. Всё, что раньше казалось несерьезным, вдруг стало настолько реальным, что невидимые стены начали падать.
Разговор
Кирилл закрыл дверь спальни и повернулся к Лиде. Глаза у него были такие, будто он ждал, что сейчас ей обязательно нужно будет что-то объяснить, оправдать, оправдаться. Но она молчала.
— Ты могла бы хоть попытаться быть вежливее, — его голос был спокоен, но в глазах читалось раздражение.
— Вежливее? — Лида села на кровать, сжимая кулаки. — Они каждый день приходят, критикуют, указывают, а я должна улыбаться и благодарить за это? Не могу, Кирилл. Это невозможно.
— Они моя семья, — Кирилл провел рукой по лицу, будто пытаясь вытереть все обиды, собравшиеся за дни. — Мама просто хочет помочь.
— Помочь? — Лида вскочила. — Она переставляет мои вещи, готовит то, что мне нельзя, а Катя каждый раз намекает, что ты можешь найти себе лучшую. Это не помощь, Кирилл, это война!
Он молчал. Просто молчал, словно надеясь, что тишина всё решит.
— Ты даже не представляешь, каково это, — её голос дрогнул, и Лида поняла, что она вот-вот сорвется. — Просыпаться и знать, что в твоем доме ты — просто гостья. Что у тебя нет права даже на свое мнение.
Кирилл подошел ближе, его шаги несли в себе что-то решительное, как будто он мог бы что-то изменить.
— Ты преувеличиваешь, — сказал он, пытаясь успокоить.
— Нет, — она отстранилась. — Ты просто не хочешь этого видеть. Потому что если признаешь — придется что-то делать. А тебе удобнее, чтобы я просто терпела.
Он схватил ее за руку, его пальцы впились в ее кожу, но она не дернулась.
— Хватит! — его голос был почти криком.
Лида замерла. Это был тот момент, когда она поняла, что эта хватка будет не просто физической, а душевной.
— Ты… отпусти, — она с трудом произнесла.
Он разжал пальцы, но не отошел.
— Прости, — прошептал он. — Я не хотел…
— Но сделал, — Лида медленно подняла глаза. — И это говорит о многом.
Взрыв
На следующий день Лида вернулась раньше обычного. И застала Екатерину в своей спальне — та рылась в ее шкафу, как бы пряча свои истинные намерения за кажущимся безобидным любопытством.
— Что ты делаешь? — голос Лиды прозвучал ледяно, и в нем была вся сила молчаливого гнева.
Екатерина обернулась, держа в руках её дневник.
— Ой, а что такого? Кирилл сказал, можно взять твою кофту. А я тут… нашла кое-что интересное.
Лида шагнула вперед, лицо её побледнело от злости.
— Положи.
— Ой, да ладно, — Екатерина ухмыльнулась, задираясь. — Ты же пишешь, чтобы кто-то читал, разве нет?
— Положи. Сейчас же.
Екатерина закатила глаза, но протянула дневник.
— На, — она резко толкнула его Лиде в грудь. — Держи свои жалкие секреты.
Лида не выдержала. Её ладонь со всей силы хлестнула Екатерину по щеке, и тишина, как холодная сталь, наполнила комнату.
Та ахнула, схватившись за лицо.
— Ты… ты меня ударила?!
— Да, — Лида стояла, дрожа от ярости, — и если ты ещё раз сунешь нос в мои вещи, будет хуже.
И в этот момент, как всегда, появляется Татьяна Николаевна, осматривая поле битвы.
— Что здесь творится?! — голос её был резким, как удар по стеклу.
Лида повернулась к ней.
— Всё. Хватит.
Решение
— Ты совсем с ума сошла! — кричала Татьяна Николаевна, руки развёрнуты, как будто она готова прямо сейчас вцепиться в Лиду. — Ты подняла руку на мою дочь!
— А она — на мою жизнь! — Лида не кричала. Говорила спокойно, но с такой ледяной уверенностью, что слова, казалось, превращаются в острые ножи. — Я больше не буду это терпеть. Ни её, ни вас.
Из коридора донесся звук шагов, и Кирилл появился, бледный, как полотно.
— Лида… что происходит? — он с трудом выговорил, его глаза бегали по комнате, и в них читался страх.
— Твой выбор, — Лида посмотрела на него, глаза холодные, как сталь. — Сейчас. Или они уходят. Или ухожу я.
Тишина. Давящая, удушающая. Все замерли.
Татьяна Николаевна засмеялась, но смех её был натянутым, как струна.
— Кирилл, скажи ей… — она протянула руку, но не успела договорить.
— Мама… Катя… вам лучше уйти. — Кирилл прервал её, и его голос прозвучал твердо, как будто это не он, а чужой человек, произнес эти слова.
Екатерина ахнула, её лицо побледнело.
— Ты что, серьезно?!
Кирилл кивнул, не отводя глаз от Лиды.
— Да.
Лида, казалось, не ожидала такого поворота, но в её глазах не было ни радости, ни облегчения. Она только глубоко вдохнула.
Когда дверь закрылась за Татьяной и Катей, Лида поняла — это только начало.
Точка невозврата
Лида стояла у окна, сжимая стакан с водой, будто пытаясь удержать в себе всё, что вот-вот прорвётся. Сильные пальцы побелели от напряжения. За её спиной молчал телефон — Кирилл не звонил. Ни через час, ни через три, ни через всю эту чертову ночь.
Она знала, что он придёт. Но не знала — каким.
Дверь открылась ровно в девять утра.
— Лида… — Кирилл вошел, и в его глазах мелькала тень чего-то чуждого, будто он был не в себе.
Она обернулась и посмотрела на него с холодной спокойностью.
— Ну?
Он тяжело вздохнул, как будто это было тяжёлое бремя, которое он носил на себе.
— Я… не могу так больше.
— Так — это как? — её голос дрогнул, но она всё равно не сдалась. Не сейчас.
— Ты ударила Катю.
— А она годами бьет меня словами. Разве это лучше? — Лида скрипнула зубами, её взгляд был как нож.
Кирилл сжал кулаки, и его лицо побледнело ещё больше.
— Мама сказала… что ты нестабильная. Что тебе нужна помощь.
Лида резко засмеялась, смех был коротким и истеричным.
— Конечно. Виновата всегда я. Ты даже не спросил, что было перед этим. Ты просто… поверил им.
Он молчал, потому что не знал, что ответить.
— Хорошо, — она поставила стакан на стол с тихим звоном. — Тогда вот что. Я ухожу.
Кирилл резко поднял голову, его глаза расширились.
— Что?
— Ты слышал. — Лида повернулась к чемодану и начала его распаковывать. — Я не буду жить в доме, где я — сумасшедшая, а они — жертвы.
— Лида, подожди…
— Нет. — она выдернула чемодан из шкафа и начала его заполнять. — Я ждала три года. Больше — не буду.
Он шагнул к ней и схватил за руку, но она резко вырвалась.
— Ты не можешь просто взять и уйти! — его голос был отчаянным, он пытался найти хоть какую-то точку опоры.
— Посмотри на себя, — она повернулась, её глаза метали молнии. — Ты даже сейчас не говоришь «останься». Ты говоришь «не уходи» — как будто я твоя собственность.
Он отпрянул, как от удара.
— Я…
Но она уже не слушала его. Чемодан щёлкнул, сумка заскользила на плечо.
— Всё. Я уезжаю к маме. А ты… решай, кто для тебя важнее.
С этими словами она шагнула к двери и хлопнула её так, что в квартире стало глухо и пусто.
Кирилл остался стоять, опустив голову, как будто весь мир рухнул вместе с тем, что он только что потерял.
Последний выбор
Офис адвоката был холодным и мрачным, как кладбище. Кирилл сидел за столом, уставившись на папку с документами, и нервно постукивал пальцами по её обложке. На часах — 14:37. Лида опаздывала уже на сорок минут.
— Может, перенесём? — адвокат скользнул взглядом по часам, явно переживая за время.
— Нет, — Кирилл стиснул зубы. — Она придет.
Но дверь так и не открылась.
Внезапно раздался телефонный звонок. Неизвестный номер.
— Алло?
— Кирилл Андреевич? — женский голос, хриплый, будто кто-то передёрнул за ней дверцу. — Это клиника «Мать и дитя». Ваша супруга проходила у нас обследование…
Сердце Кирилла сделало внезапный кульбит в животе.
— Что с ней?
— Всё в порядке. Но… она беременна. Срок — восемь недель. Она просила не сообщать вам, но…
Гудки. Кирилл даже не понял, как выбежал на улицу. Как поймал такси. Как летел по городу, разглядывая лишь размытые пятна света за окном.
Дверь в квартиру Лиды была заперта. Он бил по ней кулаком, звонил, кричал её имя.
— Лида! Открой!
Тишина.
Он достал ключ — старый, от их общей квартиры, который по какой-то причине до сих пор носил с собой. Замок щёлкнул.
Пустота.
Ни голоса, ни шагов. Только едва уловимый запах её духов — и конверт на столе.
«Кирилл».
Он сорвал уголок. Внутри — белый снимок УЗИ с размытым серым пятнышком и датой. Вчерашний день.
И вдруг он услышал шум воды из ванной.
— Лида?
Дверь приоткрылась. Она вышла — бледная, с красными глазами, в старом халате, который он помнил ещё с первых месяцев их брака.
— Ты… — его голос чуть не сломался. — Почему не сказала?
— А что бы изменилось? — она села на диван, обвив себя руками. — Ты бы остался из-за ребёнка? Потом что, из чувства долга?
Он подошёл ближе, упал на колени перед ней, как в последний раз.
— Я…
Но слова застряли в горле. Потому что истина была проста: он уже сделал свой выбор. Подписал бумаги, поверил им, а не ей.
Лида подняла на него глаза. Она была в отчаянии, но уже без надежды.
— Я не хочу, чтобы мой ребёнок рос в семье, где мать — призрак, а отец — человек, который однажды отвернулся. — её голос был твёрд, как камень.
Кирилл схватил её за руки.
— Лида, я…
— Нет, — она вырвала ладони. — Ты пришёл, потому что узнал про ребёнка. А не потому что понял, что был не прав.
Он закрыл глаза, все его внутренности сжались от боли.
— Я не знаю, как это исправить.
— Никак, — она встала. — Иногда поздно.
В этот момент раздался звонок в коридоре.
Лида посмотрела в глазок и увидела Татьяну Николаевну и Екатерину.
— Идиот, — она резко повернулась к Кириллу. — Ты им сказал?!
— Нет! Я…
Но дверь уже распахнулась.
— Мы всё знаем! — Катя ввалилась в квартиру, её голос был полон насмешки. — Ты что, думал скрыть?
Татьяна Николаевна шагнула к Лиде.
— Ребёнок нашего сына будет расти в нашей семье. А ты…
— Хватит! — Кирилл встал между ними, и его голос был твёрд, как камень, наконец-то. — Всё. Уходите.
— Что? — Катя ахнула, не в силах понять.
— Вы слышали. — Кирилл стоял, прямо перед ними. — Это её дом. Её жизнь. И мой ребёнок — это НАШ с ней выбор. Не ваш.
Лида стояла, глаза её расширились. Она не могла поверить.
— Ты… — её голос едва слышен.
— Я понял слишком поздно, — он повернулся к ней. — Но если ты дашь мне шанс… я докажу, что могу быть другим.
Молчание.
За спиной Катя что-то кричала, мать хватала его за руку.
Но он смотрел только на Лиду.
И тогда она медленно кивнула.
Тот самый единственный, решающий раз, и его было достаточно.
КОНЕЦ.
