— Толя, нам надо поговорить, — Таня присела на край дивана, нервно теребя край блузки.
— Что-то случилось? — Толя оторвался от телефона и внимательно посмотрел на жену.
— Твоя мама звонила сегодня. Сказала, что у них в доме будут менять стояки отопления и ей нужно где-то жить в течение месяца.
Лицо Толи просветлело:
— И ты предложила ей остановиться у нас? Молодец, Танюш! А то я боялся, что придется уговаривать…
— Нет, Толя, — Таня покачала головой. — Я не предлагала. Она сама сказала, что приедет.
Повисла пауза. Таня набрала воздуха в легкие и выпалила:
— Если твоя мама будет жить у нас месяц, то и моя тоже.
Толя отложил телефон и удивленно посмотрел на жену:
— Зачем? У твоей мамы ведь все в порядке с квартирой.
— Дело не в квартире. Ты же помнишь, что было в прошлый раз, когда твоя мама гостила у нас неделю? Как она перекладывала мои вещи, потому что «так удобнее». Как она готовила на моей кухне, хотя я просила этого не делать. Как она говорила тебе при мне, что тебе нужно лучше питаться, будто я тебя не кормлю.
Толя вздохнул и потер шею.
— Она просто заботится. Это ее способ проявления любви.
— Я все понимаю. Но месяц, Толя. Целый месяц! Я просто не выдержу одна. Мне нужна поддержка. И моя мама — это моя поддержка.
— Но две мамы в двухкомнатной квартире… Ты представляешь, что это будет?
— Представляю. Но по-другому я не согласна.
Толя задумался, разглядывая потолок.
— Ладно, — наконец сказал он. — Пусть приезжают обе. Может, они даже подружатся.
Таня фыркнула:
— Ну да, конечно. Как в сказке.
Полина Ивановна прибыла первой. С двумя чемоданами и коробкой домашних заготовок. Она обняла сына, кивнула невестке и сразу пошла осматривать квартиру.
— Толечка, у вас тут все так… по-своему, — прокомментировала она, поджав губы. — Танечка, милая, ты не против, если я немного наведу порядок в шкафчиках? В прошлый раз я не успела.
Таня стиснула зубы и улыбнулась:
— Вообще-то против, Полина Ивановна. У нас все организовано так, как нам удобно.
— Ну как знаешь, — свекровь покачала головой. — А где я буду спать?
— В гостиной, на диване. Мы с Толей в спальне, а моя мама…
— Твоя мама? — Полина Ивановна замерла. — Она тоже приедет?
— Да, буквально через час. Она тоже поживет с нами этот месяц.
Полина Ивановна перевела взгляд на сына:
— Толя, ты не предупредил…
— Мам, так получилось, — Толя развел руками. — Надежда Александровна давно хотела провести время с дочкой, вот и решили объединить.
— Понятно, — свекровь поджала губы. — Что ж, будем как-то уживаться.
Надежда Александровна приехала с одной сумкой и пакетом фруктов. Она обняла дочь, зятя и приветливо улыбнулась Полине Ивановне:
— Здравствуйте! Рада наконец познакомиться поближе. Таня столько о вас рассказывала.
— Взаимно, — сухо ответила Полина Ивановна.
Таня мысленно застонала. Предстоял очень долгий месяц.
Первые дни прошли в напряженном перемирии. Полина Ивановна вставала в шесть утра и начинала греметь посудой на кухне. К семи, когда Таня и Толя выходили из спальни, завтрак был уже готов.
— Садитесь кушать, дети, — командовала свекровь. — Толечка, тебе нужно хорошо питаться перед работой.
Надежда Александровна присоединялась к завтраку последней, около восьми. Она неизменно хвалила стряпню Полины Ивановны, но добавляла:
— А вот моя Танечка любит, когда в кашу добавляют фрукты. Правда, доченька?
— Да, мам, — Таня смотрела в тарелку, избегая взгляда свекрови.
— У нас в семье каша всегда была без излишеств, — парировала Полина Ивановна. — Толя привык к простой еде.
— Люди меняются, — улыбалась Надежда Александровна. — Правда, Толечка?
Толя только кивал, торопясь поскорее уйти на работу и сбежать от этой битвы взглядов и колкостей.
Вечером, когда все собирались за ужином, Полина Ивановна рассказывала истории из детства Толи:
— А помнишь, сыночек, как ты в третьем классе сам сделал скворечник? Такой мастеровитый был мальчик. Весь в отца.
— А Танечка в детстве сочиняла сказки, — не оставалась в долгу Надежда Александровна. — Такая фантазерка была. До сих пор творческая натура.
— В жизни важнее практичность, — замечала Полина Ивановна. — Фантазии не накормят семью.
— Зато с фантазией жизнь намного интереснее, — отвечала Надежда Александровна.
Таня и Толя обменивались взглядами. Первая неделя совместного проживания казалась бесконечной.
На восьмой день началась открытая конфронтация. Полина Ивановна переставила всю посуду в шкафчиках «для удобства». Таня, вернувшись с работы, не могла найти свои любимые чашки.
— Где моя синяя чашка? — спросила она у свекрови.
— Я навела порядок, — ответила Полина Ивановна. — Теперь все логично организовано. Чашки на верхней полке, тарелки на нижней.
— Но у нас была своя система, — возразила Таня. — И я просила не трогать мои вещи.
— Танечка, не расстраивайся, — вмешалась Надежда Александровна. — Полина Ивановна хотела как лучше. Правда ведь?
— Конечно. Просто у молодежи иногда не хватает опыта в организации быта.
Таня сжала кулаки:
— Мне тридцать два года. У нас с Толей семь лет брака. Думаю, мы уже разобрались, как нам удобно жить.
— Я вижу, как вы разобрались, — Полина Ивановна поджала губы. — Толя постоянно не высыпается, потому что вы поздно ложитесь. У него мешки под глазами. В его возрасте нужен режим.
— А я считаю, что в его возрасте он сам может решать, когда ему ложиться спать, — вступилась Надежда Александровна за дочь.
Вечером Таня рассказала обо всем Толе.
— Я больше не могу, — призналась она. — Твоя мама ведет себя так, будто мы с тобой несмышленые дети, а она главная в доме.
— Потерпи, — попросил Толя. — Она просто привыкла все контролировать. После выхода на пенсию ей не хватает ощущения нужности.
— А моя мама тоже на пенсии, но почему-то не пытается переделать нашу жизнь!
— Ну, у всех разные характеры…
— Да, и характер твоей мамы сводит меня с ума!
На двенадцатый день совместного проживания случилось непредвиденное. В квартире прорвало трубу в ванной, и вода залила не только пол в ванной и коридоре, но и потолок соседа снизу.
Сергей Петрович, пенсионер с первого этажа, поднялся к ним разгневанный:
— Это что такое? У меня весь потолок в разводах! Кто будет платить за ремонт?
Таня и Толя растерялись, но тут вперед выступили обе мамы.
— Уважаемый, — начала Полина Ивановна строгим учительским тоном, — прежде чем предъявлять претензии, разберитесь в ситуации. Трубы в этом доме не менялись с момента постройки. Это общедомовое имущество.
— Совершенно верно, — поддержала Надежда Александровна. — Я медик, и могу сказать, что такие протечки опасны не только для имущества, но и для здоровья. Сырость, плесень… Нам всем нужно объединиться и потребовать от управляющей компании ремонта стояков.
Сергей Петрович растерялся под напором двух решительных женщин:
— Ну, если так…
— Именно так, — кивнула Полина Ивановна. — А сейчас мы с Надеждой Александровной зайдем к вам, оценим ущерб и составим акт для управляющей компании.
И две женщины, которые еще утром не могли договориться о том, как правильно варить суп, теперь действовали как слаженная команда. Они обошли соседей, собрали подписи и составили коллективную жалобу.
Вернувшись домой, они с воодушевлением рассказывали о своих успехах:
— Представляете, даже эта несговорчивая Петрова с третьего этажа подписала! — восклицала Надежда Александровна.
— Мы заставили их пообещать прислать комиссию уже завтра, — гордо добавила Полина Ивановна.
Таня с удивлением наблюдала, как две женщины, которые, казалось, никогда не найдут общий язык, теперь вместе пили чай и обсуждали план действий на завтра.
— Видишь, — шепнул Толя, — они могут ладить.
— Только когда есть общий враг, — шепнула в ответ Таня, но в душе затеплилась надежда.
Эта надежда прожила ровно три дня, пока в их квартире не появилась племянница Тани, Ирина. Девушка приехала на несколько дней, чтобы подготовиться к важному экзамену в тишине, вдали от шумных соседей по общежитию.
Ирина была яркой современной девушкой: с розовыми прядями в волосах, в рваных джинсах и с тремя сережками в одном ухе.
— Это что такое? — спросила Полина Ивановна, когда Ирина вышла из комнаты. — Таня, ты позволяешь своей племяннице так выглядеть?
— А что не так с ее внешностью? — удивилась Таня.
— Все не так! Эти волосы, эта одежда… В наше время девушки выглядели скромнее.
— В ваше время и компьютеров не было, — заметила Надежда Александровна. — Времена меняются, Полина Ивановна.
— Некоторые ценности должны оставаться неизменными, — отрезала свекровь. — Скромность, уважение к старшим, приличный внешний вид.
— У Ирины средний балл 4.8, она победитель олимпиад и волонтер в приюте для животных, — вступилась за племянницу Таня. — Какая разница, какого цвета у нее волосы?
— Большая! — Полина Ивановна покачала головой. — Это показатель воспитания.
— Нет, это показатель индивидуальности, — возразила Надежда Александровна. — И я горжусь, что моя внучатая племянница не боится быть собой.
Вечером Полина Ивановна решила провести с Ириной «воспитательную беседу». Девушка вежливо выслушала рассуждения о том, как должна выглядеть и вести себя порядочная девушка, а потом спокойно ответила:
— Спасибо за заботу, Полина Ивановна. Но я считаю, что главное — это то, что внутри человека, а не снаружи.
— Вот именно! — поддержала ее Надежда Александровна. — Самое важное — доброе сердце и светлая голова.
— Внешность — это отражение внутреннего мира, — не сдавалась Полина Ивановна. — И я беспокоюсь, какие сигналы подает миру Ирина своим видом.
— Сигналы о том, что она творческая и независимая личность, — парировала Надежда Александровна.
— Или о том, что ей не хватало правильного женского воспитания, — Полина Ивановна посмотрела на Таню.
Таня вспыхнула от возмущения:
— Причем тут я? Ирина — дочь моей двоюродной сестры!
— Но вы же семья, должны влиять друг на друга.
— Вот именно, — подхватила Надежда Александровна. — Семья должна поддерживать, а не критиковать.
Конфликт разгорался все сильнее. Ирина чувствовала себя неловко и на следующий день уехала, сославшись на то, что ей нужны дополнительные материалы из библиотеки.
— Видите, что вы наделали? — упрекнула свекровь Таня. — Ирина сбежала от вашей критики.
— Я только хотела помочь, — оправдывалась Полина Ивановна. — В наше время старших слушали с уважением, а не убегали.
— В ваше время много чего было по-другому, — вздохнула Надежда Александровна. — Но сейчас другое время, и нам, старшему поколению, тоже нужно уметь адаптироваться.
— Я не собираюсь адаптироваться к распущенности и неуважению, — отрезала Полина Ивановна.
Вечером Толя, видя, что напряжение в доме достигло предела, предложил:
— Давайте устроим семейный ужин. Поговорим спокойно, без обвинений. Может, выпьем вина, расслабимся…
— Отличная идея, — поддержала его Надежда Александровна.
— Хорошо, — нехотя согласилась Полина Ивановна. — Но готовить буду я.
— А я помогу, — вызвалась Надежда Александровна.
Таня закатила глаза, не веря, что из этой затеи выйдет что-то хорошее.
Семейный ужин начался чинно и благопристойно. Полина Ивановна приготовила свое фирменное жаркое, Надежда Александровна сделала салаты, Таня накрыла на стол, а Толя открыл бутылку вина.
После второго бокала атмосфера стала теплее. Полина Ивановна рассказала, как тяжело ей было одной после того, как ее муж ушел из жизни.
— Выйдя на пенсию, я вдруг поняла, что никому не нужна, — призналась она. — Николай в другом городе, звонит раз в месяц. Толя занят работой и семьей… Я привыкла быть нужной, сорок лет проработала с детьми, а тут — пустота.
— Я вас понимаю, — кивнула Надежда Александровна. — Когда дети вырастают, начинаешь искать себя заново. Мне повезло — работа в поликлинике не дает скучать. Всегда чувствуешь, что приносишь пользу.
— Вот именно! — оживилась Полина Ивановна. — Полезность — это так важно. Когда я приезжаю к Толе и Тане, я хочу быть полезной. Помочь, научить, облегчить им жизнь.
— Но иногда помощь может восприниматься как вмешательство, — мягко заметила Надежда Александровна. — Я тоже хочу помогать своей дочери, но стараюсь сначала спросить, нужна ли моя помощь.
— В нашей семье всегда было принято заботиться друг о друге без лишних церемоний, — возразила Полина Ивановна. — Я делаю для Толи то, что делала всегда.
— Но Толя уже не ребенок, — мягко возразила Таня. — Он взрослый мужчина, муж. И у нас своя семья, со своими правилами.
— А ты думаешь, я не вижу, какие у вас правила? — Полина Ивановна снова начала заводиться. — Поздно ложитесь, неправильно питаетесь, везде беспорядок…
— Это не беспорядок, — возразила Таня. — Это наша жизнь. Мы работаем, устаем, не всегда успеваем все идеально организовать. Но нам так комфортно.
— Комфортно не значит правильно, — покачала головой свекровь.
— А кто определяет, что правильно? — спросила Надежда Александровна. — Каждое поколение живет по-своему.
— Есть вечные ценности, — настаивала Полина Ивановна. — Порядок, дисциплина, уважение.
— Любовь, принятие, свобода — тоже ценности, — парировала Надежда Александровна.
Толя, видя, что разговор снова перерастает в конфликт, попытался разрядить обстановку:
— Давайте еще по бокалу вина. Мам, ты помнишь, как в детстве я разбил твою любимую вазу, а ты все равно меня защитила перед папой?
Полина Ивановна улыбнулась воспоминанию, но потом снова стала серьезной:
— Да, но я также научила тебя отвечать за свои поступки. На следующий день ты клеил эту вазу и извинялся перед отцом.
— А помнишь, Танечка, как ты в шестом классе постриглась почти под ноль, потому что тебе казалось это модным? — засмеялась Надежда Александровна. — Я тогда чуть в обморок не упала, но сказала всем, что моя дочь самая красивая.
Таня улыбнулась:
— Да, ты всегда меня поддерживала, даже если не одобряла мои решения.
— Потому что я доверяю тебе, — просто ответила Надежда Александровна. — Даже когда не согласна.
— Доверие нужно заслужить, — заметила Полина Ивановна. — Оно приходит с опытом, с правильными решениями.
— Или с любовью, — возразила Надежда Александровна. — Безусловной любовью.
Ужин закончился в напряженной атмосфере. Несмотря на откровенные признания, настоящего примирения не произошло. Скорее, стали еще очевиднее различия в мировоззрении двух женщин.
На следующий день Таня случайно услышала телефонный разговор свекрови с подругой.
— Представляешь, Галя, они живут как попало! — жаловалась Полина Ивановна. — Никакого режима, питание неправильное, в доме вечный творческий беспорядок. И эта ее мать, Надежда, только поощряет такой образ жизни. Говорит о какой-то свободе, самовыражении… В наше время семья строилась на других принципах. Боюсь, Толечка совсем избаловался…
Таня не стала слушать дальше. Она отошла от двери, чувствуя, как внутри закипает обида и разочарование. Неужели после всех разговоров, откровений, совместной борьбы с управляющей компанией, свекровь все равно не принимает их образ жизни?
Вечером подруга Тани, Вера, заехала в гости. Таня вышла с ней на лестничную площадку покурить, и там услышала, как Надежда Александровна говорит по телефону с соседкой:
— Нет, Тамара, я никогда не смогу принять такой образ жизни. Все по линеечке, все по правилам. Никакой радости, одни обязанности. Бедный Толя, его с детства так воспитывали. Хорошо, что Танечка вносит в их жизнь немного спонтанности и веселья…
Таня закрыла глаза. Так вот оно что. Обе матери притворялись ради них с Толей, но на самом деле так и не нашли общего языка.
Вернувшись домой, она дождалась, когда Толя придет с работы, и предложила ему выйти на балкон «подышать свежим воздухом».
— Я все поняла, — сказала она тихо. — Наши мамы никогда не подружатся. Они слишком разные. И мы не можем их изменить.
— И что ты предлагаешь? — спросил Толя, обнимая ее за плечи.
— Давай будем приглашать их по очереди, а не одновременно. Твоя мама приезжает на неделю, потом моя. Или они могут приезжать, когда мы в отпуске, и жить в квартире одни.
Толя задумался:
— Да, наверное, так будет лучше. Хотя я надеялся, что они найдут общий язык.
— Я тоже надеялась. Особенно после того случая с трубой. Но, видимо, некоторые различия слишком глубоки.
На двадцатый день совместного проживания пришло неожиданное известие: в квартире Полины Ивановны закончили ремонт стояков раньше срока. Она могла возвращаться домой.
— Как хорошо, — вздохнула с облегчением свекровь. — В гостях хорошо, а дома лучше.
— Вы уже уезжаете? — спросила Надежда Александровна с плохо скрываемой радостью.
— Да, пора и честь знать, — кивнула Полина Ивановна. — Толечка, ты поможешь маме с чемоданами?
Толя кивнул, бросив на Таню виноватый взгляд.
Надежда Александровна осталась еще на неделю. Она помогла Тане и Толе с ремонтом ванной комнаты после протечки, но вела себя намного спокойнее, чем при Полине Ивановне.
В последний вечер перед отъездом Надежды Александровны, когда Толя задержался на работе, мать и дочь сидели на кухне.
— Я поняла одну важную вещь, мам, — сказала Таня. — Нельзя заставить людей полюбить друг друга. Иногда лучшее, что можно сделать — установить четкие правила и соблюдать дистанцию.
— Ты права, доченька, — кивнула Надежда Александровна. — Главное — сохранить уважение друг к другу, даже если нет особой симпатии.
— Но как это сделать? Полина Ивановна никогда не примет наш образ жизни. Она всегда будет считать, что мы живем неправильно.
— А ей и не нужно принимать. Ей нужно просто уважать ваше право жить так, как вы хотите. И тебе — уважать ее право иметь свое мнение.
— Звучит проще, чем есть на самом деле, — вздохнула Таня.
— Все сложное сначала звучит просто, — улыбнулась мать. — Но ты справишься. Вы с Толей любите друг друга, это главное.
Когда Толя вернулся с работы, он обнял Таню и прошептал:
— Прости за этот месяц. В следующий раз мы найдем лучшее решение для визита наших мам.
Таня улыбнулась и ответила:
— Главное, что мы с тобой остались вместе, несмотря на все эти семейные бури.
Проводив Надежду Александровну на вокзал, Таня и Толя вернулись домой. Квартира казалась непривычно тихой и просторной без двух дополнительных жильцов.
— Странно, да? — сказал Толя, оглядываясь. — Как будто чего-то не хватает.
— Да, тишины не хватало, — засмеялась Таня, падая на диван. — Наконец-то можно расслабиться.
Толя сел рядом с ней:
— Ты злишься на меня за этот эксперимент?
— Нет, — Таня покачала головой. — Я сама его предложила, помнишь? «Если твоя мама будет жить у нас месяц, то и моя тоже».
— Помню. Но я не думал, что будет так сложно.
— А я думала, что будет еще хуже, — призналась Таня. — По крайней мере, они не поссорились в открытую.
— Да, только обсуждали друг друга за спиной, — усмехнулся Толя.
— Ты слышал?
— Да, я тоже случайно услышал, как моя мама разговаривала по телефону, — вздохнул Толя. — Говорила своей подруге, что Надежда Александровна слишком мягкая с тобой, и что поэтому ты выросла такой… своевольной.
Таня фыркнула:
— А моя мама считает, что Полина Ивановна задавила в тебе всякую спонтанность своими правилами.
— Может, они обе немного правы? — Толя пожал плечами. — Ты действительно своевольная, а я не самый спонтанный человек на свете.
— И поэтому мы вместе, — Таня взяла его за руку. — Ты даешь мне опору, а я тебе — крылья.
Они сидели молча, наслаждаясь тишиной и уютом своего дома, который снова принадлежал только им.
— Таня, я тут подумал… — Толя осторожно подбирал слова. — Может, нам стоит съездить к моей маме на выходных? Она будет рада, если мы проявим инициативу. И к твоей тоже можно заехать в следующем месяце.
— Только не одновременно, — быстро сказала Таня.
— Нет-нет, по отдельности, — засмеялся Толя. — Мы усвоили урок.
Таня задумалась:
— А знаешь, в этом что-то есть. Пусть они будут счастливы на своей территории, а мы — на своей. И будем встречаться маленькими порциями, чтобы не перенасытиться общением.
— Согласен. И еще… — Толя внезапно стал серьезным. — Спасибо тебе.
— За что?
— За то, что терпела мою маму. За то, что не устроила скандал, когда она перекладывала твои вещи. За то, что пыталась найти с ней общий язык.
— А ты терпел мою, — улыбнулась Таня. — Хотя она тоже не подарок, с ее вечными советами и поучениями.
— Мы с тобой — настоящая команда, — Толя обнял жену. — И, кстати, именно так я сказал своей маме, когда провожал ее на вокзал. Что мы с тобой — одно целое, и если она хочет хороших отношений со мной, ей придется уважать тебя и наш образ жизни.
Таня удивленно посмотрела на мужа:
— Правда? А что она ответила?
— Что ей нужно время, чтобы привыкнуть к мысли, что ее сын вырос. Но она постарается.
— Надеюсь, у нее получится, — Таня положила голову на плечо мужа. — Я тоже сказала маме нечто подобное. Что мы с тобой сами разберемся в своей жизни, и ей не нужно меня так активно защищать от твоей мамы.
— И что она?
— Сказала, что материнский инстинкт никуда не денется, но она постарается держать его в узде, — Таня улыбнулась. — Видишь, какой прогресс? Может, годам к семидесяти они даже смогут проводить вместе больше двух дней без молчаливой войны.
Толя рассмеялся и притянул Таню ближе:
— Главное, что мы с тобой научились лучше понимать друг друга. И свои границы тоже.
Таня кивнула. Несмотря на все трудности этого месяца, она чувствовала, что их с Толей отношения стали крепче. Они прошли через настоящее испытание и выстояли. И теперь, когда в их квартире снова были только они вдвоем, Таня ощущала не только облегчение, но и странное чувство благодарности за этот опыт.
— В следующий раз, когда твоя мама скажет, что хочет приехать, я просто скажу: «Отлично, но только на три дня». И мою тоже позовем, но в другое время.
— По рукам, — Толя пожал ее ладонь. — А пока наслаждаемся тишиной и спокойствием.
Они сидели на диване, глядя в окно на вечерний город. Квартира снова стала их крепостью, их общим пространством, где они могли быть собой. Без осуждения, без критики, без необходимости соответствовать чужим стандартам.
Таня улыбнулась, вспоминая свои слова, сказанные месяц назад: «Если твоя мама будет жить у нас месяц, то и моя тоже». Тогда это казалось хорошей идеей, способом защитить себя от властной свекрови. Теперь она понимала, что настоящая защита — это уверенность в поддержке мужа и четкие границы, о которых нужно договариваться заранее.
Может быть, в следующий раз они действительно справятся лучше. А может, нет. Но Таня точно знала: что бы ни случилось, они с Толей пройдут через это вместе. И это было самое главное.
— Я люблю тебя, — прошептала она, глядя на задумчивый профиль мужа.
— И я тебя, — ответил он, не отрывая взгляда от окна. — Даже если наши мамы считают, что мы совершенно не подходим друг другу.
— Особенно поэтому, — засмеялась Таня и крепче прижалась к мужу.
За окном сгущались сумерки, но в их маленькой квартире было тепло и уютно. Их дом снова стал их крепостью. По крайней мере, до следующего визита родственников.
