Вера Петровна осталась вдовой, когда ей было пятьдесят лет. Знакомые и соседки жалели её, хотя знали, что жила Вера с мужем плохо. Можно сказать, что всю жизнь промаялась со своим Валерой. Пил он давно, и по праздникам, и по будням.
Когда провожали в последний путь Валеру, то Вера ни слезинки не проронила. Глаза сухие, а в них только немое удивление, выражавшее застывшую мысль: «Неужели — всё?»
Прошло немного времени, и люди стали при встрече спрашивать Веру:
— Ну, как ты?
И не дожидаясь ответа о жизни вдовы, сразу задавали следующий вопрос:
— Нашла себе мужика-то нормального?
— Да что вы… Господи упаси. Я так устала от пьянки мужа, от его грубости и вечного безденежья, что только сейчас и жизнь увидела. Прости меня, Господи, за такие слова…
Вера Петровна поднимала глаза к небу, и вот теперь они наполнялись слезами. Слезами счастья. Ей было и неудобно показывать своё облегчение, граничащее с умиротворением. Она тут же крестилась и, наклоня голову, шла домой, убегая от дальнейших расспросов, советов и сочувствия.
Однако, дважды пытались после этого приходить к Вере знакомиться «с серьёзными намерениями» свободные пенсионеры посёлка. Знали, что Вера Петровна хозяйственная и покладистая женщина, что долгие годы она не только терпела пьяные выходки мужа, но и лечила его от недугов, заработанных в основном от пренебрежения Валеры к своему здоровью, особенно к печени.
Но Вера Петровна закрывалась на личину, никому не открывала дверь. А для переговоров открывала форточку и сразу говорила, что знакомиться ни с кем не будет, ни к чему ей это.
Вера Петровна стала жить для себя. Взрослая дочь Нина давно была не частой гостьей в родном доме, и не нуждалась в помощи матери.
— Вот мамочка, правильно. Поживи, наконец, как все добрые люди, — говорила Нина, — Натерпелась ты, не могла я тебя защитить от отца, раз ты сама этого не хотела, так теперь хоть займись своим здоровьем…
Нина не просто бросалась добрыми словами. Она регулярно стала приезжать к маме с внучкой, привозила ей что-то вкусное из города, оставалась на ночь, как в годы юности.
— Прости меня, доченька, — шептала ей вечерами на кухне Вера Петровна, — я и от тебя отдалилась из-за отца. Всё старалась его спасти, но разве можно было… Вот и несла свой крест всю жизнь.
— Полно, мама, говорить о прошлом, — прерывала её Нина, — ты ещё не старая, живи и радуйся, сколько Господь даст…
Вера Петровна за несколько лет вдовства изменилась до неузнаваемости: стала свежее, взгляд смелее и походка увереннее. Она словно скинула тяжёлые оковы и распрямила плечи. В доме её теперь звучала музыка, она спокойно работала на почте и трудилась дома.
В назначенный срок она вышла на пенсию и стала ещё свободнее. Тут-то к ней и стал приходить на помощь по огороду Степан – мужик с соседней улицы, который многим помогал копать огороды, окашивать траву и чинить заборы.
Платила Вера Петровна, как и все соседи: деньгами – в основном Стёпа брал недорого – лишь бы хватило на бутылку. Трудился он хорошо, работал почти без перерыва, не курил, и был немногословен. Всё устраивало Веру.
Однажды она накормила Степана обедом, чему тот был очень рад. Живя один долгие годы, мужичок отвык от нормального питания, тратя свои небольшие доходы на самую простую пищу, и чаще ел всухомятку.
— Ты, Верочка, мне сегодня за работу половину дай борщом. Вчера такой был вкусный.
— Так он же вчерашний, — улыбнулась Вера.
— Настоявшийся. Ещё лучше.
— Хорошо. Осталось там ещё. А к ним и сырников положу тебе на завтрак.
Степан довольно кивнул. Он приходил на помощь часто. То забор обновлял, то собачью будку мастерил новую. И просил расчёт угощением.
Соседки стали говорить, что и у них он реже берёт деньги, а всё просит то пирогов испечь, то сварить кастрюлю супа.
Степан даже немного поправился, стал лучше выглядеть и неплохо одеваться. Однажды к Вере пришла соседка и, улыбаясь, присела на крылечко.
— Разговор у меня к тебе, — загадочно сказала она.
— Что стряслось? – заинтересовалась Вера.
— Степан меня к тебе послал, догадываешься по какому делу?
— Нет. Откуда мне знать. А чего сам не пришёл спросить…
Тут Вера осеклась и по усмешке соседки поняла, о чём та намекает.
— Нет, нет и нет. Все же вы знаете. Мне никого не надо. Упаси Боже, — сказала она.
— Я-то знаю, а вот он просил уже не раз, пришлось мне к тебе идти, — с грустью сказала соседка, — а мне его и жалко стало. Тянется человек. Пить совсем бросил. Это не твой Валера…
— Так и бери его себе, раз жалко. А мне моего алкаша на всю жизнь хватило. Теперь никого не надо. Ни плохого, ни хорошего. Вот так. А я ему только добра желаю.
Знала бы Вера Петровна, что предполагаемый жених в это время стоял за углом её дома и подслушивал разговор как мальчишка. Конечно, он мало надеялся на везение. Такая женщина как Вера. И – он.
Ушёл он после сказанного Верой к себе домой. И три недели не показывался ей. А когда встретился с ней в магазине, то отвёл глаза. А Вера поздоровалась:
— Добрый день, Степан. Что ко мне не заходишь?
— Добрый, Вера Петровна, — почти официально ответил Степан, — да вот на шабашках всё был, а тут устроился на нашу ферму сторожем. Так что не могу теперь часто помогать, занят…
Но Вера поняла, что Степан держит на неё обиду.
— Степан, — прямо сказала она, — прошу – не обижайся. Ты же понимаешь, что я ничего тебе плохого не сделала и не желаю. А от помощи твоей никогда не откажусь. В хозяйстве без мужика тяжело. Ты приходи хоть иногда помочь. А я без борща тебя не оставлю. И блинов напеку.
— Да, Верочка. Верно, — кивнул Степан, — и ты меня прости… Приду.
Нина приезжала к матери и заметила, что сосед часто приходит на помощь.
— Ой, смотри, мама… От одного выла, а теперь второго прикармливаешь.
— Точно, Ниночка, — улыбнулась Вера Петровна, — жалко мне их. Привыкла, наверное, всю жизнь-то выхаживать и помогать. Но Степа давно не употребляет. И я ему только добра желаю.
Отношения Веры Петровны и Степана снова наладились. Они стали дружескими и тёплыми, какие бывают у друзей, добрых соседей или родных. Степан работал, а по выходным всё так же помогал и Вере, и её соседкам по хозяйству.
Зимними тёмными вечерами соседи собирались на посиделки. Женщины пекли блины или пироги, Степан смотрел телевизор, ожидая чая. А потом все расходились по домам, сетуя на прогноз погоды, мрачную зиму и перебои с электричеством…
Однажды, когда Вера провожала Степана до калитки, и тот на прощание сказал:
— Спасибо тебе Верочка.
— Да всё как обычно, чай да блины… Тебе спасибо, Стёпа. Брёвен зимних заготовил. Будет нам всем новый сруб на колодце летом.
— Я не про то. Ты мне такое одолжение сделала. Ведь я пить из-за тебя бросил. Вот уже второй год как ни-ни… Жизнь другая. Люди другие. Всё – другое. И я уже другой.
— Ты у нас молодец, Стёпа. Как бы мы без тебя? А что жизнь у нас хорошая, так это мы сами. Только мы сами. И я рада за тебя. Честное слово… Спаси нас, Господи.
Они помахали друг другу и разошлись по домам. И войдя в свой дом, Степан подошёл к иконе и совсем как Вера, сказал:
— Верно, как верно, Верочка. Спаси нас, Господи…А дружба — это и есть та же любовь. Так-то.
