С детства Любочка была хорошенькой. Светлые кудряшки так мило подрагивали, когда она крутила по сторонам головой, что невозможно было не залюбоваться ею. В десятилетнем возрасте собирала кудри в забавный хвостик, подвязав голубым бантиком, и так выходила на улицу, где ждали подружки.
Каждое лето Любочка приезжала в деревню к бабушке, чтобы все три месяца наслаждаться бесконечно длинными летними днями с жарким солнцем, прохладной речкой и играми в лапту и прятки на пустыре за огородами.
Девчонки завидовали ее кудряшкам, осторожно дотрагиваясь и глядя восхищенно на кудрявую Любочку. И только Ромка, ее ровесник, загорелый до черноты, обозвал Любочку «овечкой». Так и крикнул, проезжая мимо на велосипеде: «белобрысая овечка».
Люба обиделась. Ну, во-первых, ей не нравилось такое внимание Ромки, во-вторых, белобрысых овечек не бывает. Но оспорить Ромкино мнение Люба не успела, мальчишка умчался, как вихрь, на своем велике. Это была их первая встреча.
В то лето Люба частенько встречала Ромку, играющим в лапту. Иногда он равнодушно мог взглянуть на Любу и тут же расплывался в улыбке, потом негромко бросал на ходу: «Эй, ты, кудрявая овечка». Люба обиженно крутила у виска, выражая свое полное презрение, и потом демонстративно отворачивалась.
Так продолжалось еще три года. Люба и Ромка каждое лето приезжали в деревню, играли в лапту, купались, делая вид, что не замечают друг друга. «Овечкой» Ромка уже больше не называл Любу. Девчонка заметно вытянулась, бантиком уже волосы не подвязывала, а скрепляла их на модный манер — заколкой.
Еще через два года, когда им исполнилось по пятнадцать, и подростки стали появляться в клубе на местной дискотеке, Люба с любопытством поглядывала на смуглого Ромку, а он тоже иногда бросал взгляд на светловолосую девчонку. Нередко Люба и Ромка оказывались в одной компании, и, встречаясь взглядами, заметно смущались. Она даже не поняла, когда они подружились. Может когда Ромка подтянул лодку на берег, чтобы Люба не замочила босоножки, или, может когда принес в ладонях ягоды земляники, — в общем, в то лето стали они неразлучны. Оказалось, можно часами разговаривать, смеяться, удивляться, почему так много на небе звезд (в таком возрасте обычно начинают замечать звезды).
В городе Люба и Ромка не встречались, даже мысли не было обменяться адресами или номерами телефона (мобильников тогда не было, а наличие дома городского телефона было не у всех). Так что почти весь учебный год они не виделись.
Наконец наступило лето, когда Любе и Ромке исполнилось семнадцать лет, оба окончили школу, приехали в деревню всего на несколько дней. Люба, светловолосая, стройная девушка, а Рома — смуглый юноша, модно подстриженный. И в клубе они теперь танцевали каждый медленный танец.
– Куда поступаешь? – спросил Рома.
– В педагогический, на истфак.
– Понятно, а я в политехнический. У нас в городе, похоже, все пацаны в «полит», а девчонки в пединститут. И все невесты из педагогического, а все женихи из «полита», – Ромка вдруг смутился, удивившись, зачем он это сказал: про невест и женихов, явно, было лишним.
Люба скороговоркой произнесла свой городской домашний адрес, а потом повторила, отделяя паузой каждое слово.
– На всякий случай и мой запиши, – предложил Ромка.
Люба нацарапала карандашом на билете в кино Ромкин адрес. – А когда ты ко мне приедешь? – спросила она.
Он задумался, словно что-то подсчитывая в уме: – Та-аак, на две недели нас в совхоз отправляют на уборку урожая… в общем, недельки через три загляну, так что не скучай, – и Ромка резко наклонился и чмокнул Любу в щечку, не решившись поцеловать в губы.
__________
Конец лета завершился дождливыми днями в августе, продлившись слякотью в сентябре. Люба сидела на занятиях, впитывая в себя самые интересные лекции. А на других, неинтересных занятиях, поглядывала в окно, за которым виднелась пожелтевшая листва, и под монотонный голос преподавателя мечтала о том, как встретится с Ромкой. Хотелось, чтобы скорей промчались три недели. И когда, наконец, по заверениям Ромки, он должен был появиться у нее, – почему-то не пришел. В течение недели все вечера она сидела дома и опрометью бежала к двери, если раздавался звонок.
– Кого ты все ждешь? – недоумевала Тамара Тимофеевна, Любина мама. – Бежишь, как угорелая к двери…
Люба разочарованно возвращалась в свою комнату – это был кто угодно: брат, подруги, соседки, сантехник, но не Ромка.
– Ну, вот и у нас скоро телефон будет, – сообщила Тамара Тимофеевна.
– Неужели нельзя было раньше поставить этот телефон, у всех давно уже стоит, только у нас, как у нищих, телефона нет, – раздраженно сказала Люба, подумав, что будь у них телефон, Ромка давно бы позвонил.
– Это что еще за слова? – нахмурилась Тамара. – Ты понятия не имеешь, что такое нищета. Твоему поколению достались счастливые годы, а ты ворчишь, что тебя телефонной связью не обеспечили.
– Я не то хотела сказать, – чуть не плача, крикнула Люба, – просто с телефоном было бы лучше.
– Вот и будет лучше, – Тамара собрала выбившиеся из пучка волосы и закрепила их невидимкой, — завтра поставят, так что звони хоть целыми днями.
«Завтра уже поздно, если бы раньше…», — подумала про себя Люба и ушла в комнату, потому что на душе стало тоскливо и как-то неуютно.
На другой день ее осенила мысль: «И что это я жду, как красная девица в светелке? Взять, да съездить в политехнический и найти там Ромку». Люба так вдохновилась этой мыслью, что пропустила последнюю лекцию, лишь бы застать Ромку на занятиях.
– Роман Павлецкий? – переспросили в деканате. – Так он выбыл еще две недели назад, еще когда студенты в совхозе были. Уехал вместе с родителями в другой город, – что-то там у них с работой, вот и отчислился.
Дома Любу даже не обрадовал установленный телефон, – зачем он теперь, Ромки нет, уехал. Что могло так неожиданно сорвать Ромкиных родителей с места, она не даже не предполагала, но то, что в городе его нет, от этого хотелось плакать.
Прошло двадцать пять лет
– Когда научишься свои вещи в одном месте оставлять, вечно тебе подавай, – ворчала Люба на мужа.
– Да уж за столько лет могла бы и привыкнуть, – отозвался Алексей из кухни.
Сегодня он работает на дальнем участке, поэтому прихватил с собой «подсажку», – рядом со стройкой и перекусить негде, объект за городом, почти на отшибе.
Алексей появился в жизни Любы, когда она училась на третьем курсе. Заметила, как на студенческой дискотеке с нее не сводил взгляд светловолосый парень. За те три минуты, что она с ним танцевала, узнала, что Алексей уже подрабатывает на стройке.
В тот вечер он проводил Любу и ничего не пообещав, ушел. А потом каждый день стал появляться перед ее окнами.
– Ты, смотри-ка, какой настырный, – удивлялась Тамара Тимофеевна, – снова караулит тебя, ты бы хоть вышла или на чай пригласила.
Через год Люба и Алексей поженились. Это были годы и счастливые, и трудные одновременно. Все лихолетье 90-х свалилось на них: с невыплатами зарплат, с пустыми полками, с неподъемными кредитами и строгой экономией. И дочь с сыном тоже в эти годы родились.
И вот сейчас, когда прошло столько лет, когда знаешь все привычки мужа наперечет, когда устаешь от него, потому что каждый день одно и то же и ничего нового не происходит. Только жизнь детей вносит иногда разнообразие. Она даже стала задумываться, любила ли она все эти двадцать пять лет мужа, или просто жила по инерции. Нет, все же любила, иначе не смогла бы.
Как-то на работе чаевничали с коллегами, и кто-то поделился, как одноклассников нашел в соцсетях. Люба даже не была зарегистрирована, но идея найти тех, с кем не виделась много лет, поселилась в ее светло-русой голове. У нее по-прежнему были волнистые волосы, только гораздо короче, чем в юности.
Уже дома она сама себе призналась, что сайты ей нужны не ради однокурсников, а ради одного человека – друга детства Романа Павлецкого. Последнее время она думала именно о нем, ей вдруг стало интересно: где он и что он делает, как сложилась жизнь. Ведь как уехал он тогда внезапно с родителями, так и пропал на много лет.
Люба надеялась на интернет, но никак не могла подумать, что встретит его гораздо раньше. Таня, давняя подруга, пригласила на день рождения. Муж отказался идти, был как раз уставшим после работы, и Люба, зная его нелюбовь к подобным мероприятиям, не стала уговаривать.
– Санька задерживается, – словно извиняясь, сказала именинница, – говорит со старым знакомым приедет, учились вместе. А мне что, пусть со знакомым, места всем хватит.
– Знакомься, Танюша, это Роман Николаевич, в школе вместе учились, а сейчас судьба распорядилась так, что снова в родном городе. — Роман Николаевич, высокий, смуглый мужчина подал хозяйке огромный букет роз и галантно поцеловал ручку.
– Ой, ну что вы, – засмеялась Татьяна. А Люба, наблюдавшая за этой сценой из зала, вздрогнула, ей показалось, что ноги приросли к полу, настолько знакомыми были черты лица гостя и его имя.
– А это моя подруга Любовь Леонидовна, можно просто Люба, здесь все свои.
Роман Николаевич застыл, глядя на Любу. – Здравствуйте, Роман Николаевич, – удивительно спокойно поприветствовала Люба. — Столько лет прошло, какими судьбами в нашем городе?
– И имя, и внешность знакома, а вот не могу вспомнить.
– Люба Данилова, деревня Селиваново, каждое лето у бабушки гостили.
– Господи, Люба! Конечно, кто же еще может быть в этом городе из знакомых?! Конечно, Люба, помню.
– Да, я тоже помню, как вы обещали прийти ко мне в гости, а потом неожиданно уехали.
– Было-было дело, отцу тогда новое назначение дали. Пришлось срочно с места сорваться, честно скажу, в суете тогда не смог забежать. А потом новый город, новый ВУЗ, друзья, работа, ну и так далее. Ты замужем?
– Конечно, сын и дочь взрослые.
– Ну, слушай, ты почти такая же, те же светлые кудряшки, такая же милая, даже улыбка та же, очень-очень рад тебя видеть.
– Ну а ты, Рома, как живешь?
– Почти вся жизнь в командировках, вот мотаюсь по городам, в этот раз к вам на два месяца приехал.
За стол Люба и Роман сели вместе, и, поздравив именинницу, еще долго были под впечатлением встречи. Уже когда ехали в такси и Роман уговорил Любу заехать к нему в гостиницу, чтобы продолжить вечер воспоминаний, и она, наконец, перестала удивляться, что рядом сидит тот самый Роман – друг детства и почти друг юности.
Они сидели в уютном номере, пили красное сухое вино и говорили без устали, передавая эстафету в бесконечном рассказе о жизни, друг другу.
– А у меня сын Пашка, внук уже есть. Работы невпроворот, иногда хочется чего-то для души, для себя, потому что всю жизнь для семьи, для родителей, сестре много помогал. А иной раз плюнуть бы на все и куда-нибудь на остров, – он взял Любу за руку и, наклонившись, прикоснулся губами. – С тобой, Любочка, хоть сейчас уехал бы.
Люба вздохнула, словно не хватало воздуха, хотела что-то возразить, но молчала, потому что ей не хотелось обрывать Романа на полуслове.
– Я ведь чем старше становился, тем чаще о тебе думал, ругал себя, что не зашел тогда, не попрощался… Ты ведь моя первая любовь.
– Но ведь у тебя был мой адрес, – вспомнив, сказала она, – ты мог просто написать мне письмо.
– Люба, прости, с этим переездом я потерял твой адрес.
– Ромка, – Люба прикоснулась к его темным волосам с проседью, погладив по голове, как мальчишку, – ах, Ромка, обманываешь ты меня, ничего ты не терял, просто не написал и все.
– Любочка, не хочу клясться, а то будет выглядеть как-то по-пацански, но адрес я точно потерял. Ты можешь мне не верить, но я часто о тебе вспоминал. Понимаешь, что-то светлое осталось там, далеко, в деревне. То время уже не вернуть, а ты вот рядом, настоящая и такая милая.
– Рома, мне надо домой, – Люба попыталась подняться.
– Хорошо-хорошо, я вызову такси и провожу тебя.
– Нет, что ты, не провожай, я сама уеду.
– А снова увидимся? – Роман посмотрел ей в глаза, и чувствовалось в этом взгляде искреннее желание увидеться вновь. – Слушай, я в гостинице временно, на днях квартиру сниму и тогда милости прошу ко мне. А завтра я тебя в ресторан приглашаю.
– Ой, Рома, я даже не знаю, – Люба почувствовала, как закружилась голова, то ли от вина, то ли от этой встречи, которая всколыхнула ее воспоминания о прошлом. – Ладно, я подумаю и позвоню тебе завтра с работы.
____________
Это были две недели, за которые Люба себя и ругала, и защищала себя, оправдывая тем, что с мужем у нее давно какое-то равнодушие в отношениях. И ведь она мечтала увидеть Ромку, и вот ее мечта сбылась. Он рядом, он как сумасшедший, сжимает ее в объятиях – кажется, так будет всегда.
Алексей уже неделю как ходит, нахмурившись, поглядывая на часы, когда Люба задерживается «с работы». Говорить с мужем она почти перестала, только разговоры о детях связывали их общей темой.
В то утро он ушел также молча, сказав лишь как обычно: – Ну, пока, я поехал.
Люба закрыла за ним дверь, на душе не было никаких предчувствий. А после обеда ей позвонили и сообщили, что произошел несчастный случай и Алексей упал с высоты.
В больницу Люба ехала с одной мыслью: «лишь бы живой». Почему-то она надеялась на чудо-докторов, на то, что все поправимо.
Алексей, беспомощно лежащий на кровати, показался ей постаревшим, бледным. Травма не внушала больших надежд на скорейшее выздоровление. Еще больше удручало ее, что в строительной компании, где он работал, в случившемся обвинили Алексея, намекнув на то, что материальной помощи ждать не стоит.
«Ладно, деньги, трын-трава с ними. За мужа обидно! – Думала Люба. – Подождите, приеду, разберусь, докопаться хочу до правды». И она поехала на работу к Алексею, не успев даже ответить на звонок Романа.
Дверь в один из кабинетов была приоткрыта, и оттуда доносились голоса, – она четко услышала голос Романа: – Да мне плевать на ваши обстоятельства, я сказал, чтобы объект был сдан в срок, значит так и будет. А иначе, зачем я сюда приехал, чтобы утешать вас всех?!
Люба остановилась на пороге, не понимая, каким образом он здесь. И только теперь вспомнила, что Роман здесь по работе, но какой работе, она даже не спросила.
– Люба, что случилось? Зачем ты здесь? – спросил Роман, в голосе которого послышались железные нотки.
Двое мужчин вышли из кабинета, и Люба присела на стул. Почти десять минут она сбивчиво рассказывала о случившемся, о том, что несправедливо перекинули вину на мужа, который столько лет отработал в компании.
– Успокойся, если о деньгах, то все ему выплатят, уж я посодействую.
– Ему по закону положено, – сказала Люба, – если обвинят Алексея, то я в суд обращусь.
– Не переживай, все будет хорошо. Ну а на счет здоровья, тут уже как Бог даст, не от нас с тобой зависит, — отчужденно сказал Роман. – И только сейчас она заметила его строгий, цепкий взгляд, какой-то холодный и чужой. Пальцы его рук были скрещены, и она задумалась, насколько холеные у него руки. Нет, в этом конечно, не может быть ничего предосудительного, что человек ухаживает за руками.
– Надо же так, кто бы знал, что он здесь работает, – с досадой сказал Роман, – и разговора-то не было.
– Да, Алексей всю жизнь на стройке.
Она потом еще долго не могла осознать, как же так подучилось, что Рома приехал курировать именно компанию, в которой работал Алексей, и как теперь все переплелось. Конечно, уже не могла встречаться на съемной квартире Романа, но нуждалась во встречах с ним как в душевной поддержке. Ей просто хотелось обычного человеческого общения.
– Люба, ты уже две недели как не в себе, – пытался утешить Роман, – ну что тебя тревожит, все компенсации он получит, сама говоришь, что идет на поправку.
– Понимаешь, он не может сам передвигаться, теперь только на коляске. Врачи дают надежду, но когда это будет, неизвестно.
– Послушай, Люба, ты сама говорила, что хочешь уйти от мужа, что вас уже давно ничего не связывает. А сейчас ты хочешь обречь себя на существование с нелюбимым человеком, да еще с инвалидом.
– Нет-нет, что ты говоришь, я не смогу, я должна быть с ним.
– Вот так и я всю жизнь думал, что должен быть с женой, а сейчас мы на грани развода, и я ни сколько не жалею. Лучше оборвать одним махом. Не подумай, что я жестокий, просто времени мало, мне скоро уезжать, так что решай в ближайшие три дня: со мной ты или без меня.
– Рома, ну разве можно требовать от меня решения именно сейчас?
– А когда, Люба? Четверть века прошло, у нас еще есть шанс быть счастливыми.
Люба вдруг представила свой побег с Романом, одиноко лежащего Алексея, дочку и сына, которые, вряд ли, поймут ее. Да она и сама сейчас не понимала себя. Рядом человек, которого, как ей казалось, она любила. А сейчас холодок пробрался куда-то внутрь, словно отдаляя ее от горячего дыхания Романа. По сути, сейчас он предлагал ей бросить Алексея и уехать с ним, и от этого предложения ей стало не по себе, хотя еще два месяца назад она мечтала об этом.
– Нет, – сказала категорично Люба, не надо ждать три дня, сейчас тебе говорю «нет». Не будем мы больше встречаться, лучше давай расстанемся по-дружески.
Роман вмиг стал серьезным, губы были плотно сжаты, он свысока посмотрел на Любу: – Ну как знаешь, надумаешь, позвони.
Люба посмотрела ему вслед и прошептала: – Не позвоню. Прощай, мой друг детства.
Образ того Ромки, который приезжал на каникулы в деревню она сохранила как что-то далекое, теплое, как и само деревенское лето. Она поняла, что никогда бы не смогла жить с Романом.
___________
– Уйди, хватит со мной нянчиться, – раздраженно говорил Алексей, передвигаясь по квартире в коляске, – и вообще я тебя не держу, можно развестись хоть завтра. Знаю, что не любишь меня, чего время зря тратить. Попрошу сына, пусть лучше меня к матери увезет, не хочу тебе мешать.
– А может, лучше заниматься начнешь, как доктор советовал? И не надейся, пока не встанешь, не уйду от тебя! Так что если хочешь, один жить, занимайся! – И она протянула к нему руки, чтобы помочь подняться.
Сын помогал спускать коляску, и Люба подолгу катала Алексея по парку, ощущая, что не столько она ему нужна, сколько он ей нужен. Теперь она понимала, что никакой друг детства не сможет поманить за собой. «Господи, как я могла, – думала Люба, – как я могла изменить ему, что на меня нашло? Ни за что, никогда, ни за что не скажу. Пусть я виновата, но ни за что не признаюсь, он не должен этого знать, лучше забыть встречи с Романом, как будто приснились, как будто ничего не было».
– А помнишь, мы гуляли по этому парку? – спросил вдруг Алексей, щурясь от солнца.
– Помню, я тогда как раз экзамены сдала.
– У тебя волосы были распущены, и я еще подумал: почему эта девушка в кино не снимается, она такая красивая…
Люба остановилась, насмешливо посмотрела на мужа: – Лешка, ну ни за что не поверю, что ты так подумал, а сейчас вспомнил, – и она рассмеялась.
– Зря не веришь, – серьезно сказал Алексей, – я ведь даже запах волос твоих в тот момент запомнил.
Люба наклонилась и обняла мужа, уткнувшись в его щеку: – Лешка, ты обязательно встанешь, я точно знаю, и еще я знаю, что не могу без тебя.
– Эй, родители, хватит влюбляться, у вас уже внуки скоро будут, а вы все милуетесь, – сказала подошедшая дочь Аленка.
— Так давай уже скорей внуков, а то никак не дождемся с матерью.
__________
Алексей начал ходить самостоятельно через два месяца, как раз, когда Аленка с мужем объявили, что ждут ребенка.
– Ну, все, Леша, теперь мы с тобой дед с бабкой.
– Ну, нет, я может и дед, а ты у меня все равно принцесса белокурая, — и он обнял ее обеими руками, как будто в охапку схватил, а Люба почувствовала, какая она счастливая… и какая была глупая, когда тешила себя напрасными мечтами.
